Коготь берсерка - Сертаков Виталий Владимирович

— Смотри-ка, Байгур, он не сдох! — прорычал Ивар. — Тогда ползи за нами, зверек! Сейчас мы славно повеселимся!

Глава тридцать третья

В которой становится ясно, как рвать зубами щиты, как драться с вилами в боку и как ходить по головам

Ивар сказал сущую правду. Дагу пришлось ползти, иначе передвигаться он просто не смог. Ноги тряслись, колени вихлялись, руки тоже стали непослушными. Голова раскалывалась от боли, постоянно рвало, но вскоре боль сменилась онемением. В животе все еще бушевало пламя, вызывавшее частые спазмы. Во время таких приступов Дагу казалось, что он действительно умирает. Хотелось схватить нож: и вспороть себе брюхо, чтобы выпустить боль наружу!

Скрипя зубами, он упорно полз по следам Ивара, но следил не за вмятинами в земле, скорее — он полз на запах. Почему-то оказалось, что по запаху ему догнать старших товарищей легче.

По пути желудок Дага еще дважды пытался вывернуться наизнанку, хотя внутри уже ничего не было, кроме горькой желчи. Затуманенный мозг с трудом угадывал направление, несколько раз парнишка бился лбом о торчащие корни, зато сердце колотилось все быстрее. Сердце колотилось так сильно, что очень скоро Даг вспотел, а затем ему стало казаться, что сердце бьется уже не в груди, а в кончиках пальцев, в горле и в голове.

Никогда еще Дагу не становилось так плохо, хотя отравиться грибами пару раз случалось. Однако имелась в этом жутком состоянии одна болезненно приятная грань.

Дагу вдруг показалось, что он может все. В висках гремели молотки, сердечная мышца сокращалась сто раз в минуту, пальцы самопроизвольно подергивались, глаза застилал красный туман. Но Северянину вдруг захотелось побежать вперед на руках, или взобраться бегом по гладкому сосновому стволу, или ломать все ветки, встреченные на пути. Ему вдруг стало мало дороги, захотелось вырвать неудобные кусты с корнем, раскидать камни, найти кого-то, кто виноват в его беде и в его злобе…

Лязгая челюстью, парень чудом не откусил себе язык. Вначале ползком, затем — на четвереньках, и под конец — спотыкаясь и падая, но бегом на своих двоих он добрался до груды валунов, где накануне вместе с Ормом проводил разведку. Он встретил мрачное, боязливое выражение на лицах Торольва и его слуг. Вшивая Борода вместе с вооруженными холопами готовился перекрыть обе дороги, ведущие к ферме. Ивар с приятелями находился далеко впереди.

— Я иду… иду! Подождите меня… — Дагу показалось, что он кричит громко, на деле парнишка лишь сипло каркнул.

Бьярни обернулся и погрозил секирой. Его обоюдоострое оружие смотрелось еще страшнее, чем «Несущий гибель» Ивара. Двойное, до блеска заточенное лезвие венчал плоский клинок в локоть длиной. Такой секирой можно было не только рубить с плеча, но и колоть, как копьем.

Люди Ивара воевали совсем не так, как дренги шведского конунга. Щиты они закинули за спины, тяжелое оружие несли в походном положении не на привязи, а на плече, готовясь в любой момент пустить его в ход. Орм вместо привычного железа тащил на себе дубину, обитую гвоздями. У Байгура в левой руке сверкал топор, а на правом запястье оказалась намотанная цепь, из которой торчали два стальных шипа.

Цепляясь ногами за каждую кочку, Даг не заметил наклона, кое-как выбрался на крышу вросшей в землю овчарни и кубарем скатился вниз. Мальчишка упал прямо на вбитые в почву булыжники, но ничего себе не сломал и даже не ощутил боли!

На сей раз он сумел встать с первой попытки. Виски по-прежнему раскалывались от боли, пересохший язык не помещался во рту, но в ноги вернулась привычная упругость. Только теперь к Северянину вернулась способность соображать. Он с ужасом вспомнил, что бежит навстречу врагу безоружный, и чуть не заревел от досады на собственную глупость. Однако отступать было поздно, ведь настоящие викинги презирают того, кто показал врагу спину!

В утреннем сумраке показалась ограда усадьбы. Люди Хаскульда не выставили часовых, они никого не опасались в глуши. Сам Эгиль Низкий вполне полагался на собак. Собаки вырвались с лаем, но встретил их один лишь Ивар. Прочие берсерки буквально растворились в воздухе.

Когда Даг со старческим пыхтеньем перевалил низкий вал, Ивар уже разделался с собаками. Он оглянулся и подмигнул Дагу. У ног его издыхали четыре волкодава. Такой ловкости Северянин не мог себе и представить. На ферме отца один полуволк Калас мог обратить в бегство любого!

Дальше все понеслось с оглушительным шумом и нарастающей скоростью. Ворота ближайшего дома распахнулись, на шум выбежали двое, босиком, в длинных рубахах, заторможенные после сна. Орм каким-то образом уже находился на крыше дома, он полетел вниз. Страшная дубина с шорохом смела с места обоих посланцев Хаскульда. У одного от удара треснул череп, второй получил семь или восемь гвоздей в грудь. Он стал отползать, но Орм не добил раненого. Вместо этого он кинулся внутрь дома. И почти одновременно оттуда раздался женский вопль.

Даг добежал до Ивара тогда, когда того уже на прежнем месте не было.

В конюшне заржали лошади, повалил дым. Это Байгур поджег сено. Из второго дома стали выбегать полуодетые мужчины. Байгур с ревом выскочил им навстречу, похоже, его не пугало количество противников. Размахивая топором, он нанес три незаметных удара свободной рукой снизу. Двоим он распорол животы своими тайными остриями, третий увернулся и рубанул Байгура по руке своим мечом. Меч зазвенел и отскочил от намотанной на руку цепи.

— Все вставайте! К оружию! — Высокий мужчина с серьгой в ухе и двумя мечами в заплечных ножнах выпрыгнул откуда-то с крыши сеновала. Очевидно, он командовал наемниками.

— Хаскульд, их всего шестеро! — в ответ прокричал один из полуголых убийц.

По пятам того, кого назвали Хаскульдом, преследовал разъяренный Бьярни. Раскрыв рот, Даг наблюдал, как неуклюжий Бьярни одним прыжком перемахнул с крыши коровника на крышу кузницы. А оттуда, сверху — обрушился на врага. Бьярни бил секирой от плеча, разворачиваясь всем корпусом, надолго оставляя незащищенным бок. Горм Одноногий за такое пренебрежение собственной жизнью отлупил бы Дага! Но Бьярни, похоже, было наплевать на свой открытый бок. Вращаясь, он очистил вокруг себя пространство, в которое никто не смел сунуться. Двое сунулись — и тут же получили страшные рваные раны!

Даг наконец перевалил через изгородь и очутился во дворе. На него никто не обратил внимания. Слева, под навесом, Орм орудовал дубиной. Вокруг него прыгали трое с мечами, но не могли никак достать озверевшего воина. Одним ударом Орм раскроил череп молодому парню, сделал следующий широкий замах, но противник увернулся и ответно ударил своим топором.

Тут Северянина ждало очередное нешуточное потрясение. В каких-то двадцати шагах от себя он собственными глазами видел, как широкое лезвие обрушилось Орму на грудь. Нападавший бил с оттяжкой, обеими руками ухватив за конец древка, удар должен был получиться невероятной силы. По сути, топор должен был пробить голый торс Орма насквозь!

Но этого не случилось.

Лезвие отскочило. Орм заржал, его дубина врезалась в лицо обидчику. Тот подставил руку, но не сумел смягчить удар. Кривыми гвоздями ему сорвало кожу с руки и головы, разбило челюсть.

— Ко мне! Все ко мне, в строй! — надрывался Хаскульд. Орудуя обоими мечами, он сноровисто отбивался от Бьярни.

Северянин даже залюбовался. Впервые, почти за полтора года расставания с Гормом Одноногим, мальчишка встретил человека, лихо махавшего двумя мечами сразу. Бьярни напирал, как лютый зверь, он со всего маху лупил секирой, но никак не мог пробить оборону Хаскульда. Сбоку к Бьярни бросились двое: один с вилами, другой — с топором лесоруба. Судя по простой грязной одежде — слуги хозяина усадьбы.

Топорик Бьярни легко выбил своей двойной секирой, не прекращая атаки на Хаскульда. Берсерк крутанул рукой, зацепил своим оружием закраину топора и дернул на себя и вверх. В Бьярни и следа не осталось от былой медлительности. Топорик со свистом воткнулся в забор, в двух шагах от замершего Северянина.