Подруга особого назначения - Татьяна Устинова

— Скажем так. Я знал, что какое-то отношение к ним имел человек, который посещал твоего шефа. Ты последняя видела этого человека живым.

— Имеется в виду Петр Борисович Лиго? — спросила Варвара, сосредоточенно сдвинув брови.

— Ну да.

— И этот Петр Борисович — не твой друг Павел Белый?

Иван налил ей чаю в большую красную кружку и неожиданно потрогал ее щеку.

— Болит?

— Болит. Иван, почему они так похожи? Я несколько дней пыталась понять, кто же умер в кабинете моего шефа? Я даже думала, что никто не умер. Я думала, что он… симулировал смерть, а потом воскрес и стал Павлом Белым.

— И к какому выводу ты пришла?

Она посмотрела на него. У него было странно серьезное лицо, как будто она должна была сказать ему что-то очень важное.

— Никто не воскрес. На фотографии в газете, которую ты мне подсунул, у Павла Белого ручка в левой руке, а мой покойник писал правой. Я несколько раз это видела. Это два разных человека.

— Молодец, — похвалил Иван, — умница. Конечно, это два разных человека. Братья-близнецы.

Варвара со стуком поставила свою кружку на каменную столешницу.

— Как — братья?! У них же… все разное! Разные отчества, разные фамилии!!

— Паша после развода остался с матерью. Петя — с отцом. Мать вышла замуж, и отчим Пашу усыновил, дал свою фамилию и отчество тоже. Все просто.

— Выходит, Петр Борисович украл деньги у собственного брата?

— Варвара, я пока ничего не знаю. Я был уверен, что ты… имеешь к этому отношение. Ты слишком внезапно уехала за границу. Я думал, что ты замешана во всей комбинации и что именно ты должна увезти эту карточку подальше от Паши и всех заинтересованных сторон. Если ты не замешана…

— Я не замешана, — быстро сказала Варвара.

— …А я склонен думать, что ты не замешана, — продолжал он, не останавливаясь, — значит, нужно все начинать сначала. Черт побери.

— Почему ты или кто там — друг Паша? — решил, что мой покойник имеет отношение к пропаже денег?

Иван поморщился. Варвара смотрела на него не отрываясь. Он неохотно отвечал на ее вопросы, слушал гораздо более охотно.

— Потому что у них вечная вражда, — сказал он наконец. — Паша успешный, богатый и знаменитый. Петька — никто. Петька во всем винил мать, которая тогда их… поделила, и отчим Паше во всем помогал и помогает. Петьке он, кстати, тоже пытался помогать, но ему нужно было все и сразу, а когда не получилось, он обиделся еще больше. Варвара, это не имеет отношения к делу.

— Имеет. А почему ты решил, что это… не я украла деньги?

— Я же не идиот, — он сердито плеснул себе в чашку воды. Кофейная крошка, подхваченная волной, перелилась через край. — Я и не думал, что это ты их украла. Я думал, что ты… участвуешь в спектакле, но роль тебе отведена не главная. Если бы тебя сегодня не побили, я бы продолжал так думать.

— Спасибо тебе большое.

— Пожалуйста.

«Он мне не доверяет, — поняла Варвара. — Я для него по-прежнему „участник спектакля“. Обстоятельства сложились так, что он нашел меня на асфальте, со связанными руками и ногами и заклеенным ртом. Он пока не знает, как к этому отнестись, но пытается внушить мне, что я не должна его опасаться. А я? С чего я взяла, что он говорит правду?»

Единственное, что можно сказать наверняка, — это что деньги действительно украли и их ищут все: Павел Белый, Иван Берсенев, «следственные органы», неизвестный подонок, бивший Варвару в скулу и в ребра.

Бок немедленно зашелся тупой болью, и Варвара взялась за него.

— Пойдем, я положу тебя спать, — сказал Иван, — завтра продолжим.

— Как ты узнал, что я — это я? Что я нашла труп?

Он видел ее в приемной, когда начался переполох, и любопытные заглядывали со всех сторон, и ее шеф метался по кабинету, и бледная девица звонила в «Скорую». Он был там и видел ее, но знать об этом ей пока не полагалось.

Придет время, и она все узнает. Если, конечно, он решит, что она должна узнать.

Поэтому он сказал ровно половину правды. Врать было опасно, он уже убедился в этом.

— Я посылал водителя посмотреть, где работает женщина, первой оказавшаяся на месте преступления. Он сказал, что ты — именно та, которую он вчера чуть не задавил и которая «перла на красный». Кажется, именно так он и сказал.

— Идиот, — пробормотала Варвара так, чтоб он услышал. Бормотать себе под нос с таким расчетом, чтобы все, кому надо, расслышали, она научилась у шефа.

— Пошли. Тебе все-таки надо лечь.

Ах, какая забота!.. Как трогательно и мило, в духе Джорджа Клуни из сериала «Скорая помощь»!

Он повел ее по коридору и распахнул одну из дверей — то ли третью, то ли четвертую по счету. В комнате была огромная кровать, с которой он тут же сдернул темное покрывало, пузатый комод, два светильника на журавлиных латунных ногах и картина во всю стену — каменный мост, островерхая крепость с флюгером, ушастый тролль с корзиной.

— Ванная там, — он кивнул за стену, — моя дверь напротив. Если ночью станет плохо, позови меня.

— Позови меня с собой, — задумчиво проговорила Варвара, рассматривая тролля с корзиной, — я приду сквозь злые ночи…

Иван неожиданно громко засмеялся и вышел, оставив дверь открытой. Через минуту вернулся, в руках у него был шприц.

— Как?! — вскрикнула Варвара. — Опять?!

— Опять, душа моя, — ответил он. Очевидно, приступ веселья продолжался. — Ложись.

Варвара легла, зажмурилась и положила себе на голову подушку.

Ну и пусть. Ничего. Подумаешь! Ничего страшного, что владелец замка делает тебе укол! Может, они всегда так поступают, эти владельцы замков? И раз он ведет себя, как образцовый медбрат в больнице, она должна вести себя, как образцовая пациентка.

Завтра ты вернешься на Танькин диван, и он про тебя забудет. Ну, может, забудет не завтра же, а когда найдет свои миллионы. У тебя никогда ничего не получалось. Даже с Димкой не получилось десять лет назад, так что ж теперь, когда тебе почти тридцать, разбита губа, заплывает глаз, и даже новую чужую куртку ты не уберегла!..

Права была бабушка Настя — «беда с девкой». То есть с ней, с Варварой.

Кажется, она заснула или не заснула, но то отвратительное и страшное, что случилось с ней в этот день, вдруг полезло из всех щелей.

Он привязывал ее к стулу, выкручивал руки и унизительно раздвигал ноги, лил на голову ледяную воду, оскорблял и бил в скулу, и ловил маленького Васю, и тоже бил, и шарил по Варваре красными руками мясника и убийцы, пытаясь найти кредитную карточку, а Варвара знала, где она, и больше всего на свете боялась проговориться, потому что знала — как только проговорится, он ее убьет, и Васю убьет, и Таню, — и длинноволосый Арсений грозил ей какой-то блестящей штукой, и полуразложившийся труп поднимался с ковра в кабинете шефа, а ее мучитель вырывал у нее глаза, и эти глаза отдельно от Варвары видели желтую наклейку на глянцевом журнале и его лицо, которое она никак не могла узнать.