Государевы служилые люди. Происхождение русского дворянства - Николай Павлович Павлов-Сильванский

(Меншиков) которых сродников моих написал за море, и я велел деньги кинуть, на те деньги Меншиковой княгине седла покупят, на чем ей ездить в полках». Многие недоросли считали учение за границей тяжким несчастьем: Василий Головин, рассказывая, что Петр в 1712 году отправил «за море для морской навигационной науки» недорослей дворян, прибавлял: «В числе их за море и я, грешник, в первое несчастье определен». Навигатор князь Михаил Голицын писал из-за границы: «Наука определена самая премудрая, хотя мне все дни живота своего к той науке себя трудить, а не принять будет; для того – незнамо учиться языка, незнамо науки».

Жизнь за границей для тех навигаторов и школьников, которые учились там на казенный счет, была трудным испытанием. Правительство давало им скудное содержание и нередко подолгу задерживало высылку денег. Лондонский агент указывал на бедственное положение навигаторов в Лондоне и Голландии: они «так одолжали, что не рады жизни своей с первых лет по приезде своем, они почитай помирают с голоду, а за долги их хотят посадить в тюрьму». Конон Зотов из Парижа сообщал, что русские гардемарины, учившиеся во Франции, помирая с голоду, хотят идти в холопы, «только я стращаю их жестоким наказанием». Вследствие недостаточного надзора ученики из богатых дворянских семей впадали в другую крайность: получая от родителей большие деньги, они за соблазнами европейской жизни забывали о науках. Поэтому в 1710 году было запрещено посылать деньги ученикам за границу помимо Адмиралтейского приказа. Грубые нравы русских учеников приводили в изумление французов. Зотов из Парижа извещал государя в 1717 году: «Маршал д’Этре призывал меня к себе и выговаривал мне о срамотных поступках наших гардемаринов в Тулоне; дерутся между собою и бранятся такою бранью, что последний человек здесь того не сделает; того ради обобрали от них шпаги. В Тулоне гардемарин Сунбулов одного француза застрелил из пищали. Гардемарин Глебов поколол шпагою гардемарина Барятинского и за то под арестом обретается. Господин вице-адмирал не знает, как их приказать содержать, ибо у них таких случаев никогда не бывает; хотя и колются, только честно, на поединках, лицом к лицу».

Петр Великий часто бывал недоволен малыми успехами русских учеников, когда экзаменовал их в Петербурге; но многим из них заграничное ученье шло впрок. Федосий Скляев, учившийся в Голландии вместе с государем, так хорошо изучил кораблестроение, что не уступал иностранным мастерам. Ученики русских школ, отправлявшиеся за границу для изучения языков, затем с успехом переводили иностранные книги; из числа навигаторов многие делались достойными моряками русского флота. Давая специальные знания, жизнь за границей имела для русских людей важное общеобразовательное значение. Она наиболее содействовала сближению с Западом русского служилого дворянства. Сознавая это значение заграничных учебных поездок, Петр Великий в 1721 году повелел тем лицам, которые выучатся «правам и экономии» в России, не побывав за границей, «зачитать чины вполы, понеже они ведения– чужих государств видением лишатся»[184].

Дворянство обучалось по преимуществу военным наукам; Петр с неменьшей энергией стремился к распространению технических знаний и образования также среди других классов общества. Он посылал купеческих детей в Лифляндию и за границу для изучения коммерции; приказных людей и разночинцев – для изучения юриспруденции, иностранных языков для переводов, ремесел и искусств. Рядом с обучением дворян и других чинов людей за границей шло, все более развиваясь, и обучение их в России во вновь открытых школах. В 1700 году была учреждена в Москве школа математики и навигации, в 1712 году – Инженерная школа; ученики в эту школу набирались «из царедворцевых детей и из всяких чинов людей». В 1715 году открыто было высшее военно-учебное заведение – Морская академия, в 1721-м – Артиллерийская школа.

По докладу Генриха Фика, голштинца, известного деятельным участием в учреждении коллегий, Петр в 1718 году повелел устроить академию для подготовки молодых людей к гражданской службе. За недостатком учебников и учителей это дело было отложено, и в 1721 году Петр, в ожидании устройства академии, повелел «сделать краткую школу для обучения экономии и гражданству».

Указом 28 февраля 1714 года велено было устроить повсюду в провинции начальные школы в монастырях и архиерейских домах для обучения «грамоте, цифири и некоторой части геометрии». Этот указ замечателен тем, что им впервые возложена была на всех дворян и людей приказного чина (дьяков и подьячих) обязанность начального обучения детей. Дворянские и приказного чина дети (кроме однодворцев) должны были учиться в указанных школах от 10 до 15 лет. Не имеющим аттестата об окончании школы запрещено было жениться: «без свидетельственных писем жениться их не допускать и венечных памятей не давать». Вслед за тем, однако, было принято во внимание, что дворянские дети до поступления или до окончания курса этих школ, в 10–13 лет, высылаются на смотр в столичные или губернские города и распределяются по военным школам или по полкам, или же посылаются для учения за границу. Поэтому указом 18 января 1716 года в провинциальных монастырях или архиерейских школах (которые к этому времени еще не были открыты) велено было учиться только «дьячим и подьячим и всякого чина людей детям, окроме дворянских детей».

Обязательное начальное обучение дворянских детей было вновь узаконено впоследствии указом Анны Иоанновны 1737 года; к двенадцати годам дворянские недоросли должны были быть грамотными; кто же из них ничему не научался в шестнадцать лет, тогда отдавали в матросы. Императрица Анна Иоанновна положила также начало системе особых дворянских училищ, учредив в 1731 году шляхетский Кадетский корпус.

Кроме общих обязанностей учиться и служить, правительство возлагало на дворянство и другие частные повинности. В 1714 году Петр обязал 1000 шляхетских фамилий переселиться в Петербург. На Васильевском острове они должны были построить в короткий срок каменное и деревянное строение, размеры которого обусловлены были числом принадлежавших им крестьянских дворов; дворяне, имевшие более 500 дворов, должны были строить каменные дома в два жилья; владельцы маленьких имений в 50–40 дворов обязывались построить деревянные дома в один этаж. Указ этот не исполнялся и неоднократно подтверждался при Петре и при Анне Иоанновне (в 1735 году). В этой обязанности переселяться и строиться наглядно обнаруживается существенная черта организации петровского дворянства, сохранившаяся от московского времени; служилое дворянство состоит в полной зависимости от правительства, которую историки сравнивают с крепостною зависимостью крестьян от помещиков; переселения дворян по приказу правительства «заключают в себе много схожего с переселениями крепостных крестьян из одного имения в другое по воле помещика»[185].

3

Сообразно с этим весь наличный состав дворянства при Петре Великом так же, как в предшествовавшее время, подлежал постоянному надзору со стороны правительства. Время