Звездная ведьма - Линда Джонс

Но она была не единственной, кто наслаждался силой их страсти. Лукан нуждался в ней не меньше. Айседора провела руками по его широким плечам и села, чтобы погладить ладонями обнажённую, мускулистую спину. Он был столь безупречно сложенным и сильным, несравнимым ни с одним из когда-либо виденных ею мужчин. И принадлежал ей, хотя она считала такое невозможным.

— Разденься полностью, — попросила она, дразня кончиками пальцев его твёрдую плоть. — Если не снимешь брюки, я не смогу продолжить спор.

Он слегка приподнялся.

— Не сможешь или не захочешь?

— Не захочу.

— Ладно, — под взглядом довольно улыбающейся Айседоры Лукан скинул остававшиеся на нём ботинки и брюки. Он действовал с мужским изяществом, даже когда торопливо занимался столь обыденным делом, и она восхищалась красотой не только его тела, но и движений.

— Видишь? — сказал он, возвращаясь к ней. — Я послушно выполняю твои приказы.

— Да, когда ты с ними согласен, — ответила она, переплетаясь с ним ногами и целуя в шею.

Обнажённые они льнули друг к другу под солнечным светом, целовались и спорили. Их доводам не хватало жара, чего не скажешь о пыле физического единения. Тело Айседоры пульсировало от желания с того самого момента, как Лукан уложил её на траву, но она не торопилась завершить начатое.

Она любила лежать в его объятиях, упивалась ласками. Любила глубокую дрожь своего тела, отвечающего на зов Лукана. Любила, как он откликается на её прикосновения.

Любила его.

Наконец он перестал просить выйти за него. Оставил разговоры и использовал свой рот для более приятных занятий. Завтра или, может, послезавтра они отправятся обратно в Арсиз к дворцу императора, и тогда в их жизнях не останется ничего надёжного. Да и сейчас она была уверена лишь в одном.

Он навис над ней, заслонив солнце, но от страсти Айседора не чувствовала холода. Лукан толкнулся в неё, и в тот же миг она забыла обо всём, кроме стремления к завершению. Их тела идеально подходили друг другу, и ничто больше не имело значения.

Он входил в неё жёстко и быстро, и ей начало казаться, что она парит над землёй. Вместе они достигли новых высот, разрядка нахлынула с такой мощью, что дрожащая Айседора некоторое время буквально не могла дышать. В центре ее существа замелькали, разлетаясь, ленты невиданного блаженства, и с удивительной быстротой накатила новая волна жара. Лукан глухо зарычал, и она ощутила, как его семя изливается в глубине тела, радостно принимающего это подношение.

Мир перестал вращаться с бешеной скоростью, воздух остыл. Лукан накрыл Айседору своим телом, примостив голову на её плече. Их сердца бились в унисон, быстро и сильно, каждый вдох давался с трудом.

— Ради всего святого, Айседора Файн, выходи за меня!

Она запустила пальцы в волосы на его затылке. Разве можно в такой момент ожидать от девушки разумного поведения?

— Если мы выберемся из дворца живыми, и ты не передумаешь... спроси меня ещё раз, и я дам ответ, который ты хочешь услышать.

Лукан медленно поднял голову и заглянул ей в глаза.

— Ты согласишься?

— Да, — не такого ответа он добивался, но сейчас она не могла пообещать ничего большего. 

Себастьен бродил по тронному залу, гулко стуча каблуками о каменный пол. В последнее время он предпочитал коротать дни в огромной пустой комнате, поскольку никому больше не доверял и ни с кем не советовался.

Эрик со своими чёртовыми мятежниками подбирался всё ближе. Император необъяснимым образом чувствовал их приближение, знаменующее закат его жизни. Спустя столько месяцев пророчество начало сбываться.

Он давно не навещал Лиану. Жена вела себя чрезмерно сентиментально и терзала его своими слезами. Наверное, стоило рассказать ей, что их дети живы и здоровы, но Джедра постоянно вертелась поблизости, а он не доверял старухе. Если она подслушает признание, то слишком многое узнает о чувствах императора и об Аликсе. А Себастьен не доверял никому, в особенности сведения, касавшиеся сыновей или своего маленького, чёрствого сердца.

Себастьен скрестил руки на груди. Может, он болен? Казалось, сердце остановится раньше, чем Эрик со своей сворой доберётся до Арсиза. В груди поселилась ноющая, усиливавшаяся с каждым днём боль, которая при воспоминаниях о Лиане становилась обжигающе нестерпимой.

Вот почему он предпочитал не навещать жену в её тюрьме на третьем уровне.

Когда дверь в зал открылась, Себастьен схватился за рукоятку меча. Утомлённый от нехватки сна страж осторожно заглянут в комнату.

— Мой господин, Джедра настаивает на встрече с вами.

Надо бы приказать убить её за то, что смеет на чём-то настаивать... но вдруг она хочет поделиться новостями о Лиане? Себастьен махнул рукой, позволяя впустить старуху.

Она прошмыгнула в приоткрытую дверь. Страж направился следом, но Себастьен знаком велел ему выйти. Он не знал, о чём Джедра хочет поговорить, и, возможно, новости о Лиане предназначались только для его ушей и ничих больше. От одной этой мысли боль в сердце усилилась.

— Вы плохо питаетесь, — тихим, скрипучим голосом произнесла ведьма.

— Нет аппетита. Зачем ты пришла?

Ведьма вскинула голову и дерзко оглядела его. Подобно другим, она слишком много знала. В конечном счёте, от старухи придётся избавиться, но пока он нуждался в её помощи.

— Вы не навещаете свою жену уже много дней, мой господин.

— Да, не навещаю.

— Она тоже плохо ест.

— Значит, запихивай в неё еду силой. Я не позволю Лиане морить себя голодом, чтобы поквитаться со мной.

— Она горюет о своих детях.

Он впился в ведьму взглядом.

— Ты об этом пришла рассказать? Решила попросить смилостивиться над ней?

— Нет. Девочка солгала и предала вас. Собиралась спрятать законного наследника.

— Тогда зачем ты здесь?

Старуха пожала сутулыми плечами.

— Лиана полностью оправилась от родов, её молоко высохло. Если вы желаете использовать императрицу по назначению или предложить кому-то другому, она готова. — Джедра многозначительно подвигала бровями. — Однако предлагаю оставить Лиану связанной. Она разгневана и нападёт на любого, кто окажется слишком близко от её рук или зубов.

— Ты говоришь о ней словно о животном.

— Она почти как животное, мой господин. Животное, которое насильно разлучили с детёнышами. Нет более опасного зверя, чем горюющая мать, — ведьма запрокинула вверх голову. — Мне подготовить её для вас?

— Нет.

— Подготовить для других? Если вы предпочитаете, чтобы она желала того мужчину, который ею воспользуется, я могу подсыпать в еду немного возбуждающего зелья и заставить её это проглотить.