Божий дар, или Ход конем (СИ) - Богомолова Валерия

Сила Стихий так и не поняла, сама она так решила, или это было мыслью человека, выпускающего ее, и ради ее свободы готового пожертвовать своей жизнью… Она слишком долго была в заточении, чтобы помнить, умеет ли она думать вообще или мысли — это удел человеческого разума, а ее удел — чистая, незамутненная, рвущаяся на волю энергия.

Но она поняла одно. Этого человека надо любить. И слушаться. И еще делать то, что нужно. Даже когда он не знает, как это. Ведь он — всего лишь глупый человек, а она — мудрая, многовековая Сила.

Рядом с ней плескалась такая же энергия, но более яростная, Сила Огня и Земли — старших Стихий. И человек, направляющий ее был намного сильнее. Но он был всего лишь человеком…

Силовые потоки слились в один, пронзая кромешную тьму, нависшую над людьми. Сила Четырех Стихий ударила в небеса, прорубив брешь в черном, уже опускающемся куполе, часть этого фонтанирующего света тут жеразлилась по небу, отрезая черное полотно от остального, еще живого пространства, часть обрушилась на землю, выстилаясь светящимся ковром, не позволяя тьме лезть снизу.

Но сам столп света не прекращал свое дело, вовсе не думая иссякать. От него отделились лучи, бьющие во все стороны, выжигая порожденные древними проклятиями чудовищ. Тем временем, и купол, и ковер — оба края замкнутой сияющей сферы, действовали в обоих направлениях — не пуская тьму вовнутрь, они растворяли ее снаружи, пуская лучи глубоко в землю и высоко в небеса, но, кроме этого, там, на самом верху, за пределами защитной сферы, за гранью нависшего над ней черного, редеющего на глазах, полотна, столп света, закручиваясь в огненный смерч, наматывал на себя полотно древнего проклятия. Оно вытягивалось из земли, из влажного воздуха, из тяжелых туч, с криком, с воем, с протяжным стоном, с предсмертным хрипом, от которого можно было сойти с ума, устремляясь к столпу Четырех Стихий, бушующему наверху, и… исчезало.

Тьма редела, стоны земли утихали, нарыв жестокого проклятия был вскрыт, и теперь все успокаивалось, облегченно вздыхая под лучами света, которые уже не жгли, а ласкали, убаюкивали, снимали напряжение и боль. Из земли, согретой живительным огнем, уходил холод смерти, она начинала дышать, в ней зарождалась жизнь. Небо светлело, на нем остались лишь легкие облака, свежие, пролившие на обновленную землю живую воду. Потом выглянуло солнце. Обычное солнце. То же самое, что светит всему миру. Теперь оно будет светить и Хоррану. Но оно не будет его выжигать, здесь будет всегда хорошая погода, лучше чем в Эвенкаре… Потому что отныне Хорран будет под охраной Четырех Стихий.

Сила сделала свое дело. Она не обращала внимание на то, что в это время делали люди. Внутри самой сферы не прекращался бой. Спокойно было только под маленьким куполом, который держали молодые маги, и… еще не рожденный маг. Когда он родится, он будет очень сильным магом. И, конечно же, станет Архимагистром. Первым человеком, владеющим Силой Четырех Стихий. Это будет ему маленьким подарком, в память о битве под Хорраном, в которой он уже сейчас, еще не родившись, принял участие. Так решила Сила. А она никогда не отменяет своего решения.

Сила в последний раз облетела поле битвы, усеянное прахом бывших восставших, трупами искромсанных мечами и утыканных стрелами стервятников, а также каких-то чудовищ, видимо, прятавшихся в окрестных норах и также умерших много десятилетий назад.

Да, людям тоже пришлось потрудиться. Некромант все же справился с восставшими, мечники, верно расставленные человеком, не имеющим магии, оказали должный отпор стекающимся ото всюду тварям, а духи, призванные молодой шаманкой орков, оказались намного сильнее призраков, обитающих в Хорране. Конечно, многие воины света получили серьезные раны, но ментат, державший всех под контролем, вовремя сообщал спешащим на помощь целителям, так что ни одна новая смерть не пустила свои корни в землю города, с которого только что было снято древнее проклятие. Совершив последний круг, Сила вернулась к человеку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Вальдос, будто очнувшись от наваждения, попытался оглядеться по сторонам, но получилось это у него не очень хорошо — голова закружилась, все вокруг поплыло, сливаясь в однородные пятна, он начал падать, но, кажется, кто-то его подхватил. Он услышал знакомое рычание Урфис и веселый, но немного охрипший смех Шереилы Фрам.

— Рейнгард, ну ты дал! И знаешь, что самое смешное? Ведь завтра опять будешь жаловаться, что или ничего не понял или все забыл, и все самое интересное опять прошло мимо тебя!

Он слабо улыбнулся. Ну да. В последнее время это стало его коньком — все закончилось, и Вальдос снова идиот… Будет очень грустно, если и правда, на этом все закончится. Он снова разучится пользоваться Силой и будет думать, как в дождливую погоду накрыть себя куполом, чтобы и не промокнуть, и хватило бы его надолго… Ведь раньше он так и жил. И это его, надо сказать, никогда сильно его не беспокоило… А сейчас он познал Силу. И ему очень не хотелось с ней расставаться.

Его измученное тело коснулось мягкой и на удивление уютной перины походного лазарета. Это хорошо. Значит, он не ранен, а просто очень устал. Если бы был ранен, к нему сразу бы кинулись целители… Он с наслаждением потянулся, укладываясь на лежанке, с интересом привыкая к новому ощущению. Да, он устал, он был выжат и опустошен. Но он был победителем. И еще — настоящим магом Стихий, Воды и Воздуха, действовавшим наравне с Магистром.

Он неожиданно для себя тихо рассмеялся. Да, завтра он многое забудет. Да, такие бои бывают нечасто, может, это был вообще первый и последний бой в его жизни, и первый и последний раз, когда он смог применить Силу. Но это было не главное. Главное — то, что Сила теперь никогда не покинет его. Она всегда будет с ним. Потому что он ей понравился. И она теперь тоже не хочет его покидать. Он это знал.

Глубоко вздохнув, Вальдос, наконец, позволил себе провалиться в сон. Теперь можно было ничего не опасаться. Здесь было светло, тепло и… хорошо. Под чистым, ясным и спокойным небом Хоррана.

Глава 11. Джен. Этана. Элантэ

Как ни странно, долго искать Этану мне не пришлось — богиня в кои веки не стала чинить мне препятствий, — чем, учитывая ее обычную манеру поведения, удивила меня несказанно, — и вышла мне навстречу сама. Однако не сказала бы, что эта встреча ее сильно обрадовала — видимо, она совершенно не входила в планы богини, как я заметила по легкой дымке недовольства, затуманившей ее лучезарный лик. Мое же настроение в связи с этим, наоборот, резко улучшилось. Нельзя так, наверное, с богинями поступать, но все же…

— Как здорово, что я вас нашла! — вполне искренне обрадовалась я. — Вы, надеюсь, не сильно заняты?

Этана просияла, и уже открыла рот, видимо, чтобы огласить длинный список очень важных и, разумеется, совершенно неотложных дел, но я была неумолима.

— Вот и замечательно! — перебила я ее грандиозную тираду, так и оставшуюся невысказанной. Мимолетное просветление на лице богини угасло, сменившись гримасой разочарования и вселенской тоски, которую богиня уже не считала нужным скрывать — по крайней мере, от меня. — Я вас хотела кое о чем спросить.

Этана из последних душевных сил попыталась проявить заинтересованность, но получилось у нее очень плохо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— А вам не кажется, что Дарсинея — сообщница Гаронда?

Богиня оторопела. Я мысленно захлопала в ладоши.

— Ну смотрите, — упорно не замечая ее реакции, совершенно обыденным тоном продолжила я. — Таша он, вроде как, казнил, но в его окончательной смерти все же не убедился — соответственно, ему была необходима подстраховка, так сказать, контрольный выстрел. Для этого он и похитил Дарсинею. С тем расчетом, что, если Таш вернется, то, узнав, какое несчастье постигло его восслюбленную, очертя голову ринется ее спасать. А для этого случая он держал в той же башне свою прекрасную Клементину.