Восьмиклассница - Маргарита Тиль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну так что, встретимся? Дашь мне свой номер? — перебил Миха её бурный поток мыслей, протягивая ей свой мобильник. Катя не взяла телефон, а только посмотрела серьезно, пытаясь уловить в его глазах хоть какую-то зацепку, чтобы понять, на чьей он стороне. Но взгляд его был настолько чист и невинен, что она лишь смутившись отвернулась. Она не знала, что делать дальше и от безысходности просто стала разглядывать пейзаж вокруг. Занятая мыслями она и не заметила, как они вышли на предвокзальную площадь. Людей почти не было. Уже смеркалось, и небо над зданием вокзала ярко горело оранжевым цветом, отражаясь в бассейне и мерцая огненно крассными искрами в струе фонтана напротив входа в холл.
"А вообще, мне-то что?! Будь он хоть Брэдом Питтом, мне от этого ни холодно ни жарко! Какая разница, как он ко мне относится, если я люблю другого?!"
Повернувшись к Михе она спросила серьёзно и даже немного с издевкой:
— Говоришь, хочешь узнать меня лучше?.. А что тянуть? Сейчас и познакомимся!..
Миха рассеянно улыбнулся, а Катя оставив его стоять посреди площади, направилась напрямик к фонтану и переступив невысокое ограждение прямо в босоножках залезла по колени в воду.
Миха стоял какое-то время с удивлением раскрыв рот, как бы не веря в происходящее, затем засуетился, стыдливо оглядываясь по сторонам, не смотрит ли кто из прохожих.
— Ну, иди ко мне! — прокричала ему Катя смеясь и маша ему рукой, как бы зазывая его сделать то же самое. Ей вдруг стало легко и по-настоящему весело. И совсем всё равно на косые взгляды случайных прохожих. Миха однако, явно не жаждующий такого внимания со стороны, подошёл, наконец, ближе к фонтану и тихо, но внятно постарался вразумить Катю, не быть посмешищем и вылезти из воды. Но она, только ещё больше поддетая его уговорами, разошлась и стала обдавать его гирляндами брызг.
— Что, слабо, да? Ботинки жалко?!
Миха начал было оправдываться, что мол дело не в обуви, что просто у него вот-вот поезд, да и вообще, что он не "сумасшедший", и недолго думая скрылся за стекляными дверьми вокзала.
А Катя, вдруг прийдя в себя и виновато опустив голову, осталась стоять посреди фонтана. Её мучила совесть за ту вредность, которая сидела в ней весь этот вечер, за ту несправедливость и жестокость, с которой она только что отшила возможно ни в чём невиноватого молодого человека, за своё странное поведение, которое может теперь отразиться на отношениях Михи с её матерью, ведь ей с ним ещё работать… Все эти чувства Катя испытывала впервые, и поэтому сама была в замешательстве, как ей реагировать на своё же поведение. И вроде бы на глаза медленно начинали накатываться слёзы, но одновременно внутри у неё всё бурлило, и ей хотелось смеяться. Была ли это истерика? Или она просто была пьяна? Она не знала. Возможно, она просто устала. Но что она понимала точно — это то, что в ней за последние месяцы что-то необратимо поменялось. Загребая ногами воду, она медленно побрела к краю фонтана, и ей вдруг вспомнилась та палитра чувств, которые она испытала в ту ночь, когда они мокрые до нитки впервые целовались с Чижовым у Адмиралтейства.
— Чижов бы залез…, - задумчиво прошептала Катя, перешагивая мокрыми ногами через ограждение.
Домой она шла босиком и, незаметно для всех проскользнув на второй этаж, заперлась в своей комнате. Она лежала на постели и глазами провожала лучи от фар проезжавших мимо машин, пробивающиеся сквозь зазор между шторами и скользящие по потолку в одном направлении. Ей осталось потерпеть каких-то десять дней — тогда она вернётся в Питер и снова увидит его. Как десять лет назад. Только теперь она никуда от него не уедет и не позволит никому и никогда, разлучить её с ним…
****
Питер встретил Катю тепло, но хмуро. Была середина августа, и в городе было душно от прогретых солнцем асфальта и стен домов. Ветер гнал клубы пыли и мусор вдоль поребриков, срывал зелёные листья с тополей вдоль канала Грибоедова и разбрызгивал первые редкие, но крупные капли из вздымающихся на небосводе свинцовых туч.
Выскочив из маршрутки у Аларчина моста, Катя поспешила с чемоданом мимо "квадрата"* в сторону дома, по пути прихватив в ларьке напротив городской батон и молоко на первое время. Тучи как будто преследовали её и грозились вот-вот обрушиться на землю холодящим ливнем. Пробежав оба двора и ступив, наконец, под козырёк своего подъезда ещё до начала непогоды, она успокоилась и отдышалась. Она была дома. Здесь всё было таким старым и обветшалым — особенно это бросалось в глаза после ухоженного немецкого городка с чуть ли не игрушечными домиками, где она была ещё сегодня утром, — но в то же время таким родным! И этот запах тёплой сырости в подъезде. И стены в облупившейся краске. Тусклая одинокая лампочка. Стертые десятилетиями каменные ступени с чугунными перилами. Старые почтовые ящики с номерами квартир разной масти… На Катином ящике ярко выделялась в полумраке нарисованная ещё давно её отцом красной краской в белой окантовке цифра 69. Катя застыла, не отрывая взгляд от почтового ящика. Ей вдруг показалось, что там, в ящике, её ждёт письмо от него. Это было странное незнакомое ей до сих пор чувство, но с каждым ударом сердца Катя становилась всё более уверена в том, что Чижов был здесь! Впопыхах она достала ключи из сумочки и отворила дверцу ящика. За полтора месяца её отсутствия там накопилась целая пачка рекламных листовок. Она достала их все и вернулась к входной двери, чтобы при дневном свете найти среди них то, что она так ждала. На улице тем временем начался ливень, внезапно наполнивший двор-колодец басистым гулом. Капли с шумом разбивались об асфальт и машины во дворе и барабанили по жестяным подоконникам и сточным трубам.
Катя суетливо перелистывала рекламки автосервисов, салонов красоты и доставок суши и вдруг остановившись обомлела — там был билет на футбольный матч. Без подписи и без конверта. Просто билет.
"Я тебя найду"…
Это точно был Чижов! Выходит, он вернулся после своей месячной
