Незваный гость - Коростышевская Татьяна Георгиевна

— Который с собою на свидание захватили?

Бандерша глумливо хихикнула.

— Там на столике лежал.

— А потом куда делся?

— Почем мне знать? Не в себе пребывала, как кровь увидала, себя уже не помнила, убежала да бродила по городу, пока твои шавки купленные не набросились.

Старунов дописывал уже не первый лист и украдкой зевал.

— Скоро закончим, — наврала я.

Допрос только завершал первый круг, за ним последуют еще несколько, даже не на втором я изложу Мишкиной свою версию событий, сдерну рогожку с коллекции ножей и примусь фигурально махать перед ее лицом дохлой белкой. Дожму я преступницу, непременно дожму.

Камеру мы со Старуновым покинули только на рассвете. Ноги не слушались, пришлось тяжело опираться на письмоводителя. Хотелось не то что спать, а просто умереть тихонько от невероятной, сокрушающей усталости.

— Прилечь вам надобно, Евангелина Романовна, — бормотал парень. — Все время на ногах, виданное ли дело барышне так трудиться!

Он отвел меня в кабинет Волкова, помог устроиться на диванчике.

— До полудня поспи, — велела я, — после распиши все предметно по пунктам, в два отдельных дела убийства оформи. Стой! Иван, возьми в столе ключи, отопри сейф.

Старунов забренчал связкою.

— Ни один не подходит.

Странно, очень странно. Мишкина сказала, что из спальни Чиковой забрала саквояж с деньгами, кожаный дорожный саквояж. Совпадение? Другие деньги? Григорий Ильич… Спросить! Где он? Почему еще не вернулся? Нет, не могу больше думать.

Отпустив подчиненного, я попросту заснула.

— Гелюшка, — позвал негромко Волков, — вижу, как ты умаялась, но вынужден…

— Что? — открыв глаза, я резко села.

Грегори, пошатываясь, стоял перед диванчиком.

— Орудие преступление я тебе добыл, но более… — Он протянул мне неаккуратный газетный сверток. — Пора мне.

Газету я не развернула, переложила на стол, подхватила Волкова под руку, тот отстранился, обнимая меня за плечи.

— Проводишь?

— Саквояж где? — спросила я отрывисто.

В карих глазах зажглось удивление.

— В сейфе. Где же еще?

— А ключ от сейфа?

— У тебя.

— Погоди, присядь, минуточку погоди, не засыпай.

Выскользнув из мужских рук, я бросилась к столу, достала из ящика связку. Третий же ключ подошел, дверца сейфа распахнулась, внутри на нижней полочке стоял мой саквояж. Горестный вздох Грегори заставил меня поторопиться запереть замок.

— Прости, — сказала я, выводя Волкова из кабинета, — Мишкина все про этот треклятый… осторожно!.. твердила. Евсей Харитонович, подсобите.

Буквально волоком мы с Давидовым доставили Григория Ильича в его квартиру.

— Раскололась мадам Мими, — хвасталась я напропалую, — Старунов еще помог, толковый оказался парень, на ножах коллекционных старые следы крови учуял.

Давилов снял с Волкова сюртук, уложил в постель.

— Она ведь немало душ погубила, Мишкина эта. С саквояжем меня заморочила. Говорит, деньги у Чиковой свои забрала и гарнитур жемчужный. В котором та, помнишь, на балу была? Блатные твои про драгоценности не упоминали?

Волков болезненно морщился:

— Хорошо хоть нож возвернули. И деньги похищенные и драгоценности… Не бросай меня, Гелюшка, обещай.

— Не брошу.

— Дела на себя прими.

— Непременно. — Я взяла горячую Гринину ладонь в свои руки. — Все в лучшем виде исполню.

Он бормотал еще что-то про чувства, про то, что прежде подобных мне созданий не встречал, просил прощения за ту ночь. Мои щеки горели, Давилов за спиной почтительно сопел. Наконец Гриня затих, я спрятала его руку под одеяло, поднялась.

— Что ж, Евсей Харитонович, в нашем с вами присутствии нужды здесь более нет.

— Так точно! — щелкнул каблуками чиновник. — Ваше высокоблагородие, госпожа пристав!

В своем чародейском сне мистер Грегори Волкав удовлетворенно ухмылялся. Он успел, все успел: и саквояж в сейф поставить, и ключ обратно на колечко нацепить. Теперь ничто не указывает на его связь с этим делом. Некие абстрактные деньги, о которых твердит безумная опиумщица, некие его случайные слова. Он все правильно рассчитал, даже время погружения в сон. Рыжей сыскарке будет чем заняться в ближайшие дни, и об этом он позаботился. Еще одно звено в цепи надломилось, и она уже осыпается блестящими кусочками новой головоломки.