Пространство мертвых дорог - Уильям Берроуз

– Oui, monsieur, – водитель такси издает такой звук, будто порвался кусок ткани. – Пулеметы… когда дело доходит до них, это, знаете ли, уже серьезно.

Теперь на нем поношенный и порванный местами костюм. На шее намотано три старых грязных шарфа…

– Qui est ca qui monte93? – спрашивает он, выныривая из своей конуры под лестницей.

Ибо какой-то беспечный американец собрался навестить кого-то в этом доме, не предупредив предварительно консьержа… О, ему известен звук шагов каждого жильца. И горе тому, кто попытается протащить внутрь контрабандой противозаконную электрическую плитку. Консьерж чувствует малейшее падение напряжения в сети и отслеживает потребителя при помощи изобретенного им тридцать лет назад устройства. Он пытался наладить его промышленное производство, писал письма в различные правительственные учреждения, получая отовсюду вежливые бюрократические отписки: «Мы не видим способа, которым наш департамент…» И, разумеется, время от времени тон писем бывал и совсем невежливым… Это пренебрежение по отношению к его гениальному изобретению еще в большей степени (если таковая возможна) ухудшило его отношение к миру. Ким принял решение свалить оттуда, пока его гениальное изобретение не взорвало отель ко всем чертям, что, собственно говоря, и произошло через несколько дней.

Ким услышал взрыв в то время, когда пил полуденный «Перно» в компании мадам Рашо, хозяйки гостиницы для артистов, где он проживал в своей ипостаси комедианта.

Он кивнул…

– Сa commence94.

– Oui, – с улыбкой согласилась мадам… – Сa commence.

Ким чувствовал, как Европа трещит у него под ногами так же, как собака чувствует приближение землетрясения… поскрипывание и потрескивание подкатывающей войны. Он чуял войну на улицах и в ресторанах. И начал обшаривать прошлое, настоящее и будущее в поисках военных песен… Он собирал их по кусочкам… Вот плакат… мать с детьми сидит перед камином. Они смотрят на фотографию отца в военной форме.

Пусть не гаснет огонь в очаге(в отдалении слышна артиллерийская стрельба)

Хоть тревога сжигает сердца(С прискорбием сообщаем)

Жанр военной песни, разумеется, это очень старый жанр, далекий от реалий современной войны, на которой поющий солдат представляет для всех еще большее неудобство, чем поющий официант в ресторане.

Ким раздобыл одну песенку, относящуюся к эпохе грядущей войны.

Когда я гостил в ПарижеБыл веселым он и молодымИ что бы они с ним ни сделалиЯ запомню его таким

Картины импрессионистов разворачиваются в его мозгу, словно те самые японские цветы, которые открываются, только если положишь их в воду… лотки букинистов на набережной Сены… листопад… писсуар в верхнем правом углу… из этого можно сделать хороший номер в жанре мелодекламации на фоне проекций на экран слайдов с картин импрессионистов… Моне… Ренуар…

И что бы они с ним ни сделали… слайды Парижа после атомной бомбардировки… кучи обломков, поросшие травой. Единственное, что еще можно узнать, – это Эйфелева башня, превратившаяся в ржавую кучу металла, обвитую плющом, тянущимся по кабелям и распоркам. Но все равно это, несомненно, Эйфелева башня… А что останется от Лондона? Ким представил себе Уайтхолл, погребенный под пылью столетий.

Нью-Йорк? Статуя Свободы… улицы покрыты, словно льдом, потеками расплавленного стекла, и отныне целое тысячелетие счастливые выдры будут скатываться по стеклянным горкам в кристальночистую Ист-Ривер. Сент-Луис… уцелела одна только арка с надписью «ВОРОТА НА ЗАПАД»…

Я его запомню таким… Париж – солнечный свет на руках нянечки, чистящей вареное яйцо…

LE CONVALESCENT95

Она ставит поднос перед элегантным молодым человеком в голубом халате…. На ночном столике – флакон с настойкой опиума и мерный стакан. Фрукты в вазе. Я могу выловить оттуда спелый персик с красноватым бочком, а еще яблоко, на вид очень хорошее яблоко – как же давно я не ел яблок! А вареное яйцо – самое то, с тостом и чаем, и от настойки опиума у меня мурашки бегут по затылку и по внутренней поверхности бедер.

На столе лежит книга. Молодой человек лениво протягивает за ней руку. Заметно, что он недавно сильно болел.

Книга называется «Quien es?».

На обложке – скелет в черной куртке со звездой шерифа. На звезде написано «MOI».

Ким танцует, напевая:

– Париж, прошу, не меняйся, давай подождем…

Пусть танцуют влюбленные пары под летним дождем…

Пара прохожих танцует.

Старая больная женщина приплясывая влетает в la pharmacie96…

– Codethyline Houde, s'il vous plait..

– Oui, madame…97

Старуха той же вихляющей, судорожной походкой выходит из аптеки… Провизор:

– Это у нас сегодня двадцатая… Отелем владеет мадам Рашо…

– Ah oui… в мире столько боли, столько страданий…

– И столько печальных дней…

– Ах, к нам пожаловал се bon vieux monsieur Carsons98…

Она протягивает руку за кодетилином…99

– Bonjour, monsieur… Codethyline?..

– Oui, madame…

Париж, прошу, не меняйся…

Весь Париж, влюблен и пьян, ищет Карсонса роман?

Вот человек свалился от жуткого приступа боли, маленькие розовые таблетки кодетилина рассыпались по ступенькам лестницы из порванного зеленого с белым пакета с надписью Pharmacie de Bonne Chance100.

ARRKTEZ!101 Пулеметная очередь…

QUIEN ES?

Мсье Пари бьет приговоренных в солнечное сплетение и швыряет их под нож гильотины. Нож падает…

QUIEN ES?

Госпиталь, запах боли…

– Еще легко отделался…

QUIEN ES?

И на войне… С прискорбием сообщаем…

QUIEN ES?

QUIEN ES?

QUIEN ES?

Человек с миллионом лиц. Сама Смерть, внешне ничем неотличимая от обычного человека, и планета с головокружительной скоростью мчится к финальному sauve qui peut102.

«Как только почувствуешь, что застрял, направляйся к ближайшему терминалу. Стоящее местечко в Лондоне? Загляни в кафе «Париж», или в отель «Лима», или в гриль-бар «Нью-Йорк». Разумеется, ты должен поработать воображением, чтобы они превратились в настоящие Париж, Лиму или Нью-Йорк. Как только войдешь, сразу поищи глазами что-нибудь парижское. А в голове у тебя пусть играет какая-нибудь песенка Мориса Шевалье103… Париж, прошу, не меняйся…»

Ну и вот, хозяйка оказалась француженкой, в течение десяти секунд выяснилось, что Ким – ее любимый клиент, и звуки погони тут же стихли у него за спиной… Отель «Лима»… запашок печального томного города, в котором на всех общественных зданиях и монументах сидят стервятники… В центре Лондона стервятника вряд ли встретишь, но посмотрите-ка на этого старика в развевающемся пальто, из-за воротника которого выглядывает одно из этих противных птичьих английских лиц… В Нью-Йорк попасть гораздо проще, потому что в Нью-Йорке собрано все со всего света… Иногда не удается найти отель или кафе… тогда надо искать какое-нибудь вопиющее убежище (в том же смысле, в котором бывают вопиющими преступления…) Приходится импровизировать, используя подручные материалы… Помни, нет никакой необходимости реально перемещаться в пространстве. Достаточно сновать взад-вперед по времени…

Ким на парижской улице… зеленая дымка висит над городом… лотки торговцев и магазины пусты. Все смотрят на него так, словно медленно начинают понимать, кого они встретили, и это очень мерзкое ощущение… Глаза горят ненавистью, они все показывают в его сторону пальцами, а затем с воплями накидываются на него… Ким спасается паническим бегством. Он падает, обдирает колено, встает, снова бежит, мечется из стороны в сторону… Они не отстают от него ни на шаг. Вот здесь… Впереди показывается ржавая кабинка писсуара, и Ким вспоминает те самые строки, достойные Верлена или Рембо.

Спокойно он проскальзывает в кабинку… и орущая толпа проносится мимо в то самое будущее, из которого она явилась… в эпоху голода и болезней, безумия и смерти. Ким вздрагивает при воспоминании о зеленой дымке, того же цвета, что черно-зеленое небо во время торнадо, только неподвижной, удушающей, беззвучный остановившийся смерч. И это ОН его вызвал. Они его ВИДЕЛИ. Ким застегивает ширинку и выходит из кабинки на ковер опавших листьев… Здесь, под солнцем Парижа, они смотрятся особенно неуместно. Ким голосует такси тростью с потайной шпагой внутри. Ему пора на свидание с акробатом. Если ты входишь в терминал, с которого отправляются в будущее, готовься прокладывать дорогу на ощупь. Не требуется ничего делать, надо просто ждать, пока все произойдет само собой. А это не так-то просто, когда по пятам за тобой следует орущая толпа желающих снять с тебя кожу заживо, а потом повалять по осколкам бутылок от кока-колы, так чтобы окончательный результат выглядел как продукт авангардного хеппенинга. Недостаточно просто пожелать очутиться в другом месте, даже если желать этого очень сильно. Нужна какая-нибудь зацепка… острый запах травы на заброшенной автостоянке, и когда Ким поворачивается к толпе, в руках он уже держит обрез. Толпа останавливается и рассеивается при первом же выстреле.