Заря над бездной - Александр Рудазов

Но Рука Казнящая все же была не простым мечом, и новая голова росла не так быстро, как ему хотелось. Минута, другая — а на плечах по-прежнему уродливый обрубок.

Желая ускорить процесс, Шаб-Ниггурат начал превращаться в Великую Мать. Во все стороны брызнули щупальца, раскрылись скользкие утробы, проклюнулись сотни глаз на тонких ниточках…

Но это тоже происходило небыстро. Слишком уж обессилел Шаб-Ниггурат. Даже в этой форме у него сохранилась дыра в чреве — из нее сочилась вязкая черная кровь, а края слабо дымились. Боль грызла архидемона изнутри.

— Сначала я добью тебя… — процедил он, разверзая шесть пастей сразу. — Потом располосую в стружку поганого кумбху… Желтая маска еще ответит за то, что вообще создал эту гниду!.. Я заставлю его молить о пощаде!.. Вы все еще узнаете, из чего я сделан!..

— Ты сделан из мяса, — перебил его спокойный голос. — Лугаль, в сторону.

Хобокен пополз так быстро, как только позволяло окоченевшее тело.

Хотя этого особо и не требовалось — губительное заклятие пролетело высоко над ним. Пораженный Копьем Мардука, Шаб-Ниггурат исторг ведро желчи и сотрясся всей бесформенной тушей.

— Ты же должен был сражаться с Йагом!!! — прохрипел архидемон. — Где… где Йаг?! Ты… ты что, и его тоже убил?!

— Нет, еще не успел, — поморщился Креол. — Он от меня сбежал. Трусливая шавка.

Закрепляя успех, маг швырнул еще одно Копье Мардука. Метнулись вперед цепи, впиваясь в рыхлую плоть. Сочащаяся из раны кровь теперь хлынула потоком. Шаб-Ниггурат забился, замахал щупальцами. Из его сосцов заструилось молоко — едкое, ядовитое.

— Думаю, тут мне даже Длань Мардука не понадобится, — растянул губы в улыбке Креол. — Иди сюда, падаль, иди сюда…

Заклятия так и сыпались с его рук. Вопреки обыкновению, Креол не подтягивал к себе демона — в форме Великой Матери Шаб-Ниггурат весил больше слона, — а сам подтягивался к нему. Рывок за рывком, шажок за шажком — и вот он уже на расстоянии длины посоха!

— Твоя душа — моя!!! — прокричал Креол, вонзая в тушу адамантовое лезвие.

Вопль, который издал Шаб-Ниггурат, расколол сами небеса. Его туша, похожая на копну мяса и жира, стала опадать, как сдуваемый воздушный шар. Посох в руках Креола бился и трепетал, светясь изнутри оранжевым светом. Оттуда доносился безумный хор, к которому в какой-то момент добавился новый голос…

Креол удовлетворенно вздохнул и погладил свой посох. Еще одно ценное приобретение. Целый Шаб-Ниггурат.

Теперь у него есть и Посланец Древних, и полководец армии Лэнга. Добавить бы еще верховного жреца Храма Ночи, и будет собран весь правительственный триумвират. В иерархии Лэнга главнее и сильнее этой тройки только боги-демоны — Йог-Сотхотх, Азаг-Тот, Ктулху и С’ньяк.

Хотя с Носящим Желтую Маску так просто не получится. Он демон-призрак, у него нет физического тела. Куда там посох втыкать? Для него нужен Поглотитель иного типа… Какой-нибудь волшебный мешок или шкатулка…

Но сейчас у Креола совершенно нет времени такой мастерить. С Носящим Желтую Маску придется разбираться как-то иначе. По счастью, он не особенно воинственен и вряд ли так уж многого стоит в битве.

Во всяком случае, на этом поле его что-то не видать.

— Ладно… — вздохнул Креол, втягивая цепи в рукава. — Полечу догонять Йага. Он не мог далеко уйти.

А к лежащему без движения Хобокену подоспела санитарная команда. Он вызвал их так же, как до этого вызвал Креола. Тот оказался не так уж далеко и сумел явиться вовремя… хотя еще немного, и армия лишилась бы своего командующего.

Целая стая цреке, четверо рядовых и сержант-эйнхерий взвалили маршала на носилки и принялись кропотливо собирать обломки адамантиевых доспехов. Слишком уж большая ценность, чтобы так просто ими разбрасываться.

— Ну-ка, ребятушки, взяли-подняли! — командовал Хобокен. — Сам уж, боюсь, не оклемаюсь, так что к дохтуру меня доставьте, к дохтуру!

— К какому ж это дохтуру, вашбродь?.. — осведомился эйнхерий.

— Ну к этому, как его то бишь… некромансеру!

Хобокена унесли, и только огромное пятно слизи теперь показывало, что несколько минут назад здесь погиб архидемон. Вокруг по-прежнему бушевал армагеддон, но в этом конкретном месте ненадолго воцарилась тишина.

И на эту тишину упал чей-то взгляд. Такой тяжелый и зловещий взгляд, что в земле образовалась воронка. В этой воронке исчезли последние ошметки Шаб-Ниггурата, а где-то в необозримой выси раздалось недовольное кряхтенье.

На происходящее обратил внимание С’ньяк.

ГЛАВА 18

На вершине ледяного пика восседало оно. Чудовищное, невообразимое, сочащееся испражнениями и темным ихором, древнее, как сами седые звезды, существо. Оно обладало миллионом осклизлых когтистых щупальцев и миллионом глаз, каждый из которых сиял подобно безумному, умирающему в агонии солнцу. От одного лишь взгляда на это создание человеческий мозг начинал кровоточить и разжижаться, истекая наружу через уши.

Таков был С’ньяк.

Древние давно исчезли с лица вселенной. Только лишь несколько из них до сих пор живы, и все они исковерканы, обезображены до неузнаваемости. Навсегда лишены былого облика — как внешнего, так и внутреннего. И старейший среди них С’ньяк — тот, что вобрал в себя всю мудрость погибшего народа.

Когда-то, в необозримо далеком прошлом, Древние властвовали над космосом. Их цивилизация просуществовала так долго, что даже старейшие среди старейших помнят лишь самый ее конец, закат былого величия. Древние пережили тьмы войн и катастроф, знали взлеты и падения, переживали кризисы и вновь возрождались. Постоянная экспансия вела их от звезды к звезде, от системы к системе. Они вобрали знания множества других цивилизаций и сами обогатили их своими. Тысячи планет благословляли Древних, и тысячи же — проклинали.

Но со временем расцвет сменился упадком. Развитие — деградацией. Последним всплеском, последней надеждой гибнущего величия стал С’ньяк — великий ученый и лидер, создатель новых жизнеформ и целых миров. Его благосклонный гений дал Древним новый толчок, вновь повел их к невообразимым высотам. В конце концов этот интеллектуальный колосс достиг абсолютного просветления и обрел божественность.

Однако С’ньяк не преуспел. Слишком тяжкую ношу он взвалил на себя, и даже ему она оказалась непосильной. Древние были уже не те, что раньше. Некогда мудрые и благородные, теперь они предстали агрессорами, алчными до власти и равнодушными к чужим судьбам. Их империя все еще была непостижимо сильна и богата, но они жаждали большего.

Гораздо большего.