Танец меча - Дмитрий Емец

Барбаросса за погасшим ледяным кругом исторг хриплый выдох. Меф ощущал, что тот готов броситься на него, но не бросится. Не дано ему его тронуть. И поэтому Меф спокойно повернулся к нему спиной, отыскивая глазами того, кто был ему нужен. Адская мелочь отступила еще раньше, отогнанная холодным блеском копий валькирий. Стражи посолиднее сдерживали себя, хотя и смотрели неотрывно, тяжело. Эйдос побежденного — трофей победителя.

Позвав Эссиорха и раскрыв его руку, Меф с облегчением высыпал на нее эйдосы. Несколько штук прилипли к влажной коже. Меф бережно счистил их мизинцем, стараясь, чтобы ни один не упал на землю. Дело сделано.

«Арей бы, конечно, не обрадовался», — устало подумал Буслаев и тотчас, в подтверждение своей правоты, споткнулся о валявшийся меч Арея.

Вспомнив, что Дафна говорила ему, будто для исцеления раны Троила нужен меч мрака, Меф наклонился и осторожно коснулся его, проверяя, позволит меч взять себя или нет. Оставшийся без хозяина клинок был послушен. Меф поднял его и протянул Эссиорху.

— Возьми! Пусть доставят в Эдем… Никто другой все равно не сможет им биться… слишком он ареевский.

Эссиорх взял двуручник Арея и, закинув его на плечо, направился к Улите. Карауливший ее Пуфс был без своего громильного тела, и потому меч в руке у Эссиорха очень его встревожил.

— А ну пошла! Шевелись! — взвизгнул он и, отступая в толпу стражей, дернул руку с зажатым поводком.

Поводок натянулся. Лицо Улиты исказилось, готовое к боли. Послышался звук, похожий на звук лопнувшей веревки. Пуфс недоверчиво уставился на свои пальцы — такого просто не могло быть. Мягкое лицо дрожало как желе: он не понимал, в чем дело.

— Бесполезно! — Эссиорх протянул Улите руку.

Улита, со счастливым и удивленным лицом, сделала к нему шаг. Остановилась. Стряхнула с шеи остатки прилипшей нити. Пуфс трусливо отступил за спины охраны Лигула и выглядывал, просунув голову между щитами.

Улита за локоть оттащила Эссиорха в сторону.

— Как ты это сделал? Поводок мрака не мог порваться!

— Я долго разбирался с договором. Он был заключен не с мраком напрямую, а с мраком через Арея. Ближе к концу встретилась оговорка, что ты, как секретарша, освобождаешься от службы при условии смерти работодателя. А теперь у тебя еще и эйдос. Понимаешь?

Улита сглотнула. Когда счастье приходит слишком скоро, ему не веришь. Оно кажется украденным и временным. Внезапно Улита лихорадочно сунула руку в карман, стала спешить, надорвала подкладку.

— Что ты делаешь? — забеспокоился Эссиорх.

— Ничего! Какая же я балда! Арей дал мне это, а я думала… Он сказал: «В бою мне будет мешать. Если я забуду взять — отдай Варваре!»

Бывшая ведьма разжала пальцы. На ладони лежал поцарапанный медальон.

— И ты ничего не заподозрила?

— Нет, ничего… Лигул не оставил бы Варвару в покое. И теперь не оставит! — тихо добавила Улита.

Эссиорх мотнул головой.

— Возможно. Но тронуть ее могли только через Арея. А рядом с Ареем — под его влиянием — граница эйдоса постоянно смещалась. Теперь все будет зависеть только от самой Варвары.

Алый купол погасал, рассеивался, превращаясь в ночную муть. Трон Лигула опустел. Никто не заметил, куда и когда сгинул сам горбун. Перед исчезновением он, щуря красноватые глаза, посмотрел на Мефа и не то мстительно улыбнулся, не то скривился — кто его знает, что означало это дрожание губ.

На троне осталась одна Прасковья. Она стала было рваться к Мефу, но ее увела деловитая Аида Мамзелькина. На ходу Аидушка что-то ей втолковывала, сухим пальчиком касаясь щеки Прасковьи.

Стражи мрака мало-помалу пропадали. Первым после Лигула растворился Буонапарте, как всегда великолепно презрительный, похожий на обиженного на жизнь пингвина-умняшку. За ним с грохотом, с дымом, сгинули Барбаросса, Аттила и Тамерлан. Китайский страж Чан закончил сгребать в мешочек выигранные эйдосы.

Похожий на ищейку Бельвиазер покрутился вокруг Мефа, ерзая тонким породистым носом.

— Лучше долго не задерживайся на этом свете — мой тебе совет, — сказал он участливо. — Тогда твой эйдос, ну сам понимаешь… А так — кто его знает? Силы-то в тебе остались, и Прасковья не коронована.

— Я подумаю над вашим предложением, — сухо ответил Меф.

Бельвиазер без обиды пожал плечами и растаял, превратившись в изящный дымок.

Меф оглянулся. Арей уже исчез, точно его и не существовало никогда. Буслаев пошел вдоль темного ночного пруда. Дафна нагнала его. Не оборачиваясь, Меф протянул руку и ощутил ее теплую ладонь.

Меф понял, что будет идти к свету. Просто идти с упорством, которое всегда его отличало. В серое промозглое утро, в жару, в дождь. Когда будут силы и когда они исчезнут. Идти без спешки, чтобы не перегореть, но и без отдыха, чтобы не позволить себе расслабиться. Не думая о том, сколько пройдено и сколько осталось пройти. Перед собой он вновь видел ту самую питерскую лестницу на Большом проспекте — только она теперь выросла и состояла из тысяч ступеней. Каждая мысль — ступень. Каждый поступок — ступень. Каждое дыхание — тоже ступень.

И всегда с ним рядом будет Дафна.

Примечания

1

«Прости! Искушение выше моих сил!» (фр.).

2

Главное здание МГУ.