Командир субмарины - Бен Брайант

Тем не менее даже наша база Лазаретто время от времени радовала подобием роскоши. Например, иногда вдруг удавалось заполучить настоящий тост, то есть красиво обжаренный кусочек хлеба: роскошью это считалось потому, что и хлеб, и топливо, чтобы развести огонь и поджарить его, достать было трудно. Делвин, наш штурман, рассказывал историю о том, как однажды он вернулся из похода и пошел пить чай. Официант-мальтиец принес ему большой тост. Сидевший рядом офицер возмущенно заявил, что ему только что отказали, сказав, что тостов нет.

Ответ буквально уничтожил его:

- Это правда, сеньор, но ведь этот офицер потопил вражеское судно.

Персонал базы, состоявший из жителей острова, отличался необыкновенным терпением и тактом по отношению к нервным и усталым подводникам, и мы многим ему обязаны.

Итак, питание на Мальте тщательно нормировалось. Однако этого нельзя сказать о напитках, правда, за исключением пива. В рацион входило две бутылки пива в неделю, и вполне понятно, что эти две бутылки исчезали моментально. Все другие завозившиеся напитки потреблялись, пока имелись в наличии: о следующем дне обычно не думали, справедливо полагая, что если он наступит, то сам о себе и позаботится.

С точки зрения офицера-подводника, главным преимуществом Мальты оставалось то, что на сотни миль вокруг только субмарины представляли собой наши родные вооруженные силы. Позже, участвуя в военных действиях в Тихом океане, я обнаружил, что американские субмарины, как и наши, с куда большей настороженностью воспринимали именно свои, а не вражеские самолеты. Вражеская авиация вела себя хотя бы более предсказуемо. В Центральном Средиземноморье все, что летало и плавало, за исключением субмарин, должно было считаться принадлежащим врагу, и поэтому трудностей с распознаванием не возникало. Все казалось восхитительно простым, и поскольку Симпсон и его немногочисленные подчиненные представляли собой весь наличный управленческий персонал десятой флотилии и были слишком заняты, чтобы издавать многоречивые приказы, люди и так прекрасно понимали, что надо делать. Иногда казалось, что главным мотивом существования штабных работников во время военных действий становились попытки воспрепятствовать столкновению сил, воюющих на одной стороне. На Мальте, во всяком случае, мы были избавлены хотя бы от этих осложнений.

Когда я собирался выходить на боевое дежурство с Мальты, Боб Тэннер, наш старший офицер управления, снабдил меня своим последним шедевром экономного подхода к изданию приказов. Он представлял собой один из тех маленьких лиловых билетиков, которые обычно отрывают от рулона; в данном случае он представлял собой транзитный билет через гавань в столовую в Маноеле, сохранившийся еще с тех пор, когда эта столовая существовала. На нем было написано: "Адриатическое море, действителен до 11 октября". Все сразу становилось кристально понятным: мне предстояло покончить с патрулированием в Адриатическом море и вернуться на базу не позднее чем к 11 октября.

На самом деле, разумеется, мне было сказано, что Адриатическое море должно стать нашим, и я должным образом себя к этому готовил. В недрах береговой базы существовала небольшая комната, где хранились все отчеты о боевых походах, рассортированные по районам дежурства. Все, что мне нужно было сделать, так это взять папку Адриатического моря и посмотреть, где ходила каждая вернувшаяся оттуда подводная лодка. В отчетах излагались замечания о передвижении судов, минных полях, навигационных вспомогательных средствах и опасностях, территориях патрулирования и так далее. Затем следовало изучить карты и схемы, отметив, где зондирование показало благоприятные условия действия, и запомнив рекомендации по управлению субмариной, - те замечательные рекомендации, составившие неисчислимые тома, которые вместили в себя многолетний опыт моряков по всему миру. Возможно, позже, в походе, и не найдется времени просмотреть их.

Симпсон пришел проводить нас, чтобы снабдить полученной в последние минуты информацией и дать напутственные инструкции. Последний швартовый наконец отброшен на берег - мы не брали на борт швартовые, так как в случае повреждения обшивки корпуса они могли обмотаться вокруг винта, - и вот весь маленький штабной персонал флотилии уже машет нам на прощание. Эти люди несли свою службу из месяца в месяц по двадцать четыре часа в сутки и все же всегда находили в себе силы проводить или встретить очередную субмарину, боевую готовность которой они обеспечивали.

К этому времени у берегов Мальты работали уже четыре минных тральщика, которыми командовал Джейк Джером, сам старый подводник. Два из них вывели нас по каналу на глубокую воду к югу от острова. Они еще не успели полностью очистить акваторию от мин, расставленных врагом, поэтому субмарины не могли прогрузиться до тех пор, пока не достигнут очень глубоких вод возле маленького острова Фильфола, недалеко от южного берега Мальты. Поэтому вполне естественно, что нас сопровождали минные тральщики, защищая своими орудиями, - ведь мы не могли воспользоваться своим обычным способом самозащиты, то есть уходом на глубину. В этот раз нас никто не атаковал, и поэтому тральщики пожелали нам успешной охоты и повернули обратно в Ла-Валетт, а мы снова оказались предоставленными самим себе.

Нам повезло: экипаж получил задание патрулировать Адриатическое море. Хотя каждый потопленный корабль становился вкладом в долговременную политику, однако это был период незадолго до Эль-Аламейна, поэтому поставка судами снаряжения в армию генерала Роммеля становилась жизненно необходимой. Само по себе уничтожение кораблей по своей значимости отходило на второй план, сохраняя значение только в том смысле, что, вынуждая противника распылять свои противолодочные силы, вы ослабляли его мощь на североафриканском направлении. В течение некоторого времени субмарины не выходили в Адриатическое море, поэтому нашей задачей стало посеять там беспокойство и тем самым отвлечь противолодочные корабли от наших лодок в других районах. Охотничьи угодья оказывались весьма богатыми, и обычно их приберегали для тех лодок, которые остро нуждались в добыче, а мы не могли на это претендовать.

Переход наш прошел спокойно, и ночью 30 сентября мы миновали в надводном положении пролив Отранто, по пути встретив только один эсминец.

В мои планы входило первым делом атаковать порт Груц. Он находится в неглубоком фиорде с узким мысом, выступающим в сторону моря, от которого на север отходит цепь островов, тянущаяся к югославскому берегу. Подход к острову очень узкий, слишком узкий для подводных маневров, поэтому, двигаясь по нему, мы использовали погружение кормой. После атаки нам следовало отклониться примерно на милю. Я надеялся, что противник считает эту потаенную маленькую гавань защищенной естественным образом, так как разведка не докладывала ни о минных заграждениях, ни о противолодочных сетях.