Выбор - Игорь Ревва

Так, подумал я. Нормально. Пристрелят нас, надо полагать, сразу…

— Марсель Сергеевич Климов, — с расстановкой прочел он. — Москва… Восточная Империя…

Кто-то из солдат хмыкнул. И в этот момент раздался звонкий звук пощечины. Это исполнительный солдатик решил обыскать Киру. Кира по-своему отреагировала на его желание — оплеухой и длинной темпераментной фразой на испанском. Солдатик отскочил от нее, невольно бормоча извинения, а сержант молча переводил взгляд с меня на Киру, с Киры на мое удостоверение, с него — на пистолет…

— Колумбийка, — констатировал он и добавил, как бы раздумывая: — Западная Империя?.. Не вооружены?.. Хм?!

Интересно, подумал я, а почему мы до сих пор живы?! Сержант, по-видимому, тоже обдумывал как раз этот вопрос. И факт того, что мы еще живы, у него, наверное, вызывал неприятное и раздражающее недоумение. Судя по его лицу, сержант уже собирался прервать наше бесполезное для Мексиканского Королевства существование, когда с улицы вбежал еще один солдатик и что-то быстро-быстро зашептал ему на ухо.

Сержант недовольно нахмурился, отдал вполголоса приказ троим солдатикам, выскочил из дома и я услышал, как от дверей отъезжает та самая разноцветная машина на воздушной подушке. Я так думаю, что сержант приказал нас расстрелять. Однако у солдат были совершенно иные планы. Во всяком случае — в отношении моей Киры…

Солдаты о чем-то пошептались между собой, поглядывая на нас с Кирой. На меня — с неудовольствием, как на явную помеху ожидаемым развлечениям; а на Киру — похотливо, чуть ли не облизываясь. Потом двое из них, хитро переглянувшись, прислонили свои ружьеца к столу и с самым наглым видом направились к Кире. А третий солдатик, с явно недовольным выражением на лице, подтолкнул меня стволом своего ружьеца к дверям. Выходи, мол, нечего тебе здесь делать. Ну, это еще как сказать, подумал я. Интересно, а знает ли этот мексиканский парнишка про ушу?..

Через секунду я понял, что нет, не знает. И не узнает уже никогда…

Наносить удар ногой, совершенно не видя противника, очень сложно, однако мне это, неожиданно для меня самого, настолько хорошо удалось, что солдатик даже не успел вскрикнуть. И прежде чем его обмякшее тело грохнулось на пол, я успел ударить второго солдатика, из тех, что начал уже совершенно непозволительным образом приставать к женщине. На этот раз я немного не рассчитал удар — солдатик не вовремя обернулся и ему досталось не по затылку, а прямо по горлу. Он жутко захрипел, на губах его выступила кровавая пена, глаза закатились и на полу оказалось уже два тела. Третий солдатик суетливо присел, словно бы порываясь куда-то бежать. Он бросил испуганный взгляд на своих поверженных товарищей, на ружья, стоящие возле стола, и сделал совершенно идиотскую попытку незаметно подобраться к ним.

— Ку-у-уда?! — грозно спросил я. — А ну-ка! Вставай!

Солдатик покорно поднялся на ноги и тут же согнулся пополам, получив от Киры сокрушительный удар ногой в пах.

— Ты что?! — прикрикнул я на нее. — С ума сошла?!

Мне самому стало не по себе от этого зрелища. Кира была обута в кожаные сапожки с острыми носками. Удар таким сапожком должен был быть весьма болезненным.

— Ничего! — успокоила меня раскрасневшаяся Кира, поправляя на себе куртку и приглаживая растрепанные волосы. — Ему это полезно, кобелю…

Я осмотрел поле боя. Первый солдатик лежал без движения, но был жив. По-моему, я сломал ему челюсть. Второй же ни явных, ни скрытых признаков жизни подавать не собирался. Даже дышать не пробовал. Так, понятно. Что ж… На войне, как на войне… Это в равной степени относилось и к третьему солдатику, который, очень жалобно поскуливая, корчился на полу.

— Жить-то будет? — озабоченно спросил я у Киры, возвышавшейся над ним в позе Георгия Победоносца, одолевшего коварного змея.

— Жить будет, а вот любить — вряд ли… — припомнила старый анекдот Кира.

— Смешно, — согласился я. — Не любишь ты мексиканцев.

— Терпеть не могу, — призналась Кира.

— А вот они тебя готовы были полюбить, — заметил я.

— Это не было взаимным чувством, — скорбно вздохнула Кира и еще раз от души пнула солдатика в бок. Тот даже не отреагировал на этот удар. Еще бы! После того, что он уже получил, все остальное могло показаться сущей мелочью! Однако Кира так не считала. Она склонилась над солдатиком, внимательно посмотрела на него и собралась наподдать ему в третий раз.

— Перестань, — попросил я. — Хватит уже с него…

— Конечно! — фыркнула Кира. — Не тебя же собирались насиловать! Все вы, мужики, одинаковы!..

— Может быть, эту тему мы с тобой разовьем уже дома, в Москве? — предложил я. — Если, конечно, сумеем туда попасть… Давай как-нибудь выбираться отсюда, хорошо?

— Давай, — согласилась Кира. — А куда? И как?

— Хрен его знает! — проворчал я. — Во всяком случае, в доме нам находиться не рекомендуется. Вредно для здоровья…

Пистолет, найденный в этой комнате, я решил с собой не брать — слишком много от него шума. Эти неудобь сказуемые ружьеца отважных вояк — тоже. А вот у второго солдатика я обнаружил очень интересную штуковину. Наподобие пистолета, но тоже стреляющая яркими лучиками.

— Энергетическое оружие, — задумчиво проговорила Кира.

— Откуда ты знаешь?! — удивился я.

— Видела их однажды, — заявила Кира. — В Санта-Крус-де-ла-Сьерра…

Я не стал уточнять, что именно она делала в городе, названия которого ни один нормальный человек в трезвом виде не выговорит. В пьяном — тем более… Вместо этого я занялся изучением найденного пистолетика.

Очень хорошая вещь, замечу я вам! Во-первых, легкая, веса почти не чувствуешь; во-вторых, заряд, оказывается, можно было регулировать. То есть не обязательно устанавливать мощность оружия таким образом, чтобы противника разносило на куски. Достаточно повернуть регулятор, и вместо того чтобы рассеивать человека на молекулы, вы проделываете в нем аккуратную дырочку…

К концу моих экспериментов с этим новым оружием никого из солдатиков в живых не осталось. Зато теперь я был вооружен и знал, как эта штуковина работает. Одно плохо — я так и не понял: каким же образом она заряжается? Ничего похожего на обойму мне найти не удалось. Да я, собственно говоря, и не особенно старался ковырять этот пистолетик — взорвется еще чего доброго.

Я собрал свои документы, спрятал пистолетик в карман плаща и мы с Кирой вышли на улицу.

Несколько домов горели и клубы дыма от пожаров поднимались в светлое, совсем еще недавно мирное небо. На противоположной стороне улицы лежал труп мексиканца. Немного подальше — еще один. Рядом с ним на мостовой лежал тот самый американец в строгом черном костюме (мистер Урман, кажется?), который совсем недавно отчитывал маленького мальчишку. В груди мексиканского солдата торчала рукоятка большого охотничьего ножа. А у американца не хватало половины головы. Видимо, он умел не только строго поучать детей, подумал я.