Свой среди чужих - Александр Афанасьев

Все казалось простым – враг, наверное, уже спит. Он войдет и выстрелит по человеку, лежащему на кровати. Посмотрит на него – и уйдет.

Ключ вошел в замок, Томазино повернул его, толкнул плечом дверь и шагнул внутрь, вскидывая обрез. Ему потребовалось две-три секунды, чтобы понять – его врага нет, он ушел.

– М-м-м-м… – промычал Томазино, стараясь сдержать злобу и успокоиться.

В следующее мгновение он услышал шум за спиной и понял, что враг – сзади. Он и в самом деле так хитер, как предупреждал брат Карти, он настоящий дьявол, если он смог убить Отца, мудрого и осторожного человека.

Но его, Томазино, он не застанет врасплох.

Развернувшись, Томазино шарахнул в дверной проем из лупары, рукоятка привычно рванула руку. Для более слабого человека это могло закончиться вывихом кисти, но Томазино был не из слабаков. Выстрел из двух стволов разом ослепил, оглушил Томазино – и он окончательно слетел с катушек. У него в кармане были патроны, но вместо того, чтобы перезарядить обрез, он с рыком кинулся в коридор, намереваясь задушить врага голыми руками.

Я повернулся, чтобы встретить угрозу лицом, выставил вперед вооруженную осколком стекла руку – подняться на ноги я уже не успевал, потерял бы темп. В коридоре мерзко пахло порохом, пылью, еще какой-то гадостью. Можно было ударить врага ногой, можно было метнуть в него осколок стекла, но, поворачиваясь, я наткнулся локтем на что-то железное. И подхватил это, бросая раскровенившее руку стекло.

Автомат! СТЭН, мы проходили его на уроках по изучению оружия вероятного противника. Магазин примкнут, предохранитель…

Один из убийц выскочил в коридор – я поразился тому, насколько он огромен – под потолок, тяжелее меня на сорок, а то и пятьдесят килограммов. Он что-то прорычал и ринулся на меня как раз в тот момент, когда я вскинул автомат и открыл огонь. Выстрелов слышно не было, в какой-то момент мне показалось, что автомат неисправен, но он дергался в руках, выплевывая в здоровяка пулю за пулей. Он сделал шаг, потом еще один шаг, а потом обрушился на меня, на нас – всем весом, уже мертвый…

Finita.

Пахло кровью, порохом, потом и страхом. Я с трудом выбрался из-под мертвого здоровяка, выругавшись про себя. На самом краю – надо было сматываться отсюда и все. Игры в ковбоев до добра не доводят…

На полу лежал большой фонарь, я включил его – и вот тут лежащая на полу Джованна завизжала, да так, что полицейская сирена позавидует.

– Basta! Silenzio! – я дал «наполовину немке» сильную пощечину, так, что голова дернулась. – Silence!

Последнее слово, сказанное по-немецки, привело ее немного в чувство, по крайней мере она перестала орать.

– Silence! Silence![71]

– Du hast sie getötet! Du hast sie getötet![72] – едва успокоившись, Джованна была на грани новой истерики.

– Sie würden Sie getötet haben! Und mich![73] – ответил я и еще раз ударил ее по щеке. – Silence!

Отталкиваясь ногами, Джованна отползла в тупик коридора, забилась в угол. Увы – от этого кошмара не убежишь, бежать некуда.

– Wer sind sie? Woher sind sie?[74]

– Assassini! Die Mörder![75]

Один из убийц возился на полу, меня он не интересовал. Оружия у него не было, подохнет – туда ему и дорога, выживет – когда начнет давать показания полиции, я уже буду далеко отсюда.

Зашел в свою комнату, осколок стекла выкинул на улицу – больше девать некуда, а на нем – моя кровь. Пусть ищут. Кровь текла, но не сильно, на мне в основном была чужая кровь, на брюках – но деваться было некуда. Брюки были темные, а эти я выкину, как только раздобуду себе какие-нибудь другие брюки. Автомат – это и впрямь был СТЭН, причем в бесшумном варианте, такой не купишь в оружейном магазине – я наскоро протер и бросил прямо в комнате, больше он мне не нужен. Отпечатки пальцев – есть, конечно, но в номере пансионата снимать отпечатки пальцев – безнадежное дело.

Собрал вещи, огляделся. Ах, да…

По правилам – в каждом здании должна быть кнопка пожарной тревоги. Я вышел из комнаты, уже с кейсом, переступил через умирающего на полу боевика. Кнопка пожарной тревоги была совсем рядом, я разбил стеклышко и надавил на нее. В начале коридора, у лестницы, кто-то был.

– Che cosa?[76]

Голос был старческий, хриплый – в таких вот римских пансионах коротают свои дни немало стариков.

– Die Feuer! Rettet euch![77]

Я сказал это по-немецки, но больше ко мне никто не приставал.

– Warten Sie![78]

Я обернулся на голос Джованны, та уже встала, но выглядела как чумная.

– Ты из мафии? Ты из этих… onorato societe?

Да. Мафия. Лучшее прикрытие здесь.

– L’uomo più intelligente che ha chiuso i denti il modo in cui la lingua, – многозначительно сказал я, – самый умный человек тот, кто зубами закрыл дорогу языку.

Джованна захлопала ресницами, в глазах ее был страх.

– Я вас поняла, синьор. Простите…

Не оглядываясь, я шагнул на лестницу…

Пожарная сигнализация – крякалка – окончательно взбаламутила и без того разбуженный громом выстрела из обреза пансион, я еле протолкался к выходу. У меня только несколько минут, чтобы уйти, раствориться в толпе. Потом – карабинеры оцепят район и уйти будет значительно труднее, у меня нет местной одежды и даже ночью я заметен на фоне толпы в своем костюме и встрепанный. Хорошо, что будет паника и неразбериха – кто-то наверняка сообщил в полицию о выстреле, сейчас вдобавок приедут еще и пожарные и будет такой кавардак! Кавардак сейчас и на выходе – постояльцы вышли из пансиона, загорелись, кое-где и открылись окна в соседних домах – итальянцы обожают лезть не в свое дело, и это мне подходит как нельзя лучше. Убийца – а третий убийца до сих пор внизу, в машине – не рискнет в меня стрелять при таком стечении народа. А если и рискнет – пусть попадет. Тем более ночью.

Где меня ждут? Где «Ланчия»? Теоретически – они могут быть и сверху, и снизу, нужно выбирать, в какую сторону идти. Налево пойдешь – коня потеряешь, направо пойдешь – головы лишишься. Так, что ли? Или наоборот?

Думай…

Я начал проталкиваться вниз по улице, пошел направо – просто я оттуда пришел и знал дорогу. Раздобыть бы машину… но у меня нет прав, а дороги перекроют в первую очередь, машина – не самое лучшее средство скрыться с места происшествия. Интересно – есть ли тут общественный транспорт… ходит ли он по ночам, вот автобус был бы весьма кстати.

Машины… Автомобильная стоянка… надо держаться стены… уходить тихо… кто-то все же мог сохранить бдительность в этом кавардаке. Хотя и вряд ли…

– Господин Воронцов! Ваше Высокопревосходительство!

Крик на русском языке едва не заставил меня броситься на землю. Справа! Справа от дороги, стоянка! Кто-то махал мне оттуда рукой.

Друг или враг? Друг или враг?

Друг. Потому что если бы эти гости пришли из России, то в коридоре они бы разговаривали на русском, на своем родном языке, там нечего скрывать, их никто не видит и не слышит, кроме глупой синьорины, которую они пустили бы в расход сразу после того, как убили бы меня. Но они говорили по-итальянски – значит, это были итальянцы, значит, кому-то я успел наступить на мозоль. Русский – значит, свой, может быть и по-другому, но это вряд ли.

Здоровяк, одетый как бандит, махал мне рукой от поставленных в ряд друг к другу машин. Машины были поставлены плотно – проблема с парковкой была настолько острой, что за право парковаться в Риме по ночам муниципалитет брал плату, эквивалентную пятистам русским рублям. В месяц! Если бы подобное правило ввел петербургский градоначальник – в стране началась бы революция.

– Идите сюда, Ваше Высокопревосходительство! – сказал этот человек, когда я подошел ближе, пытаясь рассмотреть его. – Надо уходить отсюда. У меня есть машина.

Я подошел еще ближе – и тут я понял, почему голос этот был мне знаком. Черт бы все побрал, это же…

– Тихон?! Лучков?! Ты?

– Я, Ваше Высокопревосходительство. Тикать зараз надо… машина у меня тут, тикаем!

– Поехали.

Я обратил внимание на машину, стоящую у самого выезда, – черная «Ланчия Тема» – популярная здесь машина для богатых, на некоторых модификациях мотор от «Феррари». На этой – стекло боковое выбито напрочь, движок работает.

– Еще один?

– В багажнике. Надо ехать… карабинеры того и гляди набегут, не вырвемся.

– Поехали.

22 мая 2012 года

Итальянское королевство, монастырь

Севернее Перуджи

У Фьяно-Романо мы выскочили на первую дорогу – первая национальная автострада. Погнали с максимально допустимой здесь скоростью – сто тридцать в час. Нас то и дело обходили машины класса «Феррари», «Ламборгини» и «Биццарини» – но владельцы этих машин могли позволить себе нарваться на штраф, а мы – нет.

У Орте съехали на сорок пятую… Дорога шла в горы, Итальянские Альпы. Довольно высокие, покрытые лесом. На горизонте громоздились еще более внушительные горные вершины, горы были покрыты белыми снежными шапками. Дорога была забита – в этой стороне есть популярные курорты.