Если она полюбит - Эдвардс Марк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В свое время я загнал воспоминания о той давней истории с Питом, Сандрой и Домиником в самый дальний уголок сознания, но теперь заставил себя вспомнить все подробности, чтобы взглянуть правде в лицо и изгнать кошмары раз и навсегда. Я решил, что необходимо перейти к следующему эпизоду.
Когда правда вышла наружу, Доминик перестал со мной разговаривать, а дядя Пит общался только в случае необходимости. Он хотел, чтобы меня обвинили в вандализме, безответственном причинении вреда и уже не помню, в чем еще, но тетя Сандра умоляла его не преследовать меня, и он уступил ее просьбам. Из-за того, что женщина во втором автомобиле получила травмы, и из-за вмешательства страховых компаний утрясти ситуацию было непросто. Возникли претензии по уплате ущерба, потребовались усилия для внесудебного урегулирования, которое в конечном счете было достигнуто. В конце концов против меня не выдвинули уголовных обвинений, учитывая последствия перенесенной мной травмы.
Но история о том, что произошло — в черно-белом, лишенном подробностей варианте, — очевидно, осталась где-то в полицейских архивах.
Хуже всего было то, что я разрушил отношения с уцелевшей частью своей семьи и чувствовал ужасную вину перед ними. В то же время и сам мой проступок, и тот взрыв страха и сожаления, который за ним последовал, помогли мне. Это был короткий сильный шок, который, как говорят, может радикально изменить состояние психики, и в моем случае это сработало. Я вырвался из кокона фантазий и лжи, в котором провел несколько последних месяцев, и принял скорбную реальность как должное. Наконец доверился тому психологу-консультанту и после этого делал все что мог, чтобы в течение следующих двух лет быть образцовым племянником.
К тому времени, когда уехал из Гастингса и поступил в университет, я чувствовал себя уже другим человеком. Возможно, я повзрослел, но это не значит, что у меня в душе не осталось демонов. Их было больше, чем я готов был признать вслух, и я все еще не мог шагать в ногу с миром. Мне было легче в уединении, чем находиться среди людей. Именно это намеренное одиночество сделало меня столь уязвимым и открытым, и я все еще пребывал в отчаянии, когда Чарли появилась в моей жизни и пообещала сделать меня целым.
Когда я отправился в полицию, чтобы изложить свои подозрения о Чарли и передать героин, мне и в голову не приходили все эти истории из прошлого. Если бы я вспомнил о прежнем столкновении с законом, то дважды бы подумал, стоит или нет идти в полицию, хотя обстоятельства были совершенно разными.
Мои мысли вернулись к настоящему. Где теперь Чарли? Что она делает? Я предполагал, что она сбежит и исчезнет. Но может быть, она убила Гарольда и решила, что теперь ей все сойдет с рук, что полиция обвинит меня, а не ее? Хотя она ведь не знает, что в это время я уже был в полицейском участке и что тем самым она создает мне отменное алиби. Может, Чарли собиралась пойти в мою квартиру и подкинуть что-то из вещей Гарольда, некую поддельную улику? И как она убила старика? Напугала до смерти? Я снова вспомнил о темном духе и порадовался, что не суеверен, оценив иронию ситуации.
Затем постучал в дверь камеры. Через некоторое время подошел полицейский в форме.
— Желаете обслуживание в номерах? — насмешливо спросил он.
— Мне надо поговорить с детективом-констеблем Мозли или детективом-инспектором Джонс.
— Придется подождать, — ответил он. — Наслаждайтесь предоставленным сервисом.
— Но Чарли сбежит. Или подбросит мне что-нибудь в квартиру…
Полицейский хохотнул.
— Я передам ему о вашей озабоченности.
— А как насчет телефонного звонка? Я хочу позвонить сестре. И где адвокат? Вы не можете держать меня здесь просто так.
— Терпение есть истинная добродетель, — ответил он и захлопнул дверь у меня перед носом.
Минут пятнадцать спустя дверь снова открылась. Я встал, ожидая, что сейчас уж мне наконец предоставят возможность позвонить или пообщаться с адвокатом, но ошибся. Полицейский завел в камеру другого задержанного: высокого человека средних лет, лысеющего, но подтянутого. Вероятно, я отчетливо ахнул, увидев его, потому что мужчина с кислым видом покосился на мою физиономию, сел на скамью подальше и закрыл лицо ладонями. Несколько мгновений спустя он распрямился, встал и начал нервно вышагивать по камере, что-то бормоча под нос.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})— На что вы смотрите? — спросил он нервно.
У мужчины был характерный выговор представителя среднего класса, получившего образование в частной школе. Я заметил на его руке дорогие часы, да и костюм такого ценового уровня я себе не смог бы позволить.
Проблема была в том, что я с первого взгляда узнал этого человека, потому что видел его портрет на веб-сайте компании «Вауком».
Это был Лэнс.
Глава тридцать восьмая
Я оказался в крошечной камере рядом с человеком, который запугивал моего лучшего друга. Мы никогда прежде не встречались: хоть я и делал работу для его фирмы, он понятия не имел, кто я такой. Вероятно, полиция хотела поговорить с ним в связи с жалобой Саши, сделанной по моему настоянию этим утром.
Можно было промолчать. Но я был так взволнован, что был не в силах сдержаться.
— Я знаю, кто вы! — выдал я.
Лэнс остановился.
— Вы Лэнс Хендрикс, из «Ваукома».
Он настороженно посмотрел на меня. Вероятно, подумал, что я видел его профиль в сети или в воскресной газете и теперь собираюсь предложить бизнес-идею или заявку на инвестиции. Или, что более вероятно, он беспокоился, что, когда я выйду из этой камеры, то поделюсь с прессой новостями о его аресте. Наверняка у него был личный адвокат, соответствующий дорогим часам и костюму, и этот адвокат поможет ему сохранить лицо.
— Вы заслуживаете того, что получаете, — добавил я.
Мне хотелось сфотографировать его в этот момент: рот открылся, взгляд ошарашенный. Потом я мог бы послать такое фото Саше.
— О чем, черт возьми, вы говорите? — сказал он, когда очнулся.
Я сделал пару шагов к нему.
— Я говорю о том, что ты сделал с Сашей.
Он отступил.
— Ты знаешь эту сучку?
— Она мой лучший друг. И она рассказала мне все — всю твою грязную историю, то, что ты сделал с ней в гостиничном номере, про послания с угрозами, и как ты натравил на нее свою жену. Всё.
В ответ он ухмыльнулся, смерил меня с ног до головы презрительным взглядом, хотя его лицо при этом побледнело.
— А ты что здесь делаешь? Может, она наплела полицейским разной грязной лжи и о тебе тоже?
— Что? Нет. Но я знаю…
Лэнс ткнул пальцем в мою сторону.
— Кем бы ты ни был, у меня ни малейшего желания объяснять, что произошло на самом деле. Но эта девушка врет. У меня никогда не было с ней никаких отношений. На самом деле, если хочешь знать, я никогда не изменял жене. Да я и пальцем не трогал эту глупую курицу. — Он скривился и злобно добавил: — И вообще едва знал о ее существовании, пока сегодня утром в моем офисе не появилась полиция.
— Ах ты дерьмо! — возмутился я. — Как можно такое говорить? Она же работает на тебя.
— На меня работают сотни людей. И ты думаешь, что я их всех знаю лично?
Я проигнорировал эти слова.
— Я в курсе, что у вас был роман. Саша рассказывала мне о нем, а еще говорила о твоих странных… наклонностях.
— О чем?
— Она рассказала, что тебе нравится делать в постели.
Лэнс уставился на меня, а затем рассмеялся.
— В самом деле? — казалось, он искренне удивлен. — Скажи-ка, может, у твоей подруги проблемы с психическим здоровьем? Обычно мы таких проверяем, но не всегда заключению психологов можно доверять. К сожалению, психометрические тесты не слишком надежны.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})Теперь была моя очередь оскорбиться.
— И это будет твоя защита в суде?
Он опустился на скамью, внезапно успокоился и собрался.
— Это дело никогда не дойдет до суда. Сара, или Саша, или как там ее зовут — лжет. Это ее фантазии. Она придумала все это.