Право первой ночи - Джудит Айвори

— Я работаю на швейной фабрике, — сообщила Нэнси, — а Мери торгует цветами и фруктами. Мы порядочные девушки. — И она со смехом добавила: — Но мы любим парней! И любим танцы!

Да, Винни тоже любила танцы и, не удержавшись, притопывала в такт музыке.

Однако на этом все вольности кончались. Винни сидела с самым чинным видом, в то время как Нэнси прямо у нее на глазах отхлебнула добрых полкружки эля и снова влезла на стол.

Полька сменилась канканом, и Винни стала выделывать новые па, оставаясь на своем месте.

Девушки между тем высоко поднимали ноги, отплясывая на столе. Винни невольно залюбовалась их стройными ножками.

Ей почему-то вспомнилась собственная мать. За те шесть лет, что Хелен Боллаш прожила в семье, она почти не обращала внимания на свою дочь, а когда вдруг замечала ее, Винни оставалось только пожалеть. Девочка еще не умела говорить, но чувствовала, что мать терпеть ее не может. Маркиза Сэс-сингли родила совсем юной, ей было восемнадцать лет. В двадцать четыре года она ушла из дома, а в двадцать шесть — погибла.

При Винни никто не позволял себе говорить о матери худо, хотя наверняка светские кумушки вовсю судачили о ее диком нраве. Диком нраве, или, как называл это Мик, страсти к приключениям.

Жаль, что она не пошла в мать. Хелен Боллаш, окажись она здесь, не отказалась бы сплясать на столе, остаться в нижней сорочке и показать окружающим свои ножки. А отец, если бы он при этом присутствовал, не обратил бы на ее поведение никакого внимания. Ему просто не было до нее дела. Лайонел Боллаш считал единственным достоинством жены ее безупречную дикцию, самое грубое ругательство звучало в ее устах прекрасной музыкой.

Страсть к приключениям и тяга к новому.

Винни не спускала глаз с отважных танцовщиц. Наверное, так же напряженно она следила бы за своей матерью. Или еще за кем-нибудь, кто беззаботно веселится, но сама скорее умерла бы, чем позволила себе нечто подобное.

Наконец Нэнси воскликнула:

— Идем же, вставай! — И протянула Винни обе руки. — Поднимайся! Не снимай блузу, если не хочешь. Просто танцуй. Это так здорово!

— Не могу!

— Еще как может! — Это Мик подал голос у нее за спиной. — Может и хочет. Я же вижу, как она притопывает под столом! — Он засмеялся.

— А вы только и делаете, что заглядываете мне под юбку! — огрызнулась Винни.

— Чертовски верно подмечено! — заявил он как ни в чем не бывало. — Ничего не могу с собой поделать! Вот, пожалуйста! — И он подал ей тарелку с жареной рыбой и картошкой и кружку с шенди <Шенди — смесь простого пива с имбирным или с лимонадом.>. Значит, он опять потратил свои деньги!

Винни принялась за шенди, уже вторую порцию за этот вечер, а Мик откинулся на стуле и пригубил свой эль. Как бы невзначай его рука легла на спинку ее стула, и этот собственнический жест доставил Винни ни с чем не сравнимое удовольствие. Она вся извертелась, то чопорно выпрямляясь, то позволяя себе расслабиться и прикоснуться спиной к сильной горячей руке.

Тем временем девушки продолжали отплясывать. Они действительно были хороши.

— Айда с нами! — снова пригласила ее Нэнси. — Я вижу, тебе тоже не сидится!

Пока Винни соображала, как бы повежливее отказаться, девушка подхватила ее за локти, Мик ловко подпихнул сзади, и она опомниться не успела, как оказалась на столе.

Боже правый, опять на столе! Винни затравленно огляделась. Внизу шумела толпа. Целое море незнакомых лиц. Собравшиеся приветствовали «леди, не побрезговавшую их играми» громкими аплодисментами.

Музыка гремела у нее в ушах, зрители топали и хлопали ей в лад. Винни застыла в нерешительности, тогда как столешница у нее под ногами затряслась — это пустились в пляс остальные.

— Не робей, сударушка! Покажи, из какого ты теста!

Ее мать, несомненно, откликнулась бы на этот вызов, до смерти смутивший Винни. Она покраснела и отыскала глазами Мика.

Он оставался на своем месте и выглядел не только спокойным и уверенным в себе, но и готовым принять любое ее решение. Он поможет ей спуститься, если Винни этого потребует. И станет хлопать ей в такт, если она отважится танцевать.

Она переминалась с ноги на ногу, вслушиваясь в знакомые мелодии. Мало-помалу ее ноги начали двигаться как бы сами по себе, с каждой минутой обретая уверенность. Она сделала шаг, потом другой, присела в реверансе и повернулась в пируэте. На глаза снова попалось лицо Мика. Теперь он смеялся, чрезвычайно довольный собой и ею. Ему нравился ее танец. Его смех, ее удачные па и зажигательная музыка сняли с ее души камень сомнений и страхов. Она больше не казалась себе нескладной верзилой: она танцевала — легкая, как мотылек.

Наверное, эта перемена не прошла незамеченной: теперь ей хлопали не только зрители внизу, но и девушки на столе. Ну что ж, она не ударит в грязь лицом. Она станцует так, что все будут довольны.

И она танцевала. Она двигалась легко и свободно, не опасаясь свалиться на пол. Нарочно пинала ногой кружки с элем. Ах какое наслаждение! Юбки вихрем вились вокруг ее ног, волосы растрепались. Она даже рискнула выбросить вверх ногу, всего один раз, но зал буквально взревел от восторга. Мужчины — а отсюда ей казалось, что внизу собрались одни мужчины, — хлопали ей громче, чем Нэнси или Мери.

Мик поймал ее взгляд, лукаво подмигнул и вскинул брови, после чего снова стал следить за ее ногами, так, как это умел делать только он. И Винни готова была поклясться, что в эти минуты его лицо светилось гордостью настоящего собственника и радостным ожиданием. Она принадлежит ему. Какое чудесное чувство! А он... ох, он самый красивый мужчина в этом зале, и он принадлежит ей!

Ожидание. Внутри у нее все сжалось, как много недель назад, когда она стояла на столе у себя в лаборатории. Или когда он прижал ее к стене у себя в спальне. Охваченная безудержным порывом, Винни подхватила подол и выбросила вверх одну ногу, за ней вторую. Зал взорвался дружным ревом. Да, для собравшихся здесь мужчин это было просто забавой, но Мик понимал, как много это значит для нее. Она менялась у него на глазах, и он приветствовал эти изменения всем сердцем.

Ожидание, предвкушение чего-то нового... Ох уж эти его глаза — то зеленые, то серые, они никогда не оставляли Винни равнодушной. А сегодня в них полыхало пламя, они что-то обещали.

Но что? Ей непременно нужно знать! И она вопросительно взглянула на Мика: «Почему ты так на меня смотришь?» У нее сладко заныло сердце.

Винни задыхалась, обливалась потом.

— Вы устали? — спросил Мик. — Принести вам выпить?

— Нет... да, если не трудно! — Она старалась отдышаться, чтобы продолжить танец.

Мик исчез в толпе.