Осколок - Диана Мортеньес

Все меняется в современном мире, народ становится менее стеснительным… Это относится к молодым поколениям, которые могут, задрав юбочку повыше, начать соблазнять учителя прямо на столе на глазах у всего класса. Впрочем, природу не обманешь. Семилетки могут рассказать вам все о сексе, СПИДе, «голубых» и «розовых», но в то же время они не знают, например, зачем взрослые занимаются сексом, если не хотят больше иметь детей. Очень жаль также, что довольно часто родители сами делают тему секса запретной. А запретный плод сладок. И родителей винить в невнимательности или отсталости не всегда уместно. Некоторые ведь просто стесняются говорить на эту тему. Максим где-то читал однажды данные статистики: большинство родителей предпочли бы, чтобы сексуальное воспитание детям преподавали в школе.

Андрей заглянул к Максу в кабинет и попросил его срочно спуститься к директору. Урок должен был закончиться через три минуты, и Максим просто отпустил детей до звонка.

В кабинете перед Владиславом Сергеевичем сидела женщина лет тридцати пяти. Может, она и моложе на самом деле, если судить по отсутствию морщинок, но выглядит вообще на сорок: в деловом костюме и волосами, собранными в пучок, без улыбки и с выражением лица человека, недовольного жизнью.

— Успокойтесь, поверьте, он плохому не научит, — заступался за физика директор. — Сейчас Вы с ним познакомитесь и сами сделаете выводы о его порядочности. Только, прошу Вас, будьте объективны! Я понимаю, Вы в негодовании, но Максим Викторович, действительно, опытный воспитатель.

— Молодой? — взвизгнула женщина, очень стараясь горделиво задирать нос.

— Ну, как Вам сказать… Для меня молодой. Хотя уже давно не юный. Тридцать с лишним. Мальчишки его очень любят, он для них авторитет! И я не возражаю — очень хороший пример для подражания. Я лично много раз, уходя из школы домой, слышал, какие советы он дает мальчишкам там, на крылечке. Вы успокойтесь, успокойтесь!

Вошел Максим. Несмотря на весь свой безупречный элегантный вид, мамаше он все же не понравился. Едва директор успел представить их друг другу, как Галина Филипповна Ефремова принялась кричать, что таких извращенцев нельзя к детям и близко подпускать… Кричала и ругалась долгим безрезультатным монологом: Макс директора не подвел, держался, как всегда, дружелюбно и спокойно. Когда Галина Филипповна, видимо, устав, завопила: «Чего Вы молчите?! Вам даже нечего сказать в свое оправдание!», Макс невозмутимо улыбнулся: «Мне не в чем оправдываться. К тому же, перебивать собеседника — очень невежливо». И женщина продолжала дальше снова в одиночку, не в силах остановиться. Когда она говорила чересчур громко, директор шепотом подсказывал ей: «Тише, тише!» Но когда она перешла на обсуждение личной жизни учителя, догадавшись, что он «наверно, сотню девочек попортил», Макс не выдержал:

— Давайте, мою интимную жизнь оставим мне и моей жене!

Галина Филипповна утихла прямо на глазах. Видимо, она просто не предполагала, что у этого развратника может быть жена. Максим воспользовался моментом ее замешательства, чтобы, наконец, вставить свое слово:

— Я прекрасно Вас понимаю! И я отлично знаю, что такое растить ребенка в одиночку! Моей дочери был годик, когда она осталась без мамы. Я знаю, как над каждой царапиной на коленке трясешься, потому что понимаешь, что об этой крохе больше никто не позаботится. Ну так что теперь, может, в клетку ребенка посадить? А то жизнь — такая ужасная штука!

Галина Филипповна, казалось, все еще хотела говорить что-то свое, но уже почему-то не дерзнула. Словно туго соображала.

— Вы не были пацаном! — заявил Макс. — Вы не знаете, что чувствует сейчас Ваш сын. А я знаю! Я могу ответить ему на все вопросы. Пусть спрашивает. Что в этом плохого?!

— А я женщина! — парировала та. — И мне лучше знать, каким должен быть идеальный мужчина! Не мешайте мне вырастить его хорошим человеком!

— Галина Филипповна! — воскликнул Макс. — Я не мешаю! Просто Вадик никогда не будет жить в прошлом тысячелетии. Вадик живет в современном мире. У Вадика не Ваше время, а свое. Вы ограждаете его от жизни. А ведь он скоро вырастет, и ему придется где-то работать… Хотите Вы того, или нет, он все равно окажется в теперешней среде. И Вам же будет хуже! Потому что он — умный мальчик, и он поймет, что Вы его обманывали, утверждая, что секса не существует!

— Как Вы можете так говорить?! — завопила женщина, пытаясь скрыть смущение. И, повернувшись к директору, спросила риторически: — И Вы хотите, чтобы этот мерзавец учил моего сына?! Знаете, что мне Вадик заявил? Что Максим Викторович сказал, что то, что у него в штанах… вечно неймется… это нормально! — и повторила в негодовании: — Это НОРМАЛЬНО!!! Да я переведу Вадима в другую школу!

Женщина встала и резко дернулась к выходу, но Макс к выходу был ближе, и загородил собой дверь.

— Вы ему только хуже сделаете, — предупредил учитель спокойно. — Ваш сын довольно замкнутый человек, и ему нелегко будет плюс ко всем трудностям полового созревания еще и к новому коллективу приспосабливаться. К тому же, это Вам все равно не поможет. Чтобы оградить Вадика от правды, Вам надо вообще не пускать его ни в школу, ни на скрипку и каждую секунду ходить за ним по пятам, что невозможно, так как Вы работаете и иногда спите. А еще не давайте ему смотреть телевизор, потому что как только там появляется целующаяся парочка, Вы тут же переключаете канал, чем только привлекаете внимание Вадика к тому, что между мужчиной и женщиной что-то может быть. И запрещайте ему слушать радио, потому что новости об изнасиловании — тоже информация о сексе. И тогда Вам некого будет винить в том, что Вадик вырос озабоченным маньяком, не умеющим ни разобраться в себе, ни сделать приятное женщине.

— Отойдите от двери, — холодно попросила Галина Филипповна.

— Не беспокойтесь, отойду, — пообещал Макс, — мне тоже пора на урок, — и невозмутимо продолжал дальше: — Ваш сын прекрасный, умный, интеллигентный и воспитанный мальчик. Чтобы вырастить его таким, Вы тоже должны обладать этими качествами. Я, конечно, понимаю, что кроме слова «мерзавец» Вы знаете еще достаточно синонимов, но не могли бы Вы все же обойтись без них? Моя дочь заканчивает первый класс, через каких-то несколько лет начнет гулять с мальчиками. Неужели, Вы думаете, я стану учить пацанов разврату? Я отдаю себе отчет в том, что кто-то из них вполне может стать ее парнем. Если я Вас еще не успокоил, заходите как-нибудь ко мне в кабинет — я буду рад, — и улыбнулся молодой женщине своей беспощадной улыбкой, — я Вас не боюсь. Наоборот, очень хочу, чтобы Вы понимали своего сына так же, как я. В любой день, часа в два, двадцать восьмой кабинет — это направо от входа и по лестнице на третий этаж.