Джихад по-Русски - Лев Пучков

— Это называется — резко сменить тему, — буркнула доморощенная шпионка, доставая из рюкзачка маленький кухонный ножик, отточенный как бритва. — Очень, надо вам сказать, неуклюжая попытка, молодой человек! Никакой галантности. Варвары вы тут все — вот что…

Антон рассеянно кивал, на выпады не отвечал, внимательно наблюдая, как ловкие пальцы Ирины производят манипуляции с ресапами.

Шведов накануне собственноручно проделал ювелирную работу: вживил в литые каблуки женских сапожек два посторонних предмета. В правый — миниатюрный компас, в левый — радиомаяк. Чтобы воспользоваться компасом, необходимо снять сапог и надрезать клееную стельку. Для кратковременного включения маяка ничего резать не надо: достаточно уложить внутрь сапога магнит и плотно прижать. При возникновении определенного индуктивного контура маяк автоматически включается и выдает сигнал. Магниты вправлены в ручку ножа, в заколку, в простенький медальон, на который вряд ли кто польстится. Кроме того, кончик ручки ножа свинчивается, и маяк может быть вложен в полость, оборудованную внутри ручки, — как один из вариантов использования при быстрой ходьбе, чтобы нож не мешал, болтаясь в сапоге. Этот же вариант является основным при благоприятной обстановке: если отсутствуют опасения, что в любой момент эмиссар пожелает провериться. В идеале маяк должен работать постоянно: с того момента, как эмиссар поверит, что Ирина никакая не шпионка, а именно та, за кого себя выдает.

На тот случай, если и это все отберут, в рюкзаке и карманах путешественницы трухой рассыпано крупное крошево из прорезиненной полосы, выдранной из дверцы холодильника.

Ирина показала, как будет надрезать стельку и доставать компас, затем сунула ножик в левый сапог, под съемную стельку, натянула сапог на ногу и развела руками: готово, мол, извольте оценить результат.

— Щас, — Антон выбрался из укрытия и прогулялся к Джо, у которого при себе имелся приемник, настроенный на частоту радиомаяка.

— Как?

— Чисто, четко, без помех, — Джо оторвал взор от не большого экрана прибора. — Вы бы закруглялись. Нам еще такую загогулину выписывать…

— Успеем, — буркнул Антон, возвращаясь к даме.

— Работает? — с надеждой спросила Ирина.

— Естественно, работает. Куда он денется! — Антон насильственно придал своему тону несокрушимую уверенность. На этот маяк у дамы имеются какие-то особые упования. Мнится даме, что маяк — связующая нить между нею и крутыми, сильными людьми, которые в любой момент, коль понадобится, придут на помощь и вытянут ее из любой неурядицы. Невдомек даме, что маяк — лишь средство для того, чтобы отследить маршрут движения арабского эмиссара. Если дама умрет, крутые люди, разумеется, сильно огорчатся. Потому что маяк станет бесполезной капсулой, слегка присыпанной мерзлой землицей где-нибудь на кладбище рабов-кяфиров. А араб уйдет дальше и сорвется с крючка…

— Давай дальше, — Антон отвел взгляд, как учили давным-давно при постановке психотехники боя: неторопливо, одним движением, от бровей к линии волосяного покрова, затем — вправо-вверх. Просто опустить глаза нельзя. Для любого теплокровного млекопитающего это яркий невербальный сигнал, неосознанно регистрируемый системой восприятия. Попался голубчик — теперь он твой! Опускает взгляд тот, что чувствует себя неуверенно, боится либо виноват.

— Пожалуйста, дальше, — Ирина наморщила лоб и охорашивающим жестом поправила платок. — Значит, привели меня к этому Махмуду, объяснила я ему, что мне нужно, сообщила, что я — мусульманка… — тут она порозовела и быстро глянула на Антона исподлобья. — А ты уверен, что они меня к нему приведут?

— Обязательно приведут. У них в этом плане дисциплина, — заверил Антон и, перескакивая через щекотливый эпизод, продолжил:

— Привели, посадили, провела ты там сутки. Утром следующего дня к Махмуду привозят араба. И он целый день — до наступления темноты — находится там. Твои действия?

— В установленное время раскладываю коврик, моюсь, сажусь на колени лицом к Востоку и громко молюсь на арабском, — без запинки выдала Ирина. — Чтобы услышал и заинтересовался.

— Если не услышал? — нарастил обстановку Антон.

— Если не услышал, просто ору по-арабски, прошу помощи… А он среди них имеет авторитет? В смысле, он сумеет меня забрать, если захочет?

— Имеет, имеет, — успокоил Антон. — Уж на этот счет можешь не сомневаться. Они с ним как с писаной торбой будут носиться… Итак, контакт с арабом. Откуда знаешь арабский? Почему мусульманка, если русская?

— Жила с родителями в Дубае, — заученно сообщила Ирина. — Родители — востоковеды, работали по контракту. Там окончила школу, вышла замуж. Родила сына — Абу.

— Как же Абу, когда он у тебя Иван?! — Антон озабоченно нахмурился. — Черт, какой слабый пункт… И как мы его раньше… Почему Иван? Почему Иван не обрезан, не знает арабского? Как только вы доберетесь до Умаева и араб удосужится переговорить с ним на предмет твоего «сына», тебе хана!

— Муж умер, когда Абу был год, — невозмутимо скорректировала версию Ирина. — Обрезание сделать не успели. Родители уехали, забрали меня с собой. Оформили сыну гражданство, нарекли Иваном. Вырос в России, воспитывался русским отчимом. А мое мусульманство — так это потому, что оказалась в критической ситуации, надеялась, что к мусульманке отнесутся лучше. Я так арабу и скажу. И потом — араб будет общаться с Умаевым с помощью моего перевода. Если вообще будет.

— Складно врешь, — одобрил Антон. — Складно… А вот если этот наш араб был в Дубае, он тебя в момент расколет. До самой попки, как говорит наш общий друг дядя Толя.

— Думаешь, город выбран от фонаря? Я была там на стажировке, — Ирина снисходительно посмотрела на «педагога». — В Дубае. Целый месяц. Все, что нужно, помню достаточно хорошо. А история, которая предложена мною для легенды, была на самом деле с одной моей знакомой. Я даже фамилию ее мужа помню — Аль-Баади. И адрес знаю — мы переписывались.

— Я в шоке, — покаянно склонил голову Антон. — Такие потрясающе правдоподобные детали — не к чему придраться! Дальше?

— А дальше все просто. Путешествую с арабом, если все нормально — держу маяк в ножике. Если какие-то проблемы, нервозность, недоверие: раз в пять часов, по мере возможности, включаю маяк, также включаю маяк в начале и конце каждой… эмм… каждой дневки. Запоминаю расположение врагов и особенности местности при каждом включении, чтобы потом постараться «привязать» все на карте. Попадаю в конечном итоге в лагерь Умаева, запоминаю все хорошенько, при первой возможности удираю… Какова вероятность того, что мы в конечном итоге попадем в лагерь Умаева?

— Сто процентов, — успокоил Антон. — Умаев — лепший кореш Беслана. Его перевал — самый удобный и безопасный путь для экстракции араба через Грузию.

— Хорошо. Удираю, значит, из лагеря… Включаю маяк, вы на меня выходите… А вы точно там будете? Если меня хватятся, то поймают моментально. А если вас там не будет, я просто умру в этих горах…

— Обязательно будем, — отчеканил Антон. — Для чего тогда все затевалось-то? Тут никаких вопросов. Ты, самое главное, не давай слабины на последнем этапе. А то окажешься рядом с сыном, расчувствуешься — и все насмарку. Намертво завалишь все дело.

— Я постараюсь, — пообещала Ирина. — Я напрягусь изо всех сил. У меня все-таки есть практика — я столько пережила за последние дни…

— Ну вот, вроде все. — Антон достал из кармана тюбик с вазелином, бросил его на спальник рядом с Ириной. — Теперь о самом неприятном. Возьми, спрячь так, чтобы под рукой был.

— Что ты имеешь в виду… — Ирина мгновенно покраснела до самых корней волос. — Что за намеки…

— Ну что ты как маленькая? — сердито буркнул Антон. — Знаешь, куда идешь. К кому идешь. Знаешь, что с тобой будут делать…

— Я не желаю об этом говорить! — Ирина гневно сверкнула глазами. — У тебя все? Тогда проваливай — я сама знаю, что делать!

— Ну, давай опустим эту тему, — мягко сказал Антон. — Давай не будем… Но легче ведь от этого не станет! Я знаю этих особей, а ты — нет. Это не твоя война. Ты видишь ее только по телевизору. А я живу здесь… Предлагаю не прятать голову в песок, а определиться в манере поведения. Представь себе, что я не просто мужчина, а последний человек, с которым ты можешь обсудить свои действия в этой кошмарной ситуации…

— Чего тут обсуждать? — Ирина раздраженно дернула плечиком. — Я предполагала… Предполагала, что мне придется переспать с их главным — с этим Махмудом. А потом, возможно, с арабом…

— «Переспать»?! — Антон буквально подпрыгнул на месте. — Ну ты даешь! «Переспать»… Хм… Ебать вас будут, сударыня. Беспощадно, ожесточенно и целенаправленно. Во все щели. Начнут не позднее чем через двадцать минут после того, как будете представлены. И — без передышки — до упора, пока сил хватит. А сил у них на такие дела хватает. Махмуд Бекмурзаев проживает совместно с тейпом — пять домов за одним забором. В этом сообществе своя иерархия и свои понятия о морали. Драть вас будут как минимум пятеро самых авторитетных мужланов в этом тейпе. Здоровенных, диких, необузданных в своей похоти. Тут ваш животный магнетизм как раз совсем некстати — и платье мешковатое не поможет…