Русская Америка: Открыть и продать! - Сергей Кремлёв

3. Компания и колонии наши на берегах Северо-Западной Америки существуют тем, что они одни имеют право всегда и постоянно промышлять зверей и торговать с коренными жителями и, приобретая от них добываемые ими меха и шкуры, продавать и обменивать иностранцам, в том числе и американцам, которые приезжают за ними в наши селения. Дозволение им самим производить… ловлю и торговлю… отнимет у Компании… сие единственное средство существования, ибо американцы непременно воспользуются дозволением и будут, во-первых, промышлять и ловить сами зверей и, во-вторых, предпочтительно от самих коренных жителей приобретать все то, что они получали от Компании; ибо от жителей получат дешевле…»

Пожалуй, надо пояснить одну деталь… Если в русской Азии ушлые купчишки и могли спаивать, скажем, чукчей в целях неравноправного торгового обмена, то в Русской Америке РАК чисто экономически было выгодно проводить линию на умное цивилизаторство. Чисто экономически было выгодно не спаивать местных жителей, а постепенно развивать в аборигенах образованную и лояльную к русским прослойку — ведь среди служащих РАК в ее американских колониях процент русских был не так уж и велик даже в крупных поселениях.

Кроме того, РАК была полугосударственным предприятием и ее деятельность проводилась с учетом государственных политических соображений.

Поэтому пусть читателя не смущают выражения в документах РАК типа «зависимость дикарей от Компании…». Эта зависимость шла не во вред будущему «природных жителей»…

С другой стороны, именно янки могли подорвать не только процветание РАК, но и долговременный источник пропитания аборигенов.

Записка РАК поясняла и это:

«Нельзя оставить без замечания и того, что Компания при ловле морских зверей, из коих главнейший предмет торговли составляют морские котики, упрочивая свой промысел, наблюдала строго, чтобы ловить одних молодых котов, оставляя маток для приплода. Без сего правила в немногие годы истребился бы весь промысел. Но американцы в чужих водах, куда допускаются на срочное (на 10 всего лет! — С.К.) время, не только не будут иметь причины наблюдать сию осторожность, но устремятся к совершенному искоренению зверей и того достигнут. Сим образом по истечении десяти лет весь тот край, суровость коего представляет одно богатство в обилии звериных промыслов, на которых основываются прочные выгоды государственной торговли, обратится в бесплодную пустыню (замечу, что «советские историки» талдычили о хищничестве царского режима, уничтожившего котиков, но царский режим, как видим, всего лишь открыл путь к уничтожению русского богатства американцами, и промысел уничтожили они, о чем «историки» нам почему-то не сообщали. — С.К.).

Было сказано в Записке от 12 июня 1824 года и о подрыве русской меховой торговли в Кяхте…

Авторы Записки понимали, что просто отказаться от уже подписанной Конвенции и не ратифицировать ее скорее всего — невозможно. Поэтому они писали так:

«Естли же необходимо сделать какое-либо отступление от изданных в 1821 г. правил о пределах плавания, то, по мнению нашему, желательно было бы для дела Компании оставить в том положении, в котором они находились до 1821 г., и для сего в пояснение или дополнение ст. I и IV конвенции постановить следующее: что из статьи I исключаются берега Восточной Сибири и Камчатки, равно острова Курильские, Алеутские, Кадьяк и берег Северо-Западной Америки, начиная с Уналашки, с включением Ситхи, Ново-Архангельска и по 54°40 , и что по IVстатье конвенции в сем пространстве, где поныне с отдаленных времен производят россияне свои промысла, хотя позволяется иностранцам плавание и пристанище к таким местам, где есть заселения Компании, равно и торговля с самой Компанией, а не с природными жителями, но ловля зверей, кроме природных жителей, исключительно предоставляется россиянам».

Документ был «верноподданническим», и упреки в адрес высшей власти авторы могли позволить себе только «всепокорнейшие». То есть они себе их позволить не могли… И они действительно лишь скрыто, уже в конце Записки, мягко напомнили царю и его окружению, что просят всего лишь о том, что сама же высшая власть дала Компании вначале при ее основании в 1799 году, а затем подкрепила державным актом от 4 сентября 1821 года, и что уничтожала Конвенцией от 5 апреля:

«Правление Компании чувствует в полной мере все затруднения, с которыми может быть сопряжена негоциация о новых дополнениях или пояснениях конвенции, но как оно не домогается ни новых прав, ни распространения прежних, да и желание оставить дело в том положении, в каком оно находилось с 1799 г. доныне, основано не на том только, чтобы сохранить свои собственные пользы, но чтобы предупредить общие государственные потери, то и не дерзает умалчивать о предвидимых ею опасениях…»

УВЫ, это был глас вопиющего в столице, которая (как и Москва XXI века) в смысле отзывчивости на защиту подлинных российских интересов все более оказывалась пустыней…

Причем русских в русской столице не только не слышали. Над ними еще и издевались!

Еще до появления Записки РАК — при направлении Канкрину копии Конвенции — Нессельроде выражал лицемерную «надежду», что министр финансов обратит внимание директоров Компании «на важные доставляемые ей сей конвенциею выгоды» и постарается «рассеять возникшие, быть может, но, по мнению моему (то есть Нессельроде. — С.К.), совершенно неосновательные опасения или неудовольствия…»

Как на мой взгляд, читатель, одного этого факта достаточно для обвинения Карла Нессельроде не просто в злостном, но еще и в издевательском небрежении государственными интересами. И что уж говорить о его заявлении, что успех деятельности АРАК будет полностью зависеть от ее распорядительности, а также «неутомимости, благоразумия и кротости» в отношениях с местными жителями…

Ну почему они, уважаемый мой читатель, не только обобрать нас норовят, но еще и унизить при этом стараются?!

Да понятно, в общем-то, почему…

Тем не менее не из одних же нессельродов и прочих нравственных уродов и выродков состояла русская государственная власть? Возмущение и вопросы множились…

И Нессельроде вынужден был юлить. Не позднее 20 июля 1824 года он подал Александру доклад, где сообщил о своей переписке с Канкриным, о замечаниях Мордвинова, о Записках РАК («…управляющие делами Компании считают заключенный с Северо-Американскими Штатами акт невыгодным для ее торговли, я старался краткими, но, как смею думать, достаточными суждениями доказать неосновательность изъявляемых Компаниею опасений…») и о просьбе РАК однозначно исключить Восточную Сибирь, Камчатку, Курилы, Алеуты и Аляску до Ново-Архангельска из зоны действия Конвенции.

Нессельроде юлил, и это видно также из того, что то новое отношение к Канкрину, о составлении которого он поспешил доложить царю, было составлено в июле, а отправлено адресату лишь 18 августа. Такая «необъяснимая» задержка сама по себе объясняет почти все!

В этом новом послании шеф МИДа писал, кроме прочего, что уже в 1801 году «в тамошних морях было до 16-ти иностранных больших судов, в том числе 15 американских (интересно, кто их там тогда считал? — С.К.)», что «против постановления, в 1799 г. изданного, не было протестаций единственно потому, что наш кабинет не сообщал оного другим, но с самого начала непосредственных сношений России с Соединенными Штатами Северной Америки споры о делах Компании нашей почти не прекращались (но при таких спорах, если они и были, нельзя было не сослаться на Указ Павла за 1799 год. — С.К.)», и много еще чего подобного там было…

Однако Нессельроде и прямо лгал, а еще больше — неправомерно умалчивал.

Поэтому пройдемся-ка мы по ситуации еще раз…

К СОЖАЛЕНИЮ, каждый интересный документ в текст не вставишь, и поэтому я лишь сообщу читателю о существовании инструктивно-информационного (не по названию, а по сути) письма Главного правления РАК от 20 августа 1808 года известному нам

Андрею Дашкову, назначенному генеральным консулом в Филадельфии и отъезжающему в США. Компания сделала его по этому случаю своим членом-корреспондентом.

И упомянул я об этом письме потому, что лишь из него понял, почему могла возникать некая неразбериха с разграничением в Америке.

Англосаксы появились впервые в поселениях РАК примерно в 1792 году, уже найдя там, естественно, русских. И с учетом того, что англичане и американцы пришли на северо-запад Америки после нас, разговора о спорности прав быть вроде бы не могло!

Однако в определении границ наших владений имелся один тонкий момент. Даже в 1808 году у Баранова, оказывается, была инструкция: о «границах принадлежности российских» отвечать уклончиво. Любопытствующим на сей счет иностранцам, «приезжающим по торговым делам», велено было коротко отрезать, что они «не имеют права делать подобные вопросы», а офицерам иностранных флотов — что «от двора не имеется о том никаких приказаний»…