Сказание о Ёсицунэ (пер. А.Стругацкого) - Unknown Unknown

– Дело-то безнадёжное, – продолжал гонец. – Дальше по этой дороге вас поджидают, господин! Я там был и сам видел. Поворачивайте-ка лучше назад. От седловины возьмите на восток, там перевалите гору Номи, выйдете к крепости Хиути, а когда пройдёте этидзэнский Кофу, помолитесь в храме Нагахира, затем выйдете к деревне Кумасака, по пути оставите в стороне храм Сугауномия и прямо выйдете на Канадзу-но увано. Дальше за Синохарой перейдёте речку Атакаским бродом, полюбуетесь на сосны у Наэгари, поклонитесь гонгэну Хакусану, выйдете к деревне Миякоси, переправитесь через реку Оно и перейдёте гору Аогасаки. Далее за перевалом Курикара пройдёте поместьем Гои, совершите переправы у храма Рокудо и у Ивасэ, перейдёте Сорок Восемь Рукавов устья Куробэ, а как вступите в уезд Миядзаки, тут уже будет деревня Итибури, за нею Камбара, и ещё придётся преодолеть трудное местечко под названием Накаисика. Далее вы поклонитесь издали гонгэну Но-но-ямы, прибудете в этигоский Кофу, а там на судне выйдете из бухты Наодэ и поплывёте мимо горы Ёруяма, затем вдоль береговой полосы Сандзюсанри-Карияхама, мимо Кацуми и Сирасаки и иных деревень, затем пристанете в Тэрадамари и помолитесь там в храмах Кугами и Яхаси. Далее вы пройдёте береговой полосой Кудзюкурихама, минуете Ноттари, Камбару, берег Ядзюрихама, Сэнами, Аракаву и прибудете в место, именуемое Ивафунэ. Там дороги через Суто и Футо непроходимы теперь, так как горные реки разлились из-за таяния снегов, поэтому оттуда вам придётся пойти дорогой, что идёт на Иваигасаки. Вы пройдёте через Отимуси и Накадзаку, через заставу Нэндзю, поместье Оидзуми и Дайбондзи, помолитесь гонгэну Хагуро и прибудете в место, называемое Киёкава. Там вы вновь погрузитесь на судно и доплывёте до устья реки Сайдзё. Оттуда есть два пути. Если идти через уезд Могами и заставу Инаму, то это будет окольный путь, и он займёт три дня, зато вы увидите по дороге такие знаменитые места, как равнина Миягино, холм Азалий Цунудзи-но ока, бухту Сиогама, остров Магаки у входа в бухту, острова Мапусима, где жил Святой Кэмбуцу, и иные. Если же идти через горы Камэвари, то будет селение Тамацукури, где в старину проживала Оно-но Комати, дочь тамошнего начальника уезда, и там же, согласно легенде, её могила. Когда Оно-но Комати затворилась в монастыре Сэкидэра, стало известно, что Аривара Нарихира направляется из столицы на восток, и тогда младшая её сестра по имени Анэва послала ему письмо. Нарихира приехал, стал разыскивать Анэву, но ему сказали, что она давно уже умерла. «Есть ли какой знак на её могиле?» – спросил Нарихира, и кто-то ему ответил: «Сосну, что над её могилой, называют сосною Анэвы». Тогда с письмом в руке он пошёл на могилу, зарыл письмо под сосною и прочитал такие стихи:

Если б сосна АнэвыНа равнине КурихараБыла человеком,Я позвал бы её с собоюИ отдал бы в дар столице.

Вы осмотрите это знаменитое место, затем перейдёте через поросший соснами холм, а оттуда до дворца Хидэхиры уже рукой подать. Конечно же, вам надлежит следовать именно этим путём.

Судья Ёсицунэ, выслушав гонца, произнёс:

– Это человек не простой. Полагаю, его послал нам сам Великий бодхисатва Хатиман. Пусть будет так, последуем его совету!

Но тут Бэнкэй сказал:

– Ежели нарочно желаете попасть в беду, то моё дело сторона. Но этот негодяй, объясняя дорогу, без сомнения, старался вас обмануть. Поведёт ли он нас вперёд, будет ли следовать за нами позади – ничего хорошего ждать от него не приходится.

– Тогда делай, как полагаешь нужным, – сказал Ёсицунэ.

Бэнкэй подошёл к гонцу и спросил:

– Через какие же горы надо переходить?

И вдруг, протянувши левую длань, ухватил гонца за шею, швырнул навзничь и наступил ему на грудь. Затем упёр остриё меча ему под рёбра и проревел:

– Выкладывай правду, подлец!

От развязной болтливости гонца не осталось следа. Трясясь всем телом, он проговорил:

– Я и вправду служил Уэде Саэмону, но обозлился на него и ушёл к Иноуэ Саэмону, здешнему начальнику. Когда я сказал ему, что знаю господина в лицо, он мне твёрдо наказал: «Подстереги, заговори его и завлеки ко мне». Но я ещё могу по мере сил услужить господину!

– Это были твои последние слова, – сказал Бэнкэй и дважды погрузил меч гонцу в живот. Затем он отрезал голову и затоптал в сугроб, и они как ни в чём не бывало двинулись дальше. А гонец был из слуг Иноуэ Саэмона, и звали его Хэйдзабуро. Правду говорят, что простолюдин, который слишком часто разевает пасть, пожрёт самого себя.

Ёсицунэ и его люди дерзко и бодро приближались к заставе. Когда пути осталось с десяток те, они поделились на два отряда. В переднем отряде при Судье Ёсицунэ остались Бэнкэй, Катаока, Исэ Сабуро, Хитатибо и ещё двое, а всего семеро. Во втором отряде при кита-но кате были Канэфуса, Васиноо, Кумаи, Сидзуки Сабуро, Камэи и Суруга. И вот передний отряд направился к проходу в заграде рангуй. Стражники, всмотревшись, произнесли: «Ага!», и тотчас целая сотня их окружила семерых ямабуси. Было сказано:

– Вот он, Судья Ёсицунэ, наконец-то!

И те путники, коих схватили и держали на заставе прежде, взвыли:

– Это из-за него мы, безвинные, терпим беду! Конечно же, это он, Судья Ёсицунэ!

Были все они запуганы так, что шерсть на них дыбом стояла.

Ёсицунэ выступил вперёд и осведомился:

– Кто начальствует на этой заставе?

– Уроженец этой провинции Цуруга Хёэ и Иноуэ Саэмон из провинции Кага, – ответили ему и добавили, что оба начальника отбыли в Канадзу.

– Коли так, – произнёс Ёсицунэ, – лучше вам не трогать хагуроских ямабуси и не накликать на своё начальство беды за его спиною. Иначе сам гонгэн Хагуро воплотится здесь. Мы объявим эту вашу заставу святилищем, протянем вокруг неё вервие симэнаву и разбросаем ветви священного дерева сакаки.

Стражники злобно огрызнулись:

– Конечно, настоящий Судья Ёсицунэ так говорить бы не стал. С чего это ты приплёл, чтобы мы не навлекли беду на начальство?

Тут вмешался Бэнкэй:

– По установленному порядку ямабуси имеют старшего, и нечего вам оскорбляться болтовнёй маленького монашка. Поди прочь отсюда, Яматобо!

Ёсицунэ покорно отошёл и уселся на веранде заставы.

– Вот он, подлинный Судья Ёсицунэ! – воскликнул один из стражников, указывая на Бэнкэя.

– Я, – сказал Бэнкэй, – ямабуси из храма Хагуро, и зовут меня Санукибо. Я был в годичном затворе в храме Кумано и ныне возвращаюсь. Что до Судьи Ёсицунэ, то его, по слухам, взяли живым то ли в провинции Мино, то ли в провинции Овари и отправили в столицу. Экое легкомыслие – называть монаха Судьёй Ёсицунэ!

– Упрёки тебе не помогут! – сказали стражники. Они стояли с пиками, алебардами и луками наготове, положение было тяжёлое, и тут подошёл второй отряд с супругой господина. Стражники заорали:

– Так и есть! Те самые!

Второй отряд тоже окружила целая туча вояк, и поднялся рёв:

– Бей их до смерти!

Госпожа кита-но ката помертвела от ужаса.

Но нашёлся на заставе рассудительный человек. Он сказал:

– Погодите немного и успокойтесь. Если всё же убьём мы монахов, а не Ёсицунэ, то нам несдобровать. А давайте-ка потребуем с них заставные деньги! От древности и поныне ведётся, что куманоские и хагуроские ямабуси никогда не платят за проход через заставы. Если это Судья Ёсицунэ, он по незнанию сразу выложит деньги, чтобы поскорее пройти. Подлинный же ямабуси нипочём платить заставные деньги не станет.

И вот этот злохитростный человек вышел к ним и сказал:

– Ладно, пусть вы ямабуси. Будь вас трое или там пятеро, мы бы пропустили вас так. Но, поскольку вас четырнадцать, давайте деньги за проход через заставу. Выкладывайте поживей и проходите. Ныне по указу из Камакуры заставные деньги взимаются со всякого, кто бы он ни был по званию и положению, и идут на прокорм страже. Так что платите заставные деньги!

Бэнкэй выступил вперёд и вскричал:

– Это же неслыханно! С каких это пор ямабуси должны платить на заставах? Нет, не было тому примеров, и мы не станем!

Тогда одни стражники сказали:

– Значит, это не Судья Ёсицунэ!

Другие возразили:

– Вот столь же ловко обводит людей вокруг пальца его пройдоха Бэнкэй!

А злохитростный стражник предложил:

– Давайте пошлём гонца в Камакуру, что там прикажут. А они тем временем побудут здесь у нас.

– Эти слова о Камакуре, – сейчас же не моргнувши глазом сказал Бэнкэй, – несомненно, внушены милосердием Алмазных Детей, Охранителей Веры! Пока гонец скачет в Восточные земли и обратно, мы будем рады здесь отдохнуть и покормиться от заставы, сберегая расходы на еду.

Тотчас они внесли в помещение заставы свои алтари и расположились на отдых кто как горазд.

Впрочем, Бэнкэй оставался начеку и, хоть его не спрашивали, обратился к одному из стражников с такой историей:

– Вон тот мальчик – отпрыск некоего Сакаты Дзиро из провинции Дэва. Зовут его Конно, и он у нас в храме на виду. После затвора в Кумано хотелось нам провести несколько дней в столице, но он столь загрустил по родным местам, что пришлось нам выйти в обратный путь, не дождавшись даже, пока растают снега. Натерпелись мы в дороге изрядно и уж как теперь рады, что отдохнём хоть немного!