Защитить убийцу - Филипп Марголин

– Значит, вы отправились в особняк не по своей воле?

– Да.

– Пытался ли мистер Райс похитить вас, когда он прорвался в дом?

– Нет. Он хотел меня спасти. Мой отец держал меня там против моей воли.

– Значит, мистер Райс пытался спасти вас от похитителей, когда проник в особняк и вы ушли бы с ним добровольно?

– Да.

– Если судья снизит сумму залога или освободит вас под честное слово, что вы сделаете?

– Я буду следовать инструкциям суда. Если мне разрешат до суда вернуться в Вашингтон, я снова пойду работать. Патрик Горман, мой босс, никого не брал на мое место. У меня есть квартира, где я жила уже почти пятнадцать лет.

Эми передала документ судье Веласко:

– Это документ от Патрика Гормана, подтверждающий, что Ванесса Келлер является ценным сотрудником и что он немедленно возьмет ее на работу, как только она выйдет на свободу. Я передала копию мистеру Киркпатрику, и он согласился, что данный документ вполне может заменить показания мистера Гормана на этом заседании.

– Это так, мистер Киркпатрик? – спросил судья.

– Да, ваша честь.

– Прекрасно. Еще вопросы к свидетельнице?

– Нет вопросов, – ответила Эми.

– Можете приступать, мистер Киркпатрик.

Когда Киркпатрик приблизился к свидетельнице, он выглядел подавленным, как будто ему не хотелось задавать вопросы.

– Вы были с Карлом Райсом любовниками в средней школе, мисс Келлер?

– Да.

– И вы расстались еще до окончания школы?

– Да.

– Затем вы возобновили свое знакомство в восемьдесят пятом году в Вашингтоне?

– Да.

– И снова стали любовниками?

– Нет.

– Кто решил сохранять платонические отношения?

– Я.

– И почему?

– Мы не лучшим образом расстались, когда еще учились в школе, да и сильно изменились за те годы. Мы оба. – Ванесса пожала плечами. – Мне почему-то не хотелось снова вступать с Карлом в такие отношения.

– И мистер Райс знал, что вы думаете по этому поводу?

– Да.

– И еще он знал, что вы ненавидите своего отца?

Ванесса рассмеялась:

– Об этом все знали.

– Ваша мать, Шарлотта Келлер, погибла в автомобильной катастрофе, когда вам было тринадцать лет?

– Да, но это был не несчастный случай.

– Вы считаете, что вашу мать убил ваш отец, не так ли?

– Я знаю, что это сделал он.

– Но у вас нет никаких доказательств, что она была убита, не так ли?

– Нет, – ответила Ванесса и воинственно уставилась на прокурора.

– Но власти пришли к выводу, что смерть вашей матери стала результатом несчастного случая, правильно?

– Мой отец прикармливает кучу людей, которые могут сделать похожей на несчастный случай любую смерть.

– Тем не менее официальное решение было: смерть от несчастного случая?

– Да.

– Вы показали, что Сэм Катлер жил с вами в Вашингтоне?

– Да.

– Говорили ли выему, что считаете, что ваш отец мог быть связан с убийством Кеннеди?

– Военная карьера моего отца стремительно пошла в гору сразу же, как убили Кеннеди, – воинственно ответила Ванесса.

– И вы считаете, что это произошло, потому что он участвовал в заговоре, который привел к убийству президента?

– У меня нет никаких доказательств. Просто… это совпадение… – Она замолчала, сознавая, насколько безумными кажутся ее слова. – Да.

– Вы показали, что вы и мистер Райс в свое время были любовниками, но вы предпочли поддерживать платонические отношения после встречи в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году.

– Я это уже говорила.

– А вдруг ему захотелось большего, мисс Келлер? Он знал, что вы ненавидите своего отца и поверите в любую, самую невероятную историю, если злодеем в ней окажется генерал Моррис Уингейт. Что, если все насчет секретного Подразделения он придумал, чтобы привязать вас к себе?

– Нет, Подразделение существовало, – упрямо заявила Ванесса.

– Если бы мистер Райс не рассказал вам о Подразделении, как бы вы о нем узнали?

– Вы забыли про послужные списки в сейфе.

– Пожалуйста, ответьте на мой вопрос, мисс Келлер, – терпеливо попросил Киркпатрик. – Если бы мистер Райс не рассказал вам про Подразделение, знали бы вы о его существовании?

– Нет.

– В бумагах, которые вы достали из сейфа отца, есть упоминание о Подразделении?

– Нет, но послужной список Карла лежал вместе с остальными.

– Могло ли иметься вполне невинное объяснение наличия у генерала Уингейта этих документов? Не имеющее никакого отношения к суперсекретной группе убийц?

Ванесса покачала головой. Она еле сдерживала возбуждение.

– Мой отец – убийца. Он приказал Карлу убить Эрика Гласса из-за этих документов.

– Вы не можете представить эти бумаги в суде, не так ли?

– Они у отца, если он их уже не уничтожил.

Брендан взглянул на судью:

– Не прикажете ли вы мисс Келлер ответить на мой вопрос?

– Мисс Келлер, вам не разрешено спорить с прокурором. Если вы желаете что-то сказать, пусть это сделает ваш адвокат. Понятно?

– Да, – неохотно согласилась Ванесса.

– Вы хотите, чтобы судебный репортер прочитал вам вопрос?

– Не нужно. – Ванесса повернулась к прокурору: – Нет, мистер Киркпатрик, у меня нет этих документов.

– Мисс Келлер, а вам никогда не приходило в голову, что мистер Райс мог убить конгрессмена Гласса из ревности, решив, что вы любовники?

– Я этому не верю. Вы не знаете моего отца и понятия не имеете, на что он способен.

– Вы когда-нибудь видели, чтобы ваш отец кого-нибудь убил? – спросил Киркпатрик.

Ванесса поколебалась.

– Так видели?

– Нет.

– Вы когда-нибудь слышали, как он отдает приказание убить кого-то?

– Нет, – тихо ответила Ванесса.

– Ваш отец когда-нибудь причинял вам вред?

– Он меня похитил.

– Или спас вас из рук человека, который считается признанным массовым убийцей?

Ванесса с ненавистью посмотрела на прокурора:

– Мой отец засадил меня в психушку. – Ее глаза пылали ненавистью, тело напряглось. – Он держал меня в одурманенном состоянии в течение года, только чтобы заставить молчать.

– Или чтобы помочь вам. Врачи в больнице поставили диагноз, когда вы там находились?

– Они только выполняли его указания.

– Врачи вам это говорили?

– Нет.

– Вы когда-нибудь слышали, чтобы ваш отец отдавал такое распоряжение?

– Для этого он слишком умен. Он постоянно твердит, как сильно он меня любит, как ему больно помещать меня в лечебницу. И всегда при свидетелях. Он злокозненный, но умный.

– Или очень заботливый, мисс Келлер, очень заботливый. У меня больше нет вопросов, ваша честь.

– Он сделал из меня дуру, – сказала Ванесса Эми, сидевшей рядом с ней в комнате для присяжных заседателей во время перерыва в слушании.

– Брендан – прекрасный юрист. Он знает, что вы полагаетесь только на слова Карла, утверждая, что Подразделение существует.

– А как насчет убийства доктора Френча и его жены?

– Брендан не верит ни вам, ни Карлу. Он считает, что Карл убил обоих и что вы его покрываете.

– Карл спас вам жизнь. Что Киркпатрик думает об этом?

– Он думает, что люди вашего отца пришли ко мне в дом, разыскивая вас и Карла, и что он убил и их, и полицейских. С таким объяснением у Брендана в деле все сходится.

Ванесса покачала головой:

– У нас нет никакого шанса, не так ли?

– Простите, но я предупреждала вас, что именно так все и будет. Вы – бывшая пациентка психиатрической больницы, а ваш отец – национальный герой. К тому же вы уж слишком открыто демонстрируете к нему ненависть, а это сильный мотив, чтобы лгать и искажать правду.

– До сих пор ничего не слышно от Хобсона? – спросила Ванесса.

– Нет.

– Я знала, мне никогда его не победить. Он всегда выигрывает.

Она закрыла глаза и откинула голову назад. Ее боль была настолько острой, что у Эми сердце разрывалось от сочувствия, но Вергано не знала, как избавить ее от этой боли. Они проиграли, и Ванесса с Райсом отправятся в тюрьму на долгий срок.

Глава тридцать шестая

После того как Эми Вергано сказала, что ей нечего добавить, Брендан Киркпатрик начал дело по обвинению с допроса доктора Ганетта и других людей, которых держали под дулом пистолета в больнице. Незадолго до полудня судья Веласко объявил перерыв до двух часов.

Направляясь в офис окружного прокурора на шестом этаже, Киркпатрик несколько приуныл. Обычно после удачного перекрестного допроса настроение у него бывало великолепным, но разделаться с Ванессой Келлер оказалось слишком легко. Ее безумная вера в существование мифической тайно: армии генерала Уингейта была порождением ненависти и глубокой душевной болезни, а ему не нравилось нападать на больную и запутавшуюся женщину.