Ошибочка вышла - Ксюша Левина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ой! Лампу задела.
Ой! Пальчик не просох.
Ой… красный? Я хотела белый!
Макияж переделали только дважды, но оттого, что мне правда до безумия понравилось то, что вышло. И когда на часах минуло три дня, и мне даже принесли поесть, в салон ворвался Лев.
Раскрасневшийся от мороза, со снегом в волосах.
Я поймала его отражение в зеркале и мысленно на память “щёлкнула”. Он казался таким счастливым… будто ему всё это и правда нравится, и это всё не просто “слабо”, а он действительно собрался жениться.
— Ну что? Готова?
— А что, время поджимает?
Если честно, у меня всё поджимало. До семи времени вагон, а таскаться по магазинам уже не казалось хорошей идеей.
Я устала, спина болела, голод мой не утолил пресный бургер.
— Нет, нет, — сколько угодно, — улыбнулся Лев, а потом отступил, оценивающе глядя на меня.
Волосы в итоге просто растрепали живописными волнами, будто я такая и проснулась. И почему даже с природными кудрями вот так проснуться не получается?
Макияж совсем лёгкий, помады будто и нет.
Маникюр, педикюр, гребучий шугаринг.
И всё это за какие-то пару-тройку часов.
— Я есть хочу, — заявила не дожидаясь комплиментов, а Лев только кивнул и выложил на кассе всё, что с него потребовали за мои капризы.
— Оставил им на “чай” две тыщи… хватит, или ты навыделывалась на все пять? — тихо спросил Лев, помогая мне влезть в куртку.
Из-за улыбки сразу ответить не смогла, а потом поняла, что Лев её прекрасно видит в отражении в большущем зеркале на выходе из салона.
Мы замерли, будто оба пойманные с поличным, и я закусила губу, еле сдерживая нервный смешок.
— Хватит, пошли уже. Солянки хочу. С хлебом белым.
***
— Ваша солянка, — улыбнулся официант, а я потянулась к куску пушистого белого хлебушка.
Пробки не подвели, на часах почти четыре, но вроде бы мы рядом с хорошим торговым центром и с… ЗАГСом. Может сказать, что плойку выключить забыла? Утюг? Плиту? Заперла кошку на балконе?
Мысли вылетели от первой же ложки солянки.
Я совершенно не понимала и не верила во всякие эти… вкусовые пристрастия беременных. если слышала в очереди россказни про мифические “клубника в три ночи” аж мороз по коже пробегал. Не верю!
А вот побаловаться супчиками — это кайф. Ну что ещё прогреет тебя изнутри, будто живительный эликсир? Сразу спать захотелось… А уж с белым пушистым хлебушком… и чай с лимончиком. И сметанка.
Вроде уже это ем, а всё равно хочется подавиться слюной от восхищения. Отмотать время вспять и поесть соляночку снова.
Увы, всё хорошее однажды заканчивается, и полчаса спустя не осталось ни сил, ни еды.
— Я устала… спать хочу… ну какая свадьба?
Лев не нервничал, терпение железное! Может его выбесить? Зачем ему бесячая жена?
— Боишься?
— Ещё чего, — уже лениво и беззлобно вздохнула я, и стала ковырять скатерть.
— Поехали?
— Ага-а, — и широко-широко зевнула.
Пробки убаюкивали, еда тоже. А ещё как-то отпустил страх, на котором я держалась всё утро. Толи я приняла неизбежное, то ли просто замаялась.
По снежной грязи и слякоти, мы выехали с парковки ресторана, и как улитки покатили в магазин.
— Какое платье хочешь?
— Ой! Какое платье, блин. Кольца! — воскликнула я, понимая, что это мой очередной шанс, но лев покачал головой.
— Я уже забрал, не парься.
— Как? Без меня?
— Ну а на что ты там? Я сам выбрал, как положено жениху.
— Жениху положено помолвочное выбирать!
— А я и помолвочное выбрал.
Лев кивнул на свой карман, видимо, предлагая туда залезть.
Я нерешительно протянула руку и стала шарить в поисках коробочки, чтобы всё чин чинарём, как в ромкомах, но нашарила только два зип-пакетика.
— Это что?
— Ну как, мы же не паримся, так чисто, на слабо, — улыбнулся он, с какой-то противной мстительной улыбочкой.
Жучара.
А я вытряхнула колечки.
Милота, как ни крути… тоненькое, с одним аккуратным камнем, из белого золота. Всё как я могла бы мечтать. Помолвочное.
И два совсем простых обруча, без лишнего и тоненькая гравировка внутри.
— Ошибочка… вышла… — прочитала я слова внутри колец, и накатила волна трепетного чувства… нежности, что ли.
— Это что? — всхлипнула, всерьёз опасаясь за макияж.
— Ничего, в голову просто пришло, — пожал плечами Лев.
— Мило…
— Не то слово. Ты как?
— Не знаю… — опять всхлипнула, убрала обручи в пакетик и стала крутить в руке помолвочное. — Красивое. Я бы тоже такое выбрала…
— Значит я хороший муж! — воскликнул Лев и… всё.
Вот тут нервы сдали.
От слова “муж”, у меня будто плотину истерическую прорвало. Это ж надо так меня подставить.
Ужасный, жуткий, липкий страх перед неизвестностью, сковал горло не хуже простуды. И я даже не заметила как Лев отстегнул ремни безопасности, потянулся и пересадил меня к себе на колени, словно это было для нас в норме вещей.
Всё так серьёзно… так рано, быстро, но при этом нет ни желания, ни повода сказать “нет”. И вроде как маленькой девочкой становиться не хочется.
И не хочется прятаться дома в ванной от этого взрослого мира.
Не хочется к папе под крыло.
А всё равно жуть берёт от одной мысли, что вообще-то всё. Это фиаско, братан. Не жить нам больше свободными птичками. Муж, дочь, обручальное кольцо.
— Боишься? — тихо спросил Лев.
Он не имел ввиду ЗАГС, я поняла, он про страхи вообще.
Помотала головой и судорожно всхлипнула.
— Не знаю… Я просто ещё не привыкла так думать… Это кажется со стороны намного проще… понимаешь?
— Понимаю.
— И ты ни при чём…
Я спряталась на его груди, и глубоко вдохнула смесь запахов из геля для душа, стирального порошка, жидкости для утюга. Так уютно, что сердце щемит, и всё равно страшно. А бежать не хочется.
— Мне нужно стереть всё это… — я помахала перед лицом руками, а Лев достал пачку салфеток.
— Сотри. Ты и так красивая.
— Ну… за платьем? — теперь, когда я успокоилась, без слёз и истерик всё стало будто другим.
В машине теснее, теплее. И тому что я на коленях Льва будто бы нужно удивиться.
— За платьем, — кивнул он.
— А ты меня целовать будешь? — само вырвалось! Клянусь!
— Буду, — кивнул он, явно не понимая, о чём я. О ЗАГСе, о “сейчас” или о “вообще”.
Взял меня за подбородок, отчего тут же сбежал мой несчастный мозг, и поцеловал, сделав выбор в пользу “сейчас”.
И куда теперь деваться с этой подводной свадебной лодки?
Время — шестнадцать сорок семь.
Я
