Презумпция невиновности - Скотт Туроу

– Хорошо бы заглянуть в досье на этого типа. Бермену, частному сыщику, работающему на Сэнди, не удалось раздобыть его в полиции.

– Я же говорю, прикрыли они это дело, неужели неясно? Кеннили не просто так с тобой встречался.

– Откуда ты знаешь, что мы встречались?

– Начальник ни шагу не ступит без того, чтобы подчиненный не знал об этом.

Дождевые капли стучат по стеклам. Воздух в кабине спертый.

– И что же он тебе рассказал? – спрашивает Лип.

– Немного. Например, что Каролина и Ларрен когда-то были без ума друг от друга. Что ты об этом думаешь?

– Тут и думать нечего. Ухажеров у нее было – не сосчитать.

– Еще сказал, что Ларрен уговорил Реймонда взять ее в прокуратуру.

– Очень даже похоже, – говорит Лип.

– Я тоже так думаю.

– Что еще?

– Кое-какие события из древней истории вспоминал. Ты же знаешь, что грязное было место – Северное отделение, но не думаю, что Мольто брал.

– И ты ему веришь? Насчет Мольто?

– Не очень.

– Ему вообще не стоит верить, особенно насчет того, где чисто, а где грязно. Откуда только такие берутся?

– Что вы с Лайонелом не поделили?

– Не люблю я таких ребят, – просто отвечает Лип. Мы переехали мост в Ниринг и с освещенного зеленовато-желтыми огнями магистрального шоссе съехали в полумрак окраинных кварталов. – Я сам таким же был, когда начинал.

– По тебе этого не скажешь.

– Видел я, как он работает. Не люблю я таких.

Я чувствую, что не стоит Липа расспрашивать.

Он смотрит на дорогу. По его лицу мечутся тени работающих «дворников».

– Лет двенадцать-четырнадцать назад все по-другому было, – помолчав, говорит Лип. – Тогда все брали, понял? Чего уж тут скрывать. Сутенеры, бармены, прочая публика просто выкладывали денежки. Нам даже говорить об этом не приходилось – они сами давали. Но я никого не обвиняю, понял? Как-то ночью выхожу я из одной забегаловки, часа два-три там был, вижу – недалеко тормозит полицейская машина. Ну, думаю, неужели за мной? Подхожу, значит, поближе, смотрю – Кеннили. Он уже тогда сержантом был, объезжал свой участок. Так вот, стоит он и таращится на черную девчонку у подъезда. Ну, на одну из тех, у которых юбка до пупка и блузка под леопардовую шкуру. Слышу – свистит, будто собачонку подзывает. Потом прячет свою тачку в переулок, вылезает и похлопывает себя по ширинке. Лыбится, говорит что-то – мне не слышно. Догадываюсь о чем: только попробуй, мол, отказаться. Та топает к нему, куда ей деться. А он спускает штаны, садится на сиденье. Девчонка натурально бухается на колени, начинает работать… Мерзавец даже фуражку не снял.

Лип сворачивает на аллею к моему дому, глушит мотор, достает сигарету.

– Не, не люблю я таких, – повторяет он.

Глава 32

Первая жаркая схватка по процедурным вопросам разгорается на следующий день и занимает всё утреннее заседание. Нико докладывает о тщательнейшем шестичасовом обыске хранилища вещественных доказательств в полицейском управлении. Стакана нет.

Обе стороны подготовили записки насчет того, можно ли принимать доказательства об отпечатках пальцев. Кемп закончил нашу скоро после полуночи, когда Мольто еще и не начинал работать над документом: Нико сказал, что они пробыли в управлении до половины второго ночи. У всех участников процесса усталые, воспаленные от недосыпания глаза. Ларрен уходит к себе прочитать обе записки, затем возвращается выслушать устные доводы. Поначалу выступают только Нико и Сэнди, но оба так часто обращаются к своим помощникам, что вскоре ораторствуют все четверо. Ларрен иногда прерывает их вопросами и своими соображениями вслух.

Горячее, чем когда бы то ни было, Сэнди выдвигает один довод за другим. Может быть, в надежде на победу, может быть, старается прийти в себя после вчерашнего ледяного душа. Он снова и снова говорит, что это нонсенс – ссылаться на показания об отсутствующих вещественных доказательствах. Нико пространно рассуждает об ответственности за их сохранность, которая в первую очередь лежит на полиции. Независимо от того, будет найден стакан или нет, показания Грира, Липранцера и заведующего дактилоскопической лабораторией Дикермана совпадают: отпечатки пальцев на нем принадлежат мне.

Прениям нет конца. Настроение у меня то поднимается, то падает. Замечания Ларрена о порядках в полиции иногда внушают мне надежду, что доказательство будет отклонено. Обвинение, однако, настаивает, что ставить под сомнение его доводы из-за беспечности полиции – совершенно неправильно. Наконец выносится решение.

– Я склонен принять это доказательство, – говорит Ларрен, когда часовая стрелка приблизилась к двенадцати, и принимается обосновывать свое решение для протокола на тот случай, если дело дойдет до апелляционного суда. – Должен признать, что принимаю это решение не без колебаний, но мне очевидна чрезвычайная значимость этого доказательства для процесса. Я понимаю, что оно будет воспринято с изрядной долей скептицизма, поскольку нет возможности ознакомиться с предметом, представляющим собой улику. Отсутствие оного объясняется беспечностью полиции. Хочу заметить для протокола, что охрана хранилища оказывается не на высоте уж не в первый раз. Вероятно, это самый серьезный недостаток в работе полиции. Суть дела заключается в том, что обвиняющая сторона – я сейчас говорю не о мистере дель Ла-Гуарди и мистере Мольто, которые, как я понимаю, последними видели стакан, – не может знать, что происходит с вещественными доказательствами, которые находятся не у них. Не исключено, что я обманываюсь. Если дальнейший ход дела покажет, что я не прав, то обвинение по этому пункту снимается. Итак, несмотря на возражения защиты и собственные колебания, я принимаю данное доказательство. Вместе с тем я хочу самым серьезным образом предупредить присяжных, что делать сейчас далекоидущие выводы преждевременно. Я сформулирую предложение за кофе. Объявляется перерыв до двух часов дня.

Судья просит участников процесса задержаться на несколько минут: хочет выслушать предложения сторон относительно пожелания присяжным. Сэнди настроен философически. Он полагает, что мы выиграем. Я со своей стороны сообщаю, что Барбара, с которой я успел поговорить по телефону, недовольна решением Ларрена.

– Но я его понимаю, – добавляю я. – Бывают случаи, когда судья вынужден поступать так. Возможно. На месте Ларрена я принял бы такое же решение.

В туалете я опять встречаю Нико. Он только что вымыл руки и сейчас старательно укладывает перед зеркалом волосы.

– Ну как, Расти, будешь на следующей неделе давать показания?

Согласно Уголовному кодексу нашего штата, защита не обязана заранее информировать обвинение, кого она намерена вызвать в качестве свидетелей. Будет обвиняемый давать показания или не будет – это один из строжайших секретов защиты.

Завтра обвинение может отдохнуть, так как Ларрен собирается выслушать аргументы сторон относительно предстоящего вердикта. Процесс возобновится в понедельник. Если наши планы останутся неизвестными обвинению, оно будет готовиться и к продолжению допросов свидетелей, и к составлению выводов. Чаще всего приходится работать по обоим направлениям.

– Нико, Сэнди тебе скажет, как только мы определимся.

– Я поспорил на двадцатку, что ты выступишь с показаниями.

Нико играет на моих нервах – и играет умело, как в прежние времена.

– Может, ты и выиграешь пари. Сам будешь вести допрос?

– Придется, – вздыхает он. – Правда, Барбару не вызывали. Неудобно учинять допрос такой милой и образованной даме.

Нико явно прощупывает меня. Ему очень хочется знать, подтвердит ли она мое алиби.

– Не думал, что ты такой слабак, – говорю я. Мне надоел наш разговор, но Нико не отстает.

– Подожди, Расти, подожди. Мне действительно интересно… Знаешь, я иногда удивляюсь: как мужик, которого я хорошо знаю, мог сотворить такое?

– Нико, я тебе рассказывал, как было дело. Но ты не поверил.

– Ты что имеешь в виду?

Я отворачиваюсь. Нико дергает меня за рукав.

– Ты в самом деле считаешь, что все это Томми подстроил? Бред сивой кобылы, в самый раз для газет. Вправду так считаешь? Скажи, мы с тобой старые приятели.

– Где стакан?

– Опять ты за свое. Легавые вечно что-нибудь теряют. Сам знаешь.

– Во всяком случае, Евгению Мольто подговорил.

– Чтобы она сказала, что ты называл Каролину ангелом? Плюнь ты на это. Ну погорячился человек. Глупо, конечно, с его стороны. Я ему за это всыпал. Но он любит Каролину как старшую сестру. Считает ее одним из самых близких ему людей. Поэтому и вкалывает на процессе.

– Ты когда-нибудь видел ту папку?

– Из ящика письменного стола Реймонда?

– Так вот, порешай дома задачку. О старшей сестре и младшем брате. Может, разгадаешь.