Главное Убежище - Александр Неверов

Веник подошел к колонне и остановился там.

"— И ничего здесь не страшно, — подумал он дрожа. — Выдумали всякую ерунду, "чертовы шаги" и прочую хрень. А тут просто пустая станция. Балбесы!".

Несмотря на смелые мысли, было по-прежнему страшно.

Он в который раз осмотрелся и прислушался.

Тихо.

Делать здесь было больше нечего, и Веник быстро, вдоль края платформы побежал назад, прислушиваясь и внимательно глядя под ноги. Вот и конец платформы. Вот и Заяц с Васильичем, стоящие на рельсах. Стараясь не шуметь, Веник спустился с платформы. Оказавшись возле товарищей он вкратце описал им обстановку.

— Значит так, — говорил он. — Ты, Заяц, останешься здесь, только на платформе. Держи под контролем лестницу. Как бы оттуда на нас никто не свалился. А мы с тобой, Васильич, пойдем. Ты занимайся делом, а я на шухере буду.

Моторист кивнул. Веник хотел снова лезть на платформу, но моторист сказал, что лезть туда без надобности, когда можно здесь, по рельсам пройти до самого мотовоза.

Они подхватили канистры и тронулись в путь.

Веник со стыдом подумал, что старик был чертовски прав. Быть может, тут можно забраться в кабину мотовоза, вообще не поднимаясь на платформу, и тогда его вылазка была вообще лишней глупостью. А так только зря шум поднял, подумал Веник с досадой вспомнив про бутылку. Хотя, подумал он с раздражением, задним умом тут все крепки, чего этот Васильич сразу не сказал ему об этом?

Они подошли к мотовозу.

— Слушай, Васильич, — шепотом сказал Веник. — Тут можно в кабину забраться прямо отсюда?

— А чего?

— Да чтобы на платформе зря не светиться.

Моторист почесал подбородок.

— Вообще-то можно, но нам по любому надо наверх. Бак только с платформы можно открыть.

Стараясь производить как можно меньше шума, они осторожно поставили канистры на поверхность и выбрались туда сами.

Веник поднес свою канистру к мотовозу, осторожно поставил ее на пол и осмотрелся. Вокруг по-прежнему царила тишина.

— Ладно, — сказал он шепотом. — Я тут буду, рядом. Если чего помочь надо будет, ты дай знак.

Моторист кивнул.

Веник подошел к колонне и присел на колени, направив ствол автомата в противоположный конец платформы.

Моторист начал отвинчивать что-то металлическое. При каждом резком звуке Веник вздрагивал.

"— Надо было спросить его, — подумал он. — Сколько заводить этот мотовоз?".

Тут Веник вздрогнул. Ему показалось, что он услышал звук со стороны противоположного пути.

"— Черт" — похолодел он. — Может, показалось?

Звук не повторялся. Он посмотрел на моториста. Тот возился у мотовоза то и дело звякая железяками.

Тут до Веника донеслось удивленное восклицание моториста. Тот вроде бы тихо ругнулся.

Парень быстро оказался рядом.

— Чего там? — шепотом спросил он, кося взглядом на противоположный конец станции.

— Ничего не понимаю, — сказал моторист. — Тут полный бак.

— И что? — не понял Веник. — Может, это с тех пор осталось?

— Да нет, — не поворачиваясь к парню и глядя на жерло бака сказал Васильич. — Я сам его заправлял тогда на "Площади". Тоже полный бак был. Но не могли же они на нем доехать до раскопа, а потом сюда, и так мало потратить. Чертовщина какая-то.

Веник хотел что-то сказать, но снова услышал звук. Он явно раздался на противоположном пути, ближе к тоннелю.

Веник встал и сделал несколько шагов к колонне.

Тут раздался другой тихий и резкий звук. Дальнейшее произошло мгновенно. Веник не успел ничего подумать, как что-то с размаха долбануло его прямо в лоб.

Парень качнулся и упал на колени выронив автомат. Рядом на пол свалилось нечто вроде большой резиновой пробки.

Раздался еще один глухой удар и послышался тихий вскрик Васильича.

Вдруг тишину станции разрезали резкие крики. Кричало несколько людей, но Веник уже не мог собрать звуки в слова. Он упал на пол, в шагнувшую навстречу тьму.

В угасающем сознании быстро мелькнула мысль:

Надо предупредить парней!

Больше Веник ничего подумать не успел и провалился в темноту.

Плен

По гудению в голове он понял, что очнулся. Охнув, Веник сделал попытку приоткрыть глаза. Сознание медленно возвращалось в гудящую голову.

— О! — раздался совсем рядом прокуренный голос. — Очухался что ли?

Веник еще не совсем пришел в себя, но заметил рядом силуэты нескольких людей.

— Как думаешь, старый? Очухался он? А? — спросил тот же грубый голос.

— Похоже, — ответил ему неожиданно приятный голос. — Может я ему…

Человек сделал попытку придвинуться к парню.

— Стоять!

Послышался звук глухого удара. Рядом кто-то вскрикнул от боли.

Веник наконец осмотрелся. Он находился в полутемной небольшой комнатке. Рядом стоял крепкий детина в кожаной одежде и в высоких сапогах.

Рядом, на грубых нарах сидел пожилой лысый мужчина. Приятное лицо портила разве что сильная щетина.

Веник немного приподнялся на локтях.

— Где я?

Этот вопрос почему-то рассмешил детину.

— Ты кто такой будешь? Говори! Как зовут?

— Веник.

— Звание?

— Чего?

— Ну должность. Кто ты?

— А… Я… Доброволец.

— Так. А откуда ты?

— Я с…, - парень замялся. — Я с Альянса "Свобода".

— Понятно. Значит Веник, доброволец, с альянса и свобода, — проговорил детина, словно боялся забыть полученные сведениях. Он подошел к решетчатой двери и вышел из комнаты.

Пожилой мужчина, увидев, что тот ушел, подошел к Венику, помог подняться и посадил на нары.

— Где это я? — повторил вопрос Веник, присев на грубые доски и откинувшись спиной на стену.

— В тюрьме. Или лучше сказать в плену у банды Сухаря.

— Понятно…

Ничего ему на самом деле было не понятно, а была только досада. Волновало только, где друзья. Борода, Фил… Заяц, наконец.

Он подождал еще немного и тут обнаружил, что часов, которые "подарил" ему Заяц на "Ильича", на руке уже нет.

— Так мы в плену? — спросил снова он, потирая запястье. — А вы?

— Я тоже.

— А я давно здесь?

— Вас принесли несколько часов назад. А я тут же почти месяц с ними маюсь. Вас, вы сказали, Веник зовут?

— Вениамин. Но зовут обычно Веником.

— Понятно.

— А вас как?

— Максим Павлович.

— Понятно, — ответил в свою очередь Веник.

Этот пожилой мужчина, который называл его на "вы", сразу же понравился парню.

Веник более внимательно огляделся и понял, что свет в камеру проникает из нескольких зарешеченных окошек под потолком. Веник очень удивился. Похоже было на то, что их помещение освещает дневной свет. Значит они где-то совсем рядом к поверхности.

— Послушайте, — начал он, как из дверного проема раздались шаги.

Веник пригляделся и увидел, что дверной проем закрывает решетчатая дверь, оплетенную колючей проволокой. К ней снаружи подошел давешний детина и, повозившись с замком, открыл дверь.

— Вставай, — кивнул он Венику. — Пошли.

Веник молча встал и вышел из комнаты.

— Стой.

Охранник запер дверь камеры, в которой остался сидеть Максим Павлович и протянул Венику какую-то грязную тряпку.

— Надевай!

— А?

— На глаза.

Надев парню повязку на глаза и связав руки за спиной, детина погнал пленника по коридору. Веник напрягшись шел по ровному полу. Позади сопел детина, тыкая его без надобности в спину и говоря куда поворачивать. Несколько раз им встретились какие-то люди, грубыми голосами отпустившие по поводу пленника веселые замечания, от которых у Веника выступили мурашки на спине.

Наконец они пришли. Лязгнула дверь, они вошли в комнату в которой пахло едой и чем-то острым. Его посадили на грубый табурет и сняли повязку.

Когда глаза привыкли к свету, Веник обнаружил что сидит в довольно хорошо освещенной комнате, куда свет проникал из заляпанных грязью окон.

В комнате в беспорядке стояло несколько столов и стульев. Прямо перед ним находился стол, за которым восседало трое громил.

Охранник-спутник остался позади возле двери. Оттуда доносилось его сопение.

Веник смотрел на сидящих за столом, а они смотрели на него.

Прямо перед ним сидел несомненно главный в этой комнате — рослый светловолосый здоровяк с удивительно голубыми глазами. Его можно было бы назвать красавцем, если бы не отсутствующая по локоть правая рука. Справа от него сидел рябой блондинчик с торчащими ежиком волосами. Слева от главаря расположился рыжий — еще один крепкий громила.

— Вот ты, значит, какой, — почему-то радостно провозгласил однорукий.

Он встал, обошел стол и дружески обнял Веника за шею единственной рукой и приложился к его макушке щекой, словно они старые друзья, которые давно не виделись.

Веник напрягся.