Путь эльдар: Омнибус - Энди Чемберс

— Кто ты такой, отвергающий мою волю — спросил он через переводчицу.

— Я комиссар фон Клас, с Гидрафура — ответил чужак так, будто совсем не боялся. — Возможно, ты помнишь. Когда ты захватил в плен моих людей, ты отобрал часть из нас, чтобы убить ради своего наслаждения. Десять процентов.

Кипселон задумался на мгновение. Он был стар, он убил так много…

Потом он вспомнил.

— Конечно, — сказал он с гордой улыбкой. — И ты один из десяти.

Человек, фон Клас, холодно улыбнулся:

— Нет, один из миллиона.

Кипселон заметил юнца слишком поздно, юнца в грязной темно-красной форме, с металлической сеткой на части лица, который скрывался у подножия алтаря. Он нажал на взрыватель на пульте, который держал в руках.

Дюжина зарядов, украденных с фабрики сработали одновременно. Они подорвали основания колонн и с потолка посыпались осколки костей. Обломки крушили и людей и эльдар, пробивали корпуса эльдарских Рейдеров. Только машина Кипселона смогла проскользнуть меж колонн. Половина из воинов была погребена, когда облако пыли поднялось чтобы скрыть груду взорванных костей, которые когда-то представляли бесконечную карьеру убийств и жестокой славы Кипселона. Обломки черепов сыпались с неба цвета мертвой плоти.

Кипселон ощутил чувство, которое давно его не посещало. Чувство, что он потерял управление.

— Смерть людям — прошипел он всем, кто мог его слышать — Я не желаю, чтобы хоть один раб загрязнял мой город! Убить их всех! Каждого! Эти отвратительные твари никогда больше не смогут пережить встречу со мной.

Когда фон Клас очнулся, он был прикован к холодному металлу пола. Кожа на его спине была ободрана плетью. Он не мог толком сфокусироваться, во рту стоял привкус крови. В скудном свете он мог разглядеть, что его ноги были переломаны и лежали перед ним подобно бесполезным отросткам. Судя по всему, он умирал. Но победил ли он? Он снова провалился в беспамятство.

Дни или недели спустя, он не мог точно сказать, дверь камеры открылась и еще двоих пленников швырнули внутрь. Одна была человеческой девочкой, с всклокоченными волосами, которые когда-то были светлыми. Она пресмыкалась подобно побитой собачонке.

Другой был эльдар, стройный и хрупкий без своей брони и легионов отборной стражи. Его глаза были тусклыми, его морщинистая кожа была покрыта синяками. Он уставился на фон Класа и начал узнавать его. Затем он заговорил. Переводчица заговорила, переводя шипящий темный язык на уровне инстинкта, вложенного в ее душу.

— Я знал, что у тебя холодное сердце, человек — сказал Кипселон с чувством похожим на восхищение.

Фон Клас мрачно засмеялся, несмотря на то, что его глотка саднила.

— Чем же все закончилось? Что тебя добило?

Кипселон обреченно покачал головой.

— Уэргакс. У нас не было рабов, не было фабрик, не было пушечного мяса. Нас подкосило. У него были мандрагоры, инкубы. Он вырезал Сломанный Шпиль так, будто был рожден для этого.

Архонт осел на пол камеры и фон Клас увидел, что огни честолюбия погасли в глазах старого эльдара.

— Твои Рейдеры показались как пятнышки на наших радарах — сказал человек называющий себя комиссаром. — Семьдесят два часа спустя, я был единственным выжившим из семнадцати полных взводов. Но у меня были приказы. Я должен был уничтожить любую угрозу, а комиссар либо выполняет приказ, либо умирает. Я выполнил свой.

Он посмотрел на Кипселона своими глубокими, непонятными чужацкими глазами.

— Мы люди не так глупы, как вы эльдар полагаете. Припомни мои слова, когда Уэргакс придет чтобы казнить нас обоих. Я знаю, что мне перережут горло ножом, как животному.

Но я догадываюсь, что тебе придется испытать много, много больше, прежде чем ты умрешь…

Гэв Торп

Рассказ палача

Сжавшись в комок в углу камеры, Гидеон дрожал от страха, внимая крикам боли, которые стены его темницы были не в силах заглушить. Внезапно громкий визг разорвал затхлый воздух и тут же затих; воцарившуюся тишину прерывали лишь звон цепей и стоны всё ещё живой жертвы. Звук шагов — звонкий стук кованых подошв по жёсткому покрытию пола — разнёсся по коридору, приближаясь к камере Гидеона. Шаги смолкли у двери камеры, и пленник, глубоко вздохнув, затаил дыхание, а его сердце судорожно забилось в груди. С шипением двери камеры распахнулись, и яркий свет хлынул внутрь, ослепив Гидеона. Со временем его глаза привыкли к свету, и он разглядел очертания худощавой сгорбленной фигуры своего мучителя. Зазубренные звенья цепей свисали с его пояса, поножи и наручи доспеха тюремщика украшали ножи, с которых стекала странного вида жидкость. Его рука сжимала рукоять хлыста, усеянного мелкими мерцающими на свету зубьями. Существо приблизилось к Гидеону, и тот с трудом распознал в своём тюремщике женщину. Она поднесла к губам странный предмет и заговорила на своём чуждом языке. Мгновение спустя древнее устройство разразилось отрывистыми словами Древнего Готика.

— Твоё время пришло, тварь. Хозяин ждёт тебя, — проскрипело существо, поманивая пленника стальным когтем.

Гидеон с трудом поднялся на ноги и в безнадёжной попытке сохранить остатки гордости обернул вокруг обнажённого торса обрывки своей униформы. Ковыляя по коридору — его ступни покрывали рубцы и язвы, свидетельствуя о нескончаемых пытках — он силился вспомнить, как ему удалось попасть в лапы извращённых Эльдар… Но потоки агонии и эликсиры чужаков стёрли все воспоминания из его головы, оставив только осознание того, что он не всегда был здесь, и до какого-то момента жил совсем другой жизнью… Как долго длился кошмар — и на этот вопрос у него не было ответа, ведь в Городе Тьмы не было ни дня, ни ночи. Время проходило незаметно…

Когда они окунулись в знакомый полумрак пыточной камеры, Гидеон огляделся. Стены камеры украшали различные инструменты пыток — причудливо изогнутые ножи и более сложные устройства — позволяющие напрямую воздействовать на болевые рецепторы нейро-усилители. Не дожидаясь приказа, Гидеон лёг на окровавленную скамью, заменяющую Гемонкулу операционный стол, когда что-то привлекло его взор. В камере был кто-то третий. Гидеон перекатился на спину и сел на скамью, вглядываясь в его смутные очертания.

— Кто ты? — чуть слышно прохрипел Гидеон.

— Молчать! — рявкнул переводчик Гемонкула, и в тот же момент клинок мучителя Гидеона оставил идеально ровный порез на его груди.

Сморщившись от боли, Гидеон заметил, как незнакомец вышел из тени в алый свет, отбрасываемый каменным фонарём над скамьёй. Тёмный Эльдар был одет в ниспадающий плащ с серебряным шитьём, изображающим сцены пыток и разврата. Высокий ворот плаща обрамлял его бледное измождённое лицо, на котором застыла жестокая улыбка. Его иссиня чёрные волосы были выбриты на макушке, а его глаза, казалось, лишены радужки — Гидеон ощущал, как тьма глаз Эльдар пронзает его насквозь.

— Забавная игрушка, — произнёс незнакомец на идеальном Готике, лёгким взмахом изящной кисти с длинными ногтями приказывая Гемонкулу выйти.

— Кто ты? — повторил Гидеон, спуская ноги со скамьи.

— Я — хозяин, — со злобной усмешкой на устах отвечал Эльдар. — Я тот, кто управляет этим местом и большей частью города вокруг него. Я тот, перед кем все склоняются, тот, кого именуют «Повелитель». Я — покоритель миров, разрушитель снов, творец кошмаров. Я — король пиратов, князь отверженных. Я — всё это, и многое другое — ибо я — Аздрубаэль Вект, и все воины Чёрного Сердца подчиняются мне.

Гидеон закрыл глаза, переваривая услышанное. Вект и вправду безраздельно управлял Кабалом чёрного Сердца, и его имя произносили с благоговением и ужасом. До того, как оказаться в этом дворце, Гидеон долгое время был пленником другого Кабала. Ходили слухи, что одна только возможность навлечь на себя гнев Векта вынудила правителя этого Кабала передать Чёрному Сердцу внушительное число рабов, в том числе и самого Гидеона — и всё ради того, чтобы умиротворить этого беспощадного убийцу.

— Зачем ты делаешь это? — в замешательстве произнёс Гидеон, не зная, сколь долго предстоит ему наслаждаться благосклонностью повелителя.

— Что именно? — ответил Вект, нахмурив брови. Повелитель поднёс запястье к губам и произнёс что-то на своём языке. Спустя мгновение в камеру вбежал слуга, в руках которого были два кресла с высокими спинками и тонкими ножками. Вект сел на один из них, не спуская глаз с Гидеона. Слуга вернулся; он поставил наполненный жидкостью хрустальный кувшин и кубок перед Гидеоном, и вновь выскочил из камеры, не встречаясь взглядом ни с Вектом, ни его пленником.

— Пытки. Страх. Налёты, убийства, увечья, грабёж. Всё это. Почему? — произнёс Гидеон, окунув палец в рану на груди и протягивая его Векту как немое свидетельство его слов.