Учение и жизнь ранней церкви - Стюарт Дж. Холл

У Кирилла хранились книги Аполлинария, изданные под именами таких общепризнанных богословов, как Юлий Римский и Афанасий. Из этих работ он заимствовал известный постулат учения Аполлинария: «единая природа Слова Божия воплощенного» (греч. mia physis ton theou logon sesarkomene), который лег в основу его представлений о Мессии. Единство Христа сохраняется, потому что к Слову Божию просто добавилась плоть (целостная человеческая природа). В этом смысле союз является «естественным» или «ипостасным». В греческом языке слово physis, которое обычно переводят «природа», может обозначать отдельную личность, например человека. Во «Втором послании к Несторию» Кирилл пишет о человеческой природе и ее отличиях от божественной, сохраняемых при вступлении в союз, но это лишь для того, чтобы еще раз повторить: Слово Божие управляет всем, что с ней происходит.

Принимая «Согласительное исповедание», выдержанное в антиохийском духе, Кирилл признает единого Христа — Богочеловека, а также идею о двух сущностях. Он позволяет распределить библейские тексты между двумя естествами, то есть отступает от своей четвертой анафемы. В примечании Кирилл не пытается оправдываться за столь резкую перемену; его больше беспокоит, чтобы послание не стало дополнением к Никейскому символу (как «Двенадцать анафем»); кроме того, он сразу оговаривает, что никогда не учил, будто тело Христово сошло с небес, и не смешивал Слово и Плоть.

Так между Александрией и Антиохией был заключен мир, что официально подтвердили патриарх Максимин и папа Сикст III (преемник Целестина). Тем не менее у Иоанна и Кирилла остались сторонники, не желавшие примирения. Некоторые несториане покинули общины и, переселившись в Восточную Сирию, основали там свою церковь. Она распространилась в Персии и Малой Азии, где процветала до прихода ислама, полностью ее вытеснившего. Феодорит Кирский, лучший богослов Иоанна Антиохийского, продолжил борьбу против еретика Кирилла, отказываясь от примирения до самого Халкидонского собора в 451 г. Его примеру следовал Ива Эдесский. Кириллу же пришлось отбиваться от обвинений в по–творствовании Несторию: как он мог согласиться на «две сущности» и не отстоять «единую природу Слова Божия воплощенного»?

В длинном ответном послании Акакию Митиленскому Кирилл объясняет, что «Согласительное исповедание» не разделяет Христа, как то делал Несторий; что антиохийцы отказались от Нестория и несторианства и поддерживают обращение «Богородица»; и что сам Кирилл не отрекается от написанного ранее. Таким образом, он, хотя и с оговорками, утверждает, что в прежних его работах идея о «двух сущностях» сочеталась с концепцией естественного (ипостасного) союза. Поскольку здесь, как и во «Втором послании Несторию», Кирилл излагает свои взгляды предельно ясно и подробно, можно сделать однозначный вывод: от антиохийской традиции его отделяло не так уж много, а когда отпала необходимость бороться с Царьградом, изживать Нестория и защищаться самому, примирение не составило труда.

Примечательно, что, едва установилось согласие с Антиохией, Кирилл развернул наступление на столпов ее богословия, надеясь стереть всякую память о Диодоре Тарсийском и Феодоре Мопсуэстийском, которых там считали героями и гениями. Ему удалось спровоцировать антиохийцев на необдуманные шаги, но Церкви они не покинули. К 553 г., когда император Юстиниан созвал в Царьграде очередной собор, ситуация весьма обострилась. Сторонники Кирилла были довольны и уже не обвиняли богослова в уступках еретикам, а после его кончины развязали открытую войну не на жизнь, а на смерть.

ЕВТИХИЙ, ЛЕВ I И ХАЛКИДОНСКИМ СОБОР

Новые лица

Смерть Кирилла в 444 г. открыла новую страницу в истории александрийской церкви. Влияние ее значительно возросло, так как к власти пришел Диоскор, которого поддерживали многие ведущие епископы; когда о его назначении было объявлено официально, все они направили ему поздравительные послания и обещания помощи. Даже Феодорит возлагал на Диоскора большие надежды, рассчитывая, что он не станет продолжать линию предшественника («Послания», 180). Тем не менее, несмотря на давнюю вражду с семьей Кирилла, новый епископ продолжил начатую им борьбу с несторианством, причем если он и отошел от политики предшественника, то в сторону ужесточения требований. Его главной концепцией стала идея раннего Кирилла: «после союза — одна сущность». Вначале разберемся с расстановкой сил. Цареградские преемники Нестория, особенно Прокл (434–446 гг.), разделяли богословские взгляды Кирилла. На императорском престоле все еще находился слабовольный Феодосии II (408–450 гг.), который во всем повиновался евнуху Хрисафию, а тот, в свою очередь, выполнял указания архимандрита (аббата) Евтихия, ярого противника Нестория. Именно Евтихий стал причиной падения преемника Прокла — Флавиана (446–449 гг.). В Антиохии у власти стоял нерешительный епископ Домний (441–449 гг.), который в большей степени зависел от Феодорита. Решающее значение в такой ситуации приобрела позиция Рима.

Лев I

Во главе римской церкви стоял влиятельный епископ Лев I (440–461 гг.), которого прозвали Великим за успешные усилия по возвышению папства. Он разработал учение о верховной роли святого престола и старательно применял его на практике; с тех пор римский епископ приобрел почти безграничную власть над всем христианским миром. Тем временем западные земли Империи подвергались все более частым нападениям варваров. В основном угроза исходила от северных язычников, но были среди захватчиков и готы, обращенные в христианство арианами в эпоху Констанция II, когда престарелый Евсевий Никомидийский занял пост епископа Константинопольского и начал рассылать благовестников во все края. Готские владения простирались от Испании до Галлии; Северная Африка перешла в руки вандалов между 429 и 439 гг.; Британия тоже пала. Империи нужен был сильный папа, который взял бы на себя внешние сношения. Не удивительно, что примерно в 451 или 452 г. именно Лев вел мирные переговоры с Аттилой Венгерским и добился от него отмены похода на Рим. Однако этому предшествовали не менее интересные события.

Жизнь галльских церквей, обмирщенных и раздираемых вендеттами, изменилась с появлением Илария Арльского и его монашеского порядка. Получив поддержку наиболее серьезных верующих, он начал коренную перестройку, значительно превысив при этом полномочия. Ил арий проводил соборы, низлагал и назначал епископов, вводил новые правила. Неизвестно, знал ли он о своей обязанности советоваться с папой по всем этим вопросам, или нет, но очевидно, что не делал этого. Некоторые граждане отказались ему подчиняться и обратились с жалобой в Рим. Илария обвиняли в том, что он назначает священников и епископов по своему усмотрению вопреки желанию паствы. В связи с этими событиями Лев I получил от императора Валентиниана III (425–455 гг.) любопытный документ под названием ".Constitution (цит. в: Лев I, «Послания», 11). Там говорилось, что никому не дозволено выступать против власти Рима, «ибо примат апостольского престола подтвержден заслугами cв. Петра — главы апостолов, особым положением города Рима и решением священного синода». Таким образом, верховная роль папы основывается на главенстве Петра и столичном положении Рима. Под «священным синодом» подразумевается Никейский собор или же Сардикийский, каноны которого на Западе иногда путали с никейскими. «Своим неотменяемым эдиктом Мы постановляем, что епископам Галлии или других провинций запрещается нарушать древнюю традицию и принимать важные решения без согласования с многоуважаемым Папой Вечного Города. Если же апостольский престол издаст какой–либо указ, то для всех он будет законом и подлежит неукоснительному исполнению». Илария одернули, милостиво разрешив ему остаться на посту, однако эта победа кажется незначительной на фоне остальных достижений Льва I в деле укрепления папства.

Заручившись поддержкой императора и успешно справившись с практическими вопросами, Лев I начал разрабатывать теорию римского престола, обращаясь к этой теме прежде всего в проповедях на дни собственных юбилеев и на праздник cв. Петра (или cв. Петра и Павла). Он заявил, что Петр посетил Рим не просто как глава апостолов. Он прибыл в столицу богоустановленной Империи для того, чтобы передать свою верховную власть римским епископам и сделать их преемниками особой благодати. В лице Льва I и любого другого епископа Римского к Церкви обращается сам Петр. Таким образом, папа обладает такой же верховной властью над другими епископами, как Петр над апостолами. Элементы этой теории можно обнаружить в работах предшественников Льва I, но ни одному не удалось собрать их в убедительную и цельную систему взглядов и доказать свою правоту с таким красноречием. Восточные церкви вскоре ощутили ее практические результаты во время событий вокруг Диоскора, и сам епископ Александрийский тоже осознал серьезность происходящего.