Рука Хаоса - Маргарет Уэйс

Выбрав одну, Хуго прижал к резьбе свою собственную ладонь [Эпло изучал Братство и сумел разгадать многие его тайны. В своих записках он высказывал подозрение о том, что резьба на дереве соответствовала некой разновидности ритуального цикла календаря Братства. Член Братства выбирает нужную руку, соответствующую этому циклу, и накрывает ее ладонью. В резьбе проделано маленькое отверстие, сквозь которое в сторожевую комнату проникает солнечный свет. Рука закрывает свет, и таким образом сторож узнает, что пришел тот, кто имеет на это право. Ночью или в пасмурный день к нужной руке подносят свечу или другой источник света, чтобы его было видно сквозь отверстие.

Того, кто совершает при выполнении ритуала ошибку, немедленно убивает лучник, постоянно находящийся в верхнем окне]. Дверь распахнулась.

– Входите, – сказал он Иридаль, делая ей знак подойти. – Теперь безопасно.

Покосившись на верхнее окно, Иридаль торопливо подошла к Хуго. Крепость подавляла ее, наполняла ее душу ужасающим одиночеством и мрачными предчувствиями. Хуго протянул ей руку, и она крепко схватилась за нее.

Холод ее руки и неестественная бледность лица обеспокоили Хуго. Он ободряюще пожал ей руку и мрачно улыбнулся, напоминая о необходимости сохранять спокойствие и держать себя в руках. Иридаль опустила голову, поглубже надвинула капюшон, чтобы скрыть лицо, и вошла вместе с ним в маленькую комнату. Дверь за ними сразу же закрылась, засовы встали на место с грохотом, от которого у Иридаль замерло сердце. После яркого света снаружи Иридаль почти ничего не видела. Хуго стоял на месте, пока не проморгался.

– Сюда, – сказал чей-то бесстрастный голос, прозвучавший, словно шорох очень старого пергамента. Голос шел справа.

Хуго пошел за говорившим, прекрасно понимая, где он находится и куда надо идти. Он крепко держал Иридаль за руку. Она была благодарна ему за это. Тьма давила на нее, лишала присутствия духа. Но так и было задумано. Она напомнила себе, что сама на это напросилась. И следует привыкать к мрачным, жутким местам.

– Хуго Десница, – сказал бесстрастный голос. – Как я рад видеть вас, господин. Вы так давно здесь не бывали.

Они вошли в комнату без окон, освещенную мягким светом светолита, находившегося в фонаре. Сутулый морщинистый старичок мягко и ласково рассматривал Хуго необыкновенно ясными и проницательными глазами.

– Да уж, Старейший, – ответил Хуго, и его суровое лицо осветилось улыбкой. – Я поражен, что ты все еще трудишься. Я-то думал, что ты уже отдыхаешь у камелька.

– Ах, сударь мой, теперь я только этим и занимаюсь, – сказал старик. – От прочих дел я отошел давным-давно, разве только время от времени подаю советы таким, как вы, ежели они об этом просят. Вы тоже были отличным учеником, сударь мой. У вас была точная рука – легкая, чувствительная. Не то что эти деревенщины с неуклюжими лапищами вроде тех, что попались вам сегодня.

Старейший покачал головой, неторопливо перевел глаза с Хуго на Иридаль, так пристально рассматривая ее, что ей показалось, будто он проникает взглядом сквозь ее одежду, а то и сквозь плоть. Затем снова перевел проницательный взгляд на Хуго.

– Простите меня, сударь мой, но я должен задать , вам этот вопрос. Я не стану нарушать правила даже ради вас.

– Конечно, – сказал Хуго и поднял вверх правую руку с открытой ладонью и плотно сжатыми пальцами.

Старейший взял его за руку и пристально рассмотрел ее в свете светолита.

– Благодарю вас, сударь мой, – значительно сказал Старейший. – По какому делу вы пришли?

– Чанг принимает сегодня?

– Да, сударь мой. Надо принять в Братство одного человека. Они проведут обряд, как только пробьет час. Я уверен, что вам будут рады. А каковы будут ваши пожелания насчет вашей гостьи?

– Проводи ее в комнату с камином. Мой разговор с Чанг займет некоторое время. Проследи, чтобы госпожа чувствовала себя уютно, чтобы ей принесли еды и питья, а если захочет, пусть приготовят постель.

– Комнату? – тихо сказал старик. – Или камеру?

– Комнату, – ответил Хуго. – Устрой ее поудобнее. Может, я не скоро вернусь.

Старейший задумчиво рассматривал Иридаль.

– Бьюсь об заклад, она магикус. Конечно, это твоя гостья, Десница, но ты уверен, что к ней не нужно приставить стражу?

– Она не будет использовать свою магию. На чашу весов брошена жизнь, которая для нее дороже ее собственной. Кроме того, – сухо добавил он, – она мой наниматель.

– А, понимаю. – Старейший кивнул и поклонился Иридаль со старомодным изяществом придворного короля Стефана.

– Я сам провожу госпожу в ее комнату, – учтиво сказал старик. – Мне не так часто выпадает такая приятная обязанность. А вы, Хуго Десница, можете идти. Чанг доложили о вашем прибытии.

Хуго хмыкнул. Это его не удивило. Он выбил из трубки пепел и снова набил ее. Засунув трубку в рот, он бросил на Иридаль пустой, мрачный и бессмысленный взгляд, в котором не было и намека на поддержку. Затем повернулся и ушел во мрак.

Старик поднял своей морщинистой рукой фонарь и извинился, что дойдет впереди, поскольку темно, а лестницы в плохом состоянии и иногда по ним опасно ходить. Иридаль тихо попросила его не беспокоиться.

– Вы давно знакомы с Хуго Десницей? – спросила она, чувствуя, что краснеет и изо всех сил пытаясь сделать вид, что вопрос она задала между прочим.

– Больше двадцати лет, – ответил Старейший. – С тех пор как он пришел к нам долговязым юнцом.

Иридаль это удивило. Ей было любопытно, что же это за Братство такое, которое правит всем островом. А Хуго был одним из Братства, причем его явно уважали. Удивительное дело для человека, который отказался от своего пути и добровольно отрекся от мира.

– Вы говорили, что обучали его какому-то мастерству, – сказала она. – А чему вы его учили? – Судя по добродушному и ласковому виду старика, это могла быть музыка.

– Искусству владения ножом, госпожа. Ах, я никогда не видел человека, который владел бы клинком, как Хуго Десница! Я был хорош в этом, но он превзошел меня. Однажды он заколол человека, который сидел рядом с ним в харчевне. Он проделал эту работу так чисто, что этот человек даже не пошевелился и не вскрикнул. Никто не знал, что он мертв, пока на следующее утро его не обнаружили сидящим на том же самом месте, холодным, как стенка. Вся штука в том, что надо знать нужную точку, провести лезвие между ребрами прямо в сердце так, чтобы жертва не успела понять, что ее закололи. Ну, вот мы и пришли, миледи. Хорошая уютная комнатка с прекрасно растопленным камином и кроватью, ежели вам заблагорассудится немного соснуть. Какое вино вам подать к трапезе – красное или белое?

Хуго медленно шел по коридорам крепости, наслаждаясь возвращением в привычную обстановку. Ничто не изменилось – кроме него самого. Потому он и не возвращался, хотя и знал, что его примут с радостью. Его не поняли бы, а он не смог бы объяснить. Кирские монахи тоже не поняли его. Но они и не спрашивали.

Многие члены Братства возвращались сюда, чтобы умереть. Некоторые старики, вроде Старейшего, возвращались сюда, чтобы провести остаток своих дней среди тех, кого считали своей семьей – семьей более крепкой и преданной, чем большинство прочих семейств. Остальные, помоложе, возвращались, чтобы залечить раны – издержки профессии – или умереть от них. В большинстве случаев пациенты выздоравливали. Братство, долго имея дело со смертью, накопило изрядные знания в области обработки ран, нанесенных кинжалами, мечами и стрелами, драконьими зубами и когтями, а также изобрело противоядия от некоторых ядов. Маги Братства были искусны в снятии заклятий, наложенных другими магикусами, снятии чар с проклятых колец, во всякой работе такого рода. Хуго Десница, общаясь с Кирскими монахами, которые всегда имели дело с мертвыми и маги которых создали заклятья против заразы note 51, кое-что у них перенял.

«Я мог бы прийти сюда, – размышлял Хуго, попыхивая трубкой, и с ностальгичестким любопытством разглядывая темные сумрачные коридоры. – Но что бы я им сказал? Что я умираю не от смертельной раны, а от бессмертной?»

Он покачал головой и прибавил шагу. Чанг, как всегда, будет задавать вопросы, вот только теперь Хуго мало на что мог ответить. Но, поскольку он тут по делу, Чанг не станет давить на него. Как и тогда, когда он пришел сюда впервые.

Он поднялся по винтовой лестнице в пустой темный коридор. По обеим его сторонам шли закрытые двери. Одна, в конце, была открыта. Оттуда в коридор проникал свет. Хуго пошел на свет, постоял на пороге, чтобы глаза освоились после темноты.

Внутри находились трое. Двое, мужчина и юноша лет девятнадцати, не были ему знакомы. Третьего, вернее, третью, Хуго прекрасно знал. Она повернулась ему навстречу, не поднимаясь из-за стола, только слегка склонила голову, глядя на него острыми раскосыми глазами, которые видели все, но в них самих не было видно ничего.