Метро 2033: Бездна - Роберт Шмидт

Учитель не ответил. Профессор предлагал самый худший сценарий, но в одном был прав. Из года в год становилось только хуже. Нежелание учиться нарастало. Как и сопротивление. Причем, как со стороны родителей, так и самих учеников. Отчего так? Теперь, когда Помнящий услышал эти безжалостные тезисы, до него дошло, что девяносто процентов знаний, которыми он грузил детей, никогда не будут применены. Им сегодня хватит основ чтения, письма и счета. Для всех остальных то, что он годами в них вбивал, просто балласт, от которого они избавятся при первой возможности. Что с того, если будут неправильно выражаться, — и до войны с этим было не слишком-то хорошо, а мир как-то стоял. Всю географию можно свести к плану собственного города. Никому не удалось — и не удастся — покинуть его границы. Так зачем знать, как выглядят далекие континенты, если нет возможности увидеть собственными глазами даже городские окраины? Зачем знать, что кто-то страдает от одной из тысяч известных болезней, если невозможно облегчить страдания?

На самом деле стократ важнее сегодня была школа жизни. Дольше проживет тот, кто лучше владеет мачете и пращой, а не тот, кто по памяти цитирует даты величайших когда-то битв и имена знаменитейших когда-то генералов. В этом жестоком мире выживут те, кто изготавливает более ровные стрелы и точнее ими стреляет. Дольше прочих проживет человек, знающий, как правильно фильтровать воду. Если возникнет такая потребность, ремесленники обучат своих сыновей и дочерей, но для этого им не понадобится углубленное знание чтения и письма — пусть умения эти не слишком-то им и помешали бы.

Никто не заметит, что школы, вроде той, которую он держал восемнадцать лет, исчезнут из туннелей анклавов. И никто не будет по ним тосковать.

— На этот раз не будет никакого ренессанса, — проворчал он. — Мутанты устроят нам осень средневековья… а потом все закончится.

— Вы это довольно живописно представляете. И хотя это несколько обидно, но я боюсь, что — правдиво, — кивнул Тесла. — Мы не знаем…

Он замолк, увидев заглядывающую в мастерскую Искру.

— Дед, — позвала она, радостно скалясь. — Двигай. Доктор сказал, сейчас твоя очередь.

Учитель глянул на нее внимательней. Выглядела она иначе. Чище.

Глава 38

Волнение

Перевязать раны и наложить швы на те, что казались опасней прочих, заняло у врача почти полчаса. За это время Немой успел уснуть. Лежал он, свернувшись в клубок, прижимаясь к мягкой подушке той частью лица, которая опухла поменьше. Учитель сносил пытки молча, внимательно следя за сыном и мысленно проклиная кузнеца, из-за которого ему пришлось покинуть бедный, но, по крайней мере, спокойный анклав. Если бы не Станнис и его заговоры, парню не пришлось бы пережить столько ужасов. Перед глазами Помнящего промелькнули воспоминания о теняке, глотающем шарика, о поднимающейся крышке люка на площади, о свете солнца в расширяющейся дыре ломающейся трубы…

— Ну вот и все, — слова Знахаря вырвали его из задумчивости.

— Спасибо, — проворчал он, вставая с лежанки.

Он заботился о личной гигиене настолько, насколько это оставалось возможным в каналах, но таким чистым не был очень давно. Тесла позволил ему насладиться душем, не подгонял, не ныл, что Помнящий расходует ценную воду. С другой стороны, ученому не приходилось экономить. Немцы позаботились о доступе к артезианским водам, а он воспользовался этой более чем столетней инфраструктурой, слегка ее улучшил и соединил ближайший колодец с помпой и фильтрами, благодаря которым мог хоть плавать в недоступной другим роскоши.

— Чувствую себя, словно Чистый, — заявил Учитель, надевая подаренную ему ученым изрядно ветхую футболку.

— Но вы не выглядите одним из них, — весело произнес врач.

Помнящий окинул его быстрым взглядом.

— А вы их когда-нибудь видели?

— Кого?

— Чистых.

Знахарь отложил вымытые в мыльнице инструменты.

— Думаете, у меня была такая возможность? — спросил он уже без веселья в голосе.

«Откуда это внезапное беспокойство?»

— Вы сказали, что я не выгляжу одним из них.

— Ну… — врач судорожно пытался собраться с мыслями. Еще он сильно вспотел. — Это было просто замечание. Обычная шутка. Вы приняли мои слова всерьез?

— Я всего лишь спросил.

— Чистые — городская легенда, как все эти разговоры о неотравленной земле, о сетях никому не известных туннелей и о подземном городе. Вы слышали те русские сообщения?

— Да, профессор показал мне свой приемник.

— Тогда вы знаете, как обстоят дела на самом деле.

Помнящий кивнул. Тишина в эфире. Москвич, тщетно взывающий к людям. Статические разряды — единственный ответ. Атака закрыла один из этапов развития человечества, и как знать, не последний ли.

— Увы, но…

В дверях появился Тесла. В руках он держал поднос с небольшой чашечкой. Фарфоровая посудина, абсолютно целая, что само по себе было небезынтересно, но куда привлекательней выглядело ее содержимое.

— Вижу, процедуры закончены, — заметил ученый, прерывая разговор.

— Каждый раз, когда ты вызываешь меня в гости, — отозвался Знахарь, — мне кажется, что я — кто-то вроде портного. Раз за разом штопаю какие-то дыры.

Они засмеялись, а Помнящий после короткой паузы присоединился к ним. Общая длина шрамов, которые он на себе носил, наверняка превышала его рост. Годы войны, причем не в лучших условиях, взяли свое.

— Прошу, капитан, — Тесла повел подносом в сторону гостя.

— Что это? — даже с такого расстояния Учитель чувствовал травяной аромат.

— Это уменьшает боль, — профессор кивнул на Немого. — Иначе бы он не заснул.

— Вода, электричество — это я понимаю, но откуда у вас эти чудеса? — удивился Помнящий, принимая напиток.

— Вы знаете, как люди в старые времена открывали лекарственные растения?

— Догадываюсь.

— Теперь — так же. Уцелевшие приносят нам то, что находят в руинах, а мы тестируем все на крысах. Раз на сто случаев натыкаемся на нечто полезное. Природа, в отличие от нас, пытается прийти в себя.

Учитель одним глотком выпил горчащий напиток.

— Хорошо, — выдохнул он.

— А теперь прошу вас лечь, — Тесла указал на кровать, стоящую рядом с Немым. — Вам не помешает немного выспаться. Утром сообщу бургомистру о том, что вы прибыли. Это рассудительный человек, вы наверняка найдете с ним общий язык.

— Спасибо, — Помнящий с радостью нырнул в шуршащую постель. Пружины, прогнувшись под ним, скрипели всякий раз, когда он шевелился.

— Доброй ночи, — пожелал профессор, гася свет.

Он задернул шторы, отрезающие эту часть сегмента от освещенного коридора, и вышел.

Учитель закинул руки за голову. «Так много произошло за последние два дня, — подумал он. — Это лучший момент, чтобы получше заду…»

Из полутьмы проявилось лицо умирающей женщины. Локоны светлых, волнистых волос заслоняли ее лоб по самые брови. Полуоткрытый рот наполнялся темной, пенной кровью. Сильно подведенные глаза раскрывались все сильнее, стекленея. Грудь, обтянутая ярко-желтой блузкой, застыла на половине хриплого вдоха. Из простреленной щеки все еще поднималась струйка синего дыма.

Помнящий открыл глаза и глубоко вдохнул. Его окружала темнота. Глубокая, чернильная, ничем не нарушаемая. Вокруг царила идеальная тишина. Когда он задержал дыхание, услышал лишь легкий звон в ушах. Он был совершенно один. Один? Немой!

Учитель хотел встать, но сумел лишь пошевелить головой. Запястья и щиколотки были связаны. Не веревки, а широкие жесткие пояса. Они охватывали ноги у коленей, бедер, шли через грудь.

— Эй! — заорал он зло. — Что вы со мной сделали, сволочи? Где мой сын?!

Глава 39

Чистые

— Спокойно, поручик.

Он ее слышал, но не видел. Хотя после того, как зажгли свет, миновала уже целая минута, пораженные ослепительным сиянием ламп глаза продолжали слезиться.

— Где мой сын?!

— Поручик Ремер! — на этот раз и женщина повысила голос. — Успокойтесь наконец!

Он замер, напрягшись, словно струна, под широкими ремнями, которыми кто-то — наверняка профессор — привязал его к кровати. Откуда она знает его фамилию? Настоящую, довоенную? Он ведь не пользовался ею двадцать лет, с момента Атаки. И не без причин.

— Как ты меня назвала, девка?

Она не ответила. Помнящий слышал шелест ее одежды, а потому знал, что женщина осталась на месте, не отошла. Но — замолчала, едва лишь он начал ругаться.

Наконец моргание принесло хоть какой-то эффект: он уже не чувствовал сильного жжения, слезы тоже перестали литься. Учитель медленно повернул голову, чтобы глянуть в ту сторону, откуда ранее доносился голос. Увидел тени, абрисы человеческих фигур. Женщина была здесь не одна, рядом стояли еще пара человек.