Случайные связи - Ольга Матвеева

Саша хотела сказать, что все это чушь несусветная, что это, по всей видимости, очередная красивая сказочка, чтобы оправдать себя и своего блудливого мужа, чтобы обвинить во всех своих бедах постороннего человека, а себя обелить. А что? Вроде бы вполне благородная роль — пожертвовать своей жизнью ради благополучия любимого человека. Только вот… Только вот, каково было этому самому человеку принимать такую жертву. Да он, поди, всю жизнь только и мечтал о том, чтобы сбежать от этой женщины, освободиться и от нее, и от ее великой жертвы. Да он, наверное, всю свою жизнь чувствовал себя перед ней виноватой. И умер, не вынеся тяжести этой вины. Чур, меня, чур! Не дай бог, кто-то захочет пожертвовать ради меня своей жизнью! Не дай бог! И я, пожалуй, не готова ничем жертвовать ради кого-то. Даже вот этой воскресной чашкой кофе и беседой с этой одержимой любовью незнакомкой.

Вслух она ничего не сказала. Пила свой остывший кофе. Смотрела в окно, за которым все падал и падал снег.

Дама тем временем, молча, припала к коньяку.

— Он ведь умер? — спросила Саша после нескольких минут молчания.

— Умер, — эхом отозвалась дама.

— А почему тогда вы ведете себя так, будто он еще жив, и вы по-прежнему ему верно служите?

— Что вы себе позволяете? Это не ваше дело!

— Да, вы правы, — согласилась Саша. — Это не мое дело. Вы жалеете кого угодно только не себя. И никому жалеть себя не позволяете. А мне вас и не жалко. Вы сами выбрали этот путь. Чего вас жалеть? Можете и дальше прозябать в вязкой паутине своих воспоминаний и бесплодных сожалений. Но, ведь можно все изменить!

— Поздно, да и незачем, — упавшим голосом произнесла дама. Взгляд ее померк. — Моя духовная жизнь закончилась в ту самую секунду, когда он испустил свой последний вздох. Осталось лишь мое тело, которое только по какой-то нелепой случайности все еще двигается, ест, пьет, спит. У него еще почему-то есть какие-то желания.

— Может быть, потому, что вы — это не он. И то, что он умер, вовсе не значит, что вы умерли тоже.

— Нет, нет, нет. Я умерла вместе с ним.

— А передо мной сейчас сидит румяный призрак и пьет вполне настоящий коньяк, который пахнет виноградом, цветами и солнцем! — Саша рассмеялась. Дама в ответ тоже сдержанно улыбнулась и сделала интеллигентнейший в своем минимализме глоточек. — Я совершенно посторонний вам человек. И мне совершенно все равно, что будет с вами дальше. Я даже не узнаю этого, потому что больше никогда вас не увижу. Да, я даже не знаю, как вас зовут. Ибо мы, презрев все законы элементарной воспитанности, так и не познакомились, хотя при этом умудрились поведать друг другу самое сокровенно о себе. Итак, мне совершенно безразличны и вы, и ваша дальнейшая судьба, но… Но я все же скажу. Выскажу свое мнение. Просто взгляд со стороны. Впрочем, можете расценивать мои слова как совет. Я, безусловно, не призываю вас ему следовать. Так вот. Мне кажется, что вам стоит перестать служить человеку, которого больше нет. Вы можете продолжать любить его, но вот служить ему уже бессмысленно. Ваша миссия завершилась. Теперь у вас должна появиться другая миссия.

— Какая? — простонала дама.

— Служить самой себе.

— Как?

— Не знаю. Думаю, это известно только вам. О чем вы мечтали, когда еще не встретили своего будущего мужа и не принесли свою жизнь ему в жертву?

— Я вам говорила — стать великим художником.

— Открою вам маленький секрет: вы теперь свободны и можете осуществить свою мечту.

— Поздно, — прохрипела дама.

— Не буду вас разубеждать. Только выглядите вы вполне здоровой, и, думаю, вполне в состоянии держать кисть в руках. А с вашими связями и талантом в области пиара вы в два счета создадите о себе общественное мнение, как о новой звезде на небосклоне русской живописи. Ведь так? — дама хитро и даже несколько самодовольно ухмыльнулась. — Вижу, что это так. Не буду вас больше утомлять нравоучениями, благодарю вас, что приютили меня за своим столиком и за потрясающую историю, — Саша положила на стол деньги за свой заказ и поднялась. — Еще один вопрос, если бы можно было вернуться в прошлое, вы бы снова влюбились в этого человека? Вы бы повторили свою судьбу?

— Да! — без колебаний ответила дама. — Я счастлива, ибо в моей жизни моей была подлинная любовь. Не каждого награждает господь бог таким даром. Желаю, чтобы и в вашей жизни она случилась.

— Прощайте!

— Прощайте!.. И помните, портреты! Вам нужно больше уделять внимания портретам! — крикнула дама вслед удаляющейся Саше.

Саша брела к своей машине. Она была в ярости. Природу своей ярости она объяснить не могла, ибо всегда проще что-то понять про другого, чем про себя самого. Она почему-то злилась на эту женщину из кафе, с ее так называемой любовью. Какая это любовь? Это что-то такое удушающее, липкое, как паучьи сети, попав в которые живым уже не выбраться. И самое поганое, что невозможно разобраться, кто из этой пары здесь паук, а кто жертва, в такой кокон все закрутилось.

Саша злилась на себя, что ее по каким-то неведомым причинам так взволновала эта история, которая вроде бы не имела к ней никакого отношения. Или все же имела? Какое? Никого никогда не душила Саша своей любовью. Никому она никогда не служила. Никому не приносила себя в жертву. Или приносила? Помнила ли она о себе, о своих интересах, когда жила со своим мужем? Не была ли ее жизнь после его ухода подчинена избавлению от зависимости от него? Все эти случайные связи, все эти вспышки псевдолюбви, разве не были способом убежать от своей тоски по нему? Разве она ищет новую любовь? Нет, она всего лишь пытается забыть старую. И вот, когда ей уже начало казаться, что она все забыла, что она, наконец, по-настоящему свободна, ей встречается женщина, которая возвращает ее на землю, тыкает носом в ее проблемы, которые никуда не исчезли…. Так, что она там говорила про портреты? Да, она права… Портреты. Портреты. И никакой любви.

Между тем, дама в кофейне несколько минут задумчиво глядела в окно, затем заказала еще коньяку, неспешно выпила, улыбнулась загадочно, расплатилась по счету, накинула на плечи несколько потрепанную, но все еще роскошную соболью шубку и покинула заведение. Колокольчики над дверью прощально звякнули.

А потом дама почти вприпрыжку направилась в магазин для художников. На лице ее мерцала все та же загадочная улыбка. «Это была никакая не женщина-фотограф, — думала она, — это был ангел. Я уверена, я просто уверена, что это был ангел! И его послал мне ОН! ОН его ко мне направил! ОН даже там, на небесах заботится обо мне! ОН думает обо мне! Боже, какое счастье! Даже там ОН меня любит! Я ведь знаю, что любил Он только меня и никого больше! Любимый, ты хочешь, чтобы я снова начала рисовать? Я буду! Буду! Ради тебя все, что угодно!»