Генерал Краснов. Как стать генералом - Станислав Зверев

Краснов стал организатором, сумевшим поднять моральный дух полка, улучшить материальное положение и устроить жизнь в захолустье важной и интересной для всех. Начал он с внешней выправки, неукоснительного следования уставным правилам и нормам, выранжировал полк по мастям, улучшил кормление и содержание лошадей, было выписано много новых лучшей породы. Эти мероприятия, закрепляемые постоянными ученьями и маневрами, поднимали состояние полка на новую высоту. Краснов передавал свой выдающийся опыт конника и строевого офицера. Певица и «спортсменка» Лидия Федоровна устраивала культурные вечера и скрашивала однотонную жизнь на границе. Петр Николаевич был отправлен командовать полком у подножия горы Хан-Тенгри, обследованной его братом Андреем летом 1886 г. 6995 метров Хан-Тенгри долго считались высочайшей вершиной Тянь-Шаня. Д. И. Иловайский в книге «Становление Руси» о Чингисхане написал, что Тенгри — небо, почитаемое монголами за верховное божество.

В создании образцового полка Краснову очень помогали офицеры. Уже тогда свои способности показали Леонид Артифексов, Вячеслав Волков, Борис Анненков, Иван Красильников, Иван Калмыков. Волков и Красильников в 1918 г. арестуют в Омске Директорию, передадут власть Колчаку и погибнут с его властью в 1920-м — Красильников умер в Иркутске от тифа, Волков застрелился, опасаясь красного плена. Дочь Волкова, Мария, станет выдающейся поэтессой русской эмиграции и напишет пронзительные стихи о казачьей трагедии 1945 г. В 1940 г. в Харбине, вспоминая время командования Красновым 1-м Сибирским полком, она назовет время перед войной красновским для Джаркента: «Личность этого крупного человека сначала заполнила собой все уголки жизни подчиненного ему полка, затем объединила всю бригаду, благодаря общему соревнованию в области скакового спорта, и наконец подняла вообще культурный уровень скромной жизни захолустного гарнизона».

Анненков и Калмыков — те самые знаменитые сибирские атаманы времен Гражданской войны. В целом весьма одобрительно отзываясь об Анненкове, в одном месте Краснов замечает: «Анненков требовал тяжелой руки и, когда остался без управления, — свихнулся». Под управлением Краснова Анненков был одним из лучших, если не лучшим офицером полка, его называли любимцем Краснова, и Петр Николаевич не мог опровергнуть этого.

Тем временем профессор Андрей Краснов выпустил книгу о Кавказе, где описывал горы, города, ледники и перевалы, советуя, как лучше организовать путешествия и давая справки геологам и натуралистам. Он считал, что каждый образованный русский человек для наилучшего знания своего Отечества, должен хоть раз в жизни побывать на Кавказе, там есть грандиозные красивые ландшафты, каких не найти в Швейцарии [А.Н. Краснов «Натуралист на Кавказе» Пятигорск: Электро-Механическая типография К. К. Кибардина, 1910].

России полковник Петр Краснов не давал забывать о себе публикациями последнего романа «В житейском море» в «Русском Инвалиде» за 1911–1913 гг. В отдельном издании время написания указывается май-сентябрь 1911 г. — до сего можно отследить судьбы Краснова и Грендаля, выпускников Павловского военного училища, в Ламбине и Дальгрене. Дальгрен поступил в Академию Генштаба и уговаривал отправиться туда же Ламбина, доказывая, что Академии нужны талантливые офицеры, с Божьей искрой. Но Ламбин отвечал, что именно поэтому ему место в строю. Как и другие романы Краснова, этот вопиюще автобиографичен. Начиная с выпуска из военного училища, отражение его личной судьбы видно сразу в нескольких действующих лицах, но «жизни людские не повторяются», и во всем житейском море не найти одинаковых. В числе главных действующих лиц — 4 офицера (замаскированные павлоны); как особый персонаж, в повествование вводится легенда «Русского инвалида» — генерал Бетрищев. И его дочь. Этот «романъ въ двухъ частяхъ» по художественному исполнению и смысловому наполнению едва ли не самый лучший из всех, когда-либо написанных Красновым.

Пусть тогда его не заметили вне военной среды, как и прочие книги Краснова, но «В житейском море» ничуть не хуже тех романов, которыми будет зачитываться все Русское Зарубежье и которые удостоятся переводов на все европейские языки. По сравнению с эмигрантскими произведениями, монархические («дореволюционные») книги Краснова написаны не по памяти, в отдалении времени и пространства, сюжеты и обстановка взяты непосредственно из жизни. В эмиграции известность донского атамана служила явным довеском к литературным талантам генерала, но подлинные художественные достоинства не прибавляются от новых орденов, званий и государственных заслуг. Особенно популярным Краснов стал в эмиграции, но в Российской Империи писал в некоторых отношениях даже лучше. Писал о настоящей России, еще без сожаления потери, изгнаннической ностальгии, пристрастности, анахронического смещения проблем. В эти счастливые годы никто не мог отнять целую Россию у тех, кто ее любил. Объяснение названию романа и назначению всей писательской работы Краснова можно найти в дневнике его училищного поэта, Надсона, 1876 г.: «Я поставил себе цель сделаться романистом; я не знаю, достигну ли я ее или нет, но во всяком случае надеюсь, что мои наблюдения принесут кому-нибудь пользу, хотя это и будет одна капля в широком просторе житейского моря (преглупая фраза, не правда ли?)». В «море жизни» Краснов видел «хаос валов и гребней» и в 1904 г. (повесть «В манчжурской глуши»). Такое море упоминается в главнейших творческих вершинах Краснова, романе «Погром» и повести «Фарфоровый кролик», в нем следует видеть авторское мироощущение. Роман «В житейском море» — ключевое произведение П. Н. Краснова, необходимое всем желающим понять его личность и Российскую Империю, в которой он жил.

Из других книг Краснов выпускает «Записную книжку Первого Сибирского казачьего Ермака Тимофеева полка» (1911), «Донцы и Платов в 1812 году» (СПб.: Издательство «Сельского Вестника»,1912) с гордым описанием битвы у Колоцкого монастыря и смерти генерала Краснова 1-го: «Умел хорошо драться старый казак, а в этом бою показал он, что умел хорошо и умереть». П. Н. Краснов звал подражать им в подвигах и бескорыстном служении.

Без Краснова в те годы обошлось обсуждение законопроекта об изменении устава о воинской повинности. В Думе «докладчик Протопопов, указав, что отбывание воинской повинности у нас значительно легче, чем у наших соседей, что действующий закон 1874 г. до того устарел, что наступила крайняя нужда в его пересмотре, подчеркивает, что требуемые новым законом жертвы гораздо меньше, чем то, что можно было предположить; падают они, главным образом, на состоятельные интеллигентные классы. Крестьянству же закон приносит некоторые облегчения, получающиеся от понижения контингента новобранцев и введения общеимперской разверстки», плюс льготы по семейному положению [90, 2.12.1911].