Зелеродов рок - Жаклин Лихтенберг

Валлерой с трудом глотнул: горло у него пересохло.

— Значит, она по-прежнему хочет меня. Поэтому и обрывает передачи.

— Да, но это не помогло бы, даже если бы ты смог. У нее нет ни скорости, ни способностей, чтобы получить удовлетворение, которое она жаждет получить от тебя. Я хочу, чтобы она почувствовала твою реакцию.

Валлерой никогда не сомневался, что для Эдивы сделает что угодно. Но это — это означает буквально проводить передачу у нее на глазах. Валлерой спросил:

— Ты считаешь, что сможешь заставить себя это сделать?

— Не знаю. Но постараюсь. И… Пайел не затронет твоей сути…

Валлерой кивнул.

— Ради Эдивы надо попробовать.

Клид внимательно посмотрел ему в глаз, глубоко вздохнул и с усилием оторвал руки от его плеч.

— Скажу им, потом позову тебя.

Когда Валлерой вошел в помещение, Эдива, бледная под своим красноватым загаром, лежала в кресле для передачи. В помещении стоял запах ароматических стимулянтов. Пайел и Клид устанавливали второе такое кресло. Пока они занимались приготовлениями, Валлерой посмотрел в глаза Эдиве.

— Хью, — окликнул его Клид. — Встань здесь.

— Хорошо, — ответил Валлерой и тут же забыл об этой просьбе, вообще забыл, что Клид ему что-то сказал, настолько захватила его потребность Эдивы.

С помощью полей Клид перемести фокус внимания Валлероя от сравнительно слабой потребности Эдивы на свою, глубочайшую, зияющую потребность.

— Хью, встань здесь. — Не притрагиваясь к нему, Клид заставил Валлероя перейти ко второму креслу. — Ложись. Перейди на шестой уровень и передай мне контроль.

Пока Валлерой приспосабливал поля по указаниям Клида, оба Фарриса встретились в точке между двумя креслами. Краем сознания Валлерой отметил, как проводники переплелись щупальцами, потом соединили латерали и завершили контакт прикосновением губ. Они стали осторожно поворачиваться, пока Пайел не оказался на стороне Валлероя, а Клид — рядом с Эдивой. Тут они разорвали контакт.

Валлерой понимал, почему Клид требует от него такого состояния. Его поле настолько напряжено, что оно может соблазнить Пайела, хотя тот только что миновал поворотный пункт. Тогда он вынужден будет оборвать передачу Пайела, и это может погубить Эдиву. К тому же Пайел, нацелившись на джена Клида, может разбудить самые глубокие врожденные инстинкты сайма. И хотя Клид, скорее всего, не поддастся порыву напасть на Пайела, он утратит контроль над полями, сделав Эдиву уязвимой в борьбе двух проводников Фаррисов и натренированного на Фаррисов товарища. Поэтому Валлерою нужно было оставаться не привязанным к Пайелу и просто позволять ему медленно и поверхностно втягивать селин.

Он почувствовал, как щупальца Пайела касаются его рук. На мгновение прикоснулись латерали. Валлерой так глубоко погрузился в свое взвешенное состояние, что едва заметил прикосновение губ проводника.

Потом его коснулись щупальца Клида, дрожащие латерали Клида закрепились на его руках. Клид прошептал:

— Расслабься. Я контролирую поля.

Об этом его не предупредили. Но прежде чем он смог возразить или решить, что ради Эдивы не станет спорить, Клид завершил контакт и требовал селин на всей скорости передачи.

Селин хлынул мощным потоком, и Валлерой испытал то необыкновенное ощущение, к которому стремился весь последний месяц. Но даже испытываемое им глубочайшее удовлетворение не помешало ему осознать: «Ему наплевать на наши чувства! Его интересуют только эти проклятые эксперименты!»

Какой-то непобедимый рефлекс отверг глубины удовлетворения, отдалил его от Клида, от Эдивы, от него самого, но собственная потребность удерживала его в передаче, и он отдавал селин с той скоростью, какую требовал Клид. И когда все кончилось, Клид, дрожащий, неудовлетворенный, лишенный величайшей радости и бездонного оптимизма, которые так необходимы для того, чтобы справиться с превратностями жизни, — Клид продолжал удерживать его.

Наконец с глубоким вздохом Клид разорвал контакт, опустил голову и отвернулся и от Валлероя, и от Эдивы. Он с трудом обрел равновесие, тогда как передача должна была сделать его полным энергии и жизни.

Пайел отпустил Эдиву. Она посмотрела на Валлероя. Лицо ее утратило измученное, истощенное выражение. Цвет лица стал лучше. Но в ее взгляде не было живости, никакого следа постреакции. «Вероятно, на это и не стоило рассчитывать: ведь я не сыграл свою роль».

Пайел взглянул на Клида и спросил:

— Что прошло не так?

Клид мрачно посмотрел на Валлероя.

— Мне казалось, мы все это оставили позади.

— Мне тоже, — сказал Валлерой.

Пайел помог Эдиве сесть. Рот ее скривился в отвращении. Потом абсолютно без выражения она сказала:

— Хью амбров Риор, я тебя ненавижу.

К счастью, когда Райза узнала об эксперименте Клида с Эдивой, она была слишком занята, чтобы высказать сектуибу Зеора все, что о нем думает. Неужели он никогда не поймет, что чувства людей важнее его экспериментов?

Она ежедневно наблюдала такие чувства в отделении перехода Тектона, первом таком отделении, открытом для джанктов. Клид опять ошибся, предсказав, что джанкты не станут приводить своих детей к «извращенцам» проводникам, чтобы те дали им Первую Передачу. В первую же неделю приходилось по три случая на день. И слухи об их работе расходились все шире.

Но Райзе пришлось признаться, что и она ошибалась — ошибалась относительно мотивов, по которым джанкты приводят детей в Тектон. Мало кто приходил так, как те первые джанкты много лет назад в Кеон. Они хотели дать своим драгоценным детям возможность более здорового образа жизни, чем у них самих. А вместо этого…

В первый же день, когда она была на дежурстве, родители притащили сопротивляющегося, кричащего мальчика и потребовали:

— Вот, возьмите его, чтобы он не убивал! Совет гарантировал нам за это шесть дополнительных убийств в год!

Так Тектон впервые узнал о сделке, заключенной Советом со своими гражданами.

— Я не хочу быть извращенцем! — кричал мальчик, сопротивляясь и тратя последний селин. Серджи привел в порядок поля, но мальчик еще не был способен злиннить, и вмешательство Серджи не утихомирило его.

Если он умрет, на них может обрушиться гнев джанктов. Райза попыталась обратиться к разуму.

— Мы сможем помочь ему, только если он не будет испуган и станет с нами сотрудничать.

— Закон говорит, что вы должны его взять! — ответила мать. — Если он умрет, значит, умрет; мы все равно получим наши убийства.

Райза попробовала обратиться к отцу.

— Он ваш наследник. Почему вы его не убеждаете, вместо того чтобы заставлять?