Новая Зона. Друзья друзей - Сергей Недоруб

Борланд ощутил ледяное, до дрожи морозящее раздражение. Впервые в жизни ему не хотелось знать, кто его очередной враг. В таком знании не было никакого смысла. Влезаешь в войну, разбираешься с нею и обнаруживаешь, что всего-навсего перебрался на новый уровень. Эта схема опиралась на весь фундамент человеческих взаимоотношений, развивавшихся от зари времен, и простиралась в небеса выше, чем небоскребы Сити. И на ее вершине бушевало пламя, сжиравшее каждого, кто поднимется по трупам врагов достаточно высоко, и этот огонь не затушить ничем.

Вертолет водил прожектором по сторонам, ища водителя брошенного вездехода. В ночном небе он выглядел дерзко, мощно, как и положено первопроходцу. Как-никак, первое воздушное средство передвижения в Московской Зоне, карающее по своему усмотрению. Третий день, всего лишь чертов третий день, и кто-то уже летает над зараженной территорией, не боясь ни воздушных аномалий, ни редких смельчаков на земле. Очередная ступень в завоевании Зоны теми, кто возжелал видеть ее у своих ног. Вполне естественно смотрится на фоне вездеходов, будто рассчитанных на попирание колесами остатков прошлой цивилизации. Оборудованных новыми детекторами, созданными против новых аномалий. Готовыми к новой модернизации. Прямо сейчас в убежищах по всему городу зарождалась новая сталкерская идеология, в которой нет места размышлениям, импровизации, одиночным действиям. В ней у руля станет новая логика, по которой сталкерам старой школы ничего не останется, кроме как послужить короткое время материалом для изучения и оказаться выброшенными за борт. Возможно, былое сталкерство оставалось последним занятием в мире, рассчитанным на одиночный путь. И в Москве, и в последующих Зонах, если они появятся, все будут решать организованные группы. Удочка сменилась сетью, и качество перейдет в количество.

Все это было ясно Борланду, ясно и четко, словно вертолет разбрасывал рекламные листовки с написанной на них истиной. Заканчивался третий день Зоны, и Борланд увидел достаточно, чтобы не желать присутствовать на четвертом.

Но дать последний урок новому поколению авантюристов он все же мог. Вертолет перед ним, чувствующий себя хозяином неба, являлся символом всевластия. Борланд намеревался переписать его значение и постараться, чтобы его послание дошло без потерь.

Из широкой сумки, прикрепленной к костюму на животе, он достал небольшой серый шар. Артефакт, найденный им в Измайловском парке. Аккуратно прицепил его на ствол винтовки.

– Сталкеры не продают артефакты, если можно использовать самим, – прошептал он. Он не помнил точно, кто именно сказал ему эти слова. Может, Бергамот. Или Технарь. Или даже Доктор. А может, он сам это всегда знал. Список правил, спасающий жизнь в Зоне, пестрел невиданным множеством пунктов, и любой из них всплывал в памяти каждый раз, когда была необходимость.

Прицелившись, Борланд нажал на спуск. Ему был нужен одиночный выстрел – как и любому уважающему себя сталкеру, не бросающему на ветер ни слова, ни пули.

Тяжелый кусок металла, вылетев из ствола, прошел сквозь артефакт, превратив его в микроскопические капли. Получив неимоверный, концентрированный заряд энергии, пуля полетела быстрее в десятки раз, толкая перед собой заряд раскаленного воздуха, разрушающий все, что попадется на его пути.

Вертолет оказался точно на траектории этой волны. Ему начисто снесло переднюю половину кабины, словно ее никогда не было. Оставшаяся часть по инерции провернулась под винтом, описывая концом хвоста невиданные дуги, и рухнула на дорогу, выбивая искры.

Борланд вернулся к вездеходу, забрался внутрь, включил фары.

– Все закончилось? – спросила Литера, пытаясь скрыть покрасневшие глаза.

– Да, – ответил сталкер. – В Москве не будут летать еще неделю.

Вездеход возобновил движение, но Борланд уже немного скорректировал план и хотел держаться подальше от дорог. Добравшись до железнодорожных путей Хорошевского района, Борланд повел вездеход вдоль сверкающих рельсов.

7

Московская Зона, первый день

16 марта 2014 г.

09:45

Первый рассвет нового времени не принес ничего, кроме страха.

Если бы Литера была сталкером – или, вернее, сталкершей, – то у нее были бы все основания для радости. Выжить во взрыве «Вайпера», уйти с места происшествия, оказаться непойманной, пережить рождение Зоны – любой одиночка за такое везение отдал бы весь хабар, собранный за месяц. А за возможность отсидеться под мостом на Краснохолмской набережной, рядом с бензоколонкой, работающей на собственных генераторах и полной топлива и припасов, сталкер носил бы еще артефакты целый год.

Вот только сталкером Литера не была, равно как Москва не зажила в одночасье в ритме Зоны. Близость заправочной станции привела к столпотворению, авариям, побоищам, а чуть позже – стрельбе и поджогу. На все это Литера смотрела, вцепившись холодными пальцами в бетон Большого Краснохолмского моста. Ей не хотелось покидать это место – и не только потому, что был шанс скрыться в реке. С ее ногой далеко не уплывешь, лодки нет, да и вообще Литере это не казалось такой уж хорошей идеей.

Куда важнее была близость «Вайпера» – единственного ориентира, по которому ее теоретически могли найти. Литера находила сотни причин, побуждавших ее уйти, попроситься к кому-то в машину, пересечь Москву пешком или даже ползком, но раз за разом убеждала себя, что этого делать ни в коем случае нельзя. Надо дать друзьям шанс.

Вот только кто именно за ней придет – она не знала.

Марк казался наиболее вероятной кандидатурой. Он отправил Полину вместе с ней, он захочет ее найти, он обязательно отыщет спорт-кар, тем более что столкновение с вооруженными людьми и последующие действия Полины с кристаллом происходили до создания Зоны и поэтому привлекли кучу журналистов и просто зевак с камерами. Наверняка найти «Вайпер» ему сейчас не проблема. Если он не найдет свою подругу раньше и останется жив.

Орех? Он тоже был в доме Уотсона, видел и слышал, как Марк отослал Полину с Литерой. Но захочет ли он искать друзей? Особенно если Марк постоянно запрещал ему это делать…

Насчет самого Уотсона Литера не сомневалась – он никого искать не будет. С тех пор как ее друг связался с ЦАЯ, «Тектоном» и еще неизвестно с кем, их дружбе настал не то чтобы конец – просто они начали смотреть на жизнь со слишком разных ракурсов. Литера верила: Уотсон ничего не знал про создание Зоны и два покушения на нее со стороны «Тектона». Не настолько высокое место он занимал, чтобы на что-то влиять. А когда узнал, то уже поздно было что-то делать.