Коготь Харона - Роберт Сальваторе

Херцго Алегни, её насильник, убийца её матери, смеялся над ней.

Она продолжала схлёстывать цепы вместе между блоками, во время наклонов и прыжков, пытаясь создать мощный заряд, пытаясь найти что— Нибудь, всё, что угодно, чтобы поставить этого омерзительного тифлинга на колени.

Меч обрушился на неё слева, затем поднялся вверх над ней и опустился вниз рядом с правым боком, и оба взмаха заполняли свой путь пеленой из чёрного пепла.

Далия пошла вперёд и даже ухитрилась несильно ударить Алегни, встряхнув запястьем и выбросив цеп прямо перед собой.

Хотя это вряд ли обеспокоило тифлинга, и он бросился в сторону, его меч рубил по всем направлениям, оставляя завесы пепла.

— Ты одна, маленькая девочка, — насмехался он, и Далия поняла, что он создавал области пепла не для какого— Нибудь тактического преимущества, а просто чтобы добавить ей чувство отчаяния.

Давал ли он ей шанс, думала она? Формировал ли он поле боя, лучше подходящее для её преимуществ в скорости и ловкости?

Эльфийка прорвалась через висящую пелену пепла, нырнув глубоко вниз, затем перескочила через вторую, и там впереди стоял Алегни, но не прямо перед ней. Она бросилась, вращая цепами, нанося удары, один за другим.

Но его единственный удар локтем в повороте лёг на Далию более тяжким бременем, нежели горстка её ударов, нанесённых ему. И эльфийка обнаружила, что снова прорывается через висящие завесы пепла, но на этот раз непреднамеренно, опять запущенная в воздух. Она приземлилась в кувырке и поднялась прямо перед перилами моста ещё раз, повернувшись и расположившись перед приближающимся Алегни в такой позе, чтобы при необходимости сместиться вправо или влево.

Но она не видела его за оставшимися стенами пепла.

Далия глубоко вздохнула, или попыталась, пока не почувствовала острую боль, которая согнула её пополам.

Теперь она знала, что у неё сломано ребро.

Теперь она ещё раз убедилась, что не могла победить.

Дриззт До'Урден едва осмеливался дышать.

— Свободный человек или раб? — шёпотом спросил он, смертоносный меч Энтрери коснулся его груди, и не было способа помешать убийце погрузить оружие в его сердце.

Он видел борьбу на лице Энтрери.

— Ты Артемис Энтрери или Баррабус Серый? — спросил Дриззт.

Убийца вздрогнул.

— Я знаю тебя. Я помню тебя, — сказал Дриззт. — Отвергай зов Херцго Алегни. Простой меч не может управлять тобой; артефакт не может украсть то, что принадлежит тебе.

— Как давно я хотел убить тебя, — констатировал убийца, и Дриззт осознал, что он пытается оправдать то, что принуждал его сделать меч.

— И всё же ты остановился, потому что знаешь правду, — возразил Дриззт. — Это так ты убил бы меня? Это то, что удовлетворило бы Артемиса Энтрери?

Убийца поморщился.

— Или, взамен, это увековечило бы Баррабуса Серого? — спросил Дриззт.

Убийца развернулся, и дроу чуть не сошёл с ума от облегчения.

И от неверия, потому что перед ним, тряся головой на каждом шагу, Артемис Энтрери непреклонно шёл по мосту, вернув в руки меч и кинжал, к Херцго Алегни и лабиринту стен из пепла.

Дроу последовал за ним, и лишь тогда понял, как тяжело был ранен, так тяжело, что рана обескровила его. Из-за этого он упал на одно колено, и ему пришлось сильно постараться, чтобы восстановить равновесие.

Колдун даже не материализовался полностью — сделай он так, Гвенвивар точно бы его убила. Он снова растворился прямо в камне и поднялся вдалеке, побежав за подкреплением шадовар, молотя здоровой рукой, пока его увечная рука раскачивалась по собственной воле, и крича, чтобы Глорфатель помог ему.

Гвенвивар подскочила, как только её когти ещё раз заскрежетали по пустым камням, и прыгнула назад в другую сторону, в направлении моста. В середине полёта она услышала крики колдуна далеко позади, в другой стороне, и поняла, что угадала неверно.

И теперь впереди неё был Дриззт на коленях, раненый, и, возможно, смертельно, ибо Артемис Энтрери оставил его там.

Умирать?

Он думал о днях своей юности, проведённых на улицах Калимпорта — проведённых свободно, потому что его уважали, даже боялись.

Его боялись из-за репутации, которую он снискал, потому что он был Артемисом Энтрери.

Это было до Баррабуса, до предательства Джарлаксла и до порабощения Когтем Харона. Теперь Артемис Энтрери редко мог вспоминать те времена, особенно когда он находился рядом с Алегни и этим ужасным мечом. Коготь не позволил бы.

Коготь приказал ему убить Дриззта.

Сейчас Коготь настойчиво требовал, чтобы он развернулся и убил Дриззта.

Его шаги замедлились. Он не мог поверить, что отрицал вторжение так долго, но даже пауза, чтобы скептически отнестись к этой мысли, стоила ему позиций.

В качестве вызова, Энтрери позволил горожанам Невервинтера назвать этот мост «Проход Баррабуса». Как это привело в ярость Херцго Алегни! И как тифлинг наказал его за дерзость!

Наказал посредством меча.

Сейчас он остро вспомнил ту боль.

Он использовал это воспоминание чистой агонии в некотором смысле противоположно его значению. Наказание служило ему предупреждением, но теперь Энтрери использовал его, чтобы усилить свою ненависть к Когтю и Алегни, но больше всего — укрепить свою предельную ненависть… к Баррабусу Серому.

— Проход Баррабуса, — прошептал он вслух. — Проход Баррабуса.

Он превратил эти два слова в молитву, в напоминание о муках, которые Алегни причинил ему, и в напоминание о человеке, которым он был раньше.

Коготь протестующе вопил в его голове. Убийца шатался при каждом шаге.

Но Артемис Энтрери твердил: «Проход Баррабуса», — и упрямо ставил одну ногу впереди другой.

Он прорвался сквозь стену пепла, пронзая и рассекая мечом со всей силой и рвением, и если бы Далии не рассчитала идеально, откатившись в самую последнюю секунду, её бы разрубило.

Алегни преследовал её, создавая больше визуальных барьеров на своём пути, смеясь и глумясь над ней, уверенный, что быстро загнал её в угол.

Эльфийка не могла не согласиться, особенно когда перекатилась через одну из стен пепла, жёстко врезавшись в перила моста, поняв, что она была ближе к краю, чем полагала.

Через облако клубящейся черноты, оставленное позади, она заметила уверенное приближение Алегни.

Слишком близко!

Она мельком взглянула налево и направо в поисках выхода, и при взгляде налево женщина обратила внимание на необычное зрелище. Её взгляд, по-видимому, предупредил также и Алегни, потому что когда она поднялась на ноги, оглядываясь теперь на тифлинга, она увидела, что он тоже смотрел в том направлении.