Взлет и падение третьего рейха. Том I - Уильям Ширер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Возможно, ждали они действительно слишком долго, но это не значило, что Гитлер стал меньше верить в свою окончательную победу. В одной из дневниковых записей говорится, что однажды вечером фюрер долго обсуждал с Геббельсом вопрос о том, какой пост ему, Геббельсу, лучше всего занять в третьем рейхе. По словам Геббельса, фюрер имел в виду назначить его «министром народного образования, который будет ведать кино, радио, изобразительным искусством, культурой и пропагандой». Продолжительную беседу имел Гитлер и со своим архитектором профессором Трестом о «грандиозной реконструкции германской столицы». А Геббельс добавляет: «Планы фюрера сложились окончательно. Он говорит, действует чувствует себя так, словно уже у власти».
Однако в словах Гитлера нет намека на то, что он жаждет сразиться с Гинденбургом на выборах. 9 февраля Геббельс записывает: «Фюрер снова в Берлине. Опять дискуссии в «Кайзерхофе» о президентских выборах. Еще ничего не решено». Тремя днями позже Геббельс вместе с фюрером прикинул возможное соотношение голосов и пришел к выводу: «Риск есть, но на него надо идти». Гитлер, пообещав еще раз подумать, возвращается в Мюнхен.
Вопрос этот в конце концов решил за него Гинденбург. 15 февраля престарелый президент объявил о своем намерении баллотироваться. Геббельс торжествует: «Теперь у нас развязаны руки. Мы можем уже не скрывать своего решения». Но Гитлер продолжал скрывать его. Лишь 22 февраля на совещании в «Кайзерхофе» фюрер, к радости Геббельса, разрешил объявить вечером во Дворце спорта, что он выставляет свою кандидатуру.
Это была крикливая, сумбурная кампания. В рейхстаге Геббельс обозвал Гинденбурга «кандидатом партии дезертиров» и был удален из зала за оскорбление президента. Берлинская националистическая газета «Дойче цайтунг», выступавшая на выборах 1925 года в поддержку Гинденбурга, теперь злобно обрушилась на него, заявив: «Вопрос нынче в том, удастся ли международным предателям и пацифистским свиньям, поощряемым Гинденбургом, довести Германию до окончательного развала».
В суматохе и в пылу предвыборной борьбы смешались все классовые и партийные пристрастия. У Гинденбурга, протестанта, пруссака, консерватора и монархиста, нашлись союзники из среды социалистов, профсоюзных деятелей, католиков из партии «Центр» во главе с Брюнингом и остатков либеральных, демократических партий среднего сословия. Вокруг Гитлера, католика, австрийца, бывшего босяка, национал–социалиста, лидера мелкобуржуазных масс, сплотились кроме его ближайших приспешников протестанты — представители крупной буржуазии Севера, консервативные юнкера–аграрии и некоторые монархисты, в том числе сам бывший наследный принц (он присоединился в последнюю минуту). Сумбур усугубило вступление в борьбу еще двух кандидатов; ни тот, ни другой не могли рассчитывать на победу, но не исключалось, что за обоих проголосует достаточно избирателей, чтобы помешать любому из главных соперников собрать необходимое большинство голосов. Националисты выдвинули Теодора Дюстерберга — бывшего подполковника, заместителя командира «Стального шлема» (почетным командиром был Гинденбург) и заурядного политика, которого нацисты к великой их радости, вскоре «разоблачили» как праправнука еврея. Коммунисты, громогласно обвинившие социал–демократов в том, что своей поддержкой Гинденбурга они «предают рабочих», выдвинули кандидатуру лидера партии Эрнста Тельмана. Это был не первый и не последний случай, когда коммунисты по приказу из Москвы рискованно играли на руку нацистам.
Перед началом предвыборной кампании Гитлер решил проблему своего гражданства. 25 февраля было объявлено, что нацистский министр внутренних дел Брауншвейга назначил герра Гитлера атташе при представительстве Брауншвейга в Берлине. С помощью этого сомнительного, уместного разве что в комической опере, маневра фюрер нацистов автоматически становился гражданином Брауншвейга, а следовательно, и Германии и потому получал юридическое право баллотироваться в президенты германского рейха. С легкостью преодолев это маленькое препятствие, Гитлер рьяно включился в кампанию, колеся по стране, выступая на многочисленных массовых сборищах, доводя до неистовства толпу. Не отставали от него и два других трибуна партии — Геббельс и Штрассер. Но это было не все. Они развернули небывалую по масштабам пропагандистскую кампанию; расклеили в больших и малых городах множество крикливых цветных плакатов, распространили восемь миллионов брошюр, двенадцать миллионов экземпляров дополнительного тиража партийных газет. По три тысячи митингов в день — больше, чем когда–либо, — проводили они, сопровождая речи показом кинофильмов, передавали грамзаписи с помощью громкоговорителей, установленных на грузовиках.
Брюнинг в свою очередь не уставал трудиться во имя победы престарелого президента. На этот раз он не был столь щепетилен в выборе средств, поэтому предоставил своим сторонникам, к неудовольствию Гитлера, все контролируемое правительством время на радио. Сам Гинденбург выступил всего один раз — его речь была предварительно записана и передана по радио 10 марта, в самый канун выборов. Это было впечатляющее выступление, подобных ему во время кампании было немного.
«Избрание партийного деятеля, крайние, односторонние взгляды которого восстановили бы против него большинство народа, ввергнет нашу родину в беспорядки с непредсказуемыми последствиями. Чувство долга повелевает мне этому помешать… Если я потерплю поражение, то по крайней мере не навлеку на себя упреков, что в час кризиса добровольно оставил свой пост… Я не выпрашиваю голоса у тех, кто не хотел бы за меня голосовать».
Тех, кто голосовал за него, оказалось на 0,4 процента меньше необходимого абсолютного большинства. 13 марта 1932 года, когда избирательные пункты закрылись, результаты были следующие:
Гинденбург 18 651 497 49,6 процента Гитлер 11 339 446 30,1 процента Тельман 4 983 341 13,2 процента Дюстерберг 2 557 729 6,8 процентаРезультаты выборов разочаровали обе стороны. Хотя старый президент и определил нацистского демагога на семь с лишним миллионов голосов, добиться абсолютного большинства он не сумел; требовалось повторное голосование, в результате которого избранным будет считаться кандидат, набравший относительное большинство голосов.
За Гитлера было подано по сравнению с 1930 годом почти на пять миллионов голосов (приблизительно на 86 процентов) больше, но и это число было намного меньше, чем у Гинденбурга. В доме Геббельса в Берлине, где поздно вечером собрались у радиоприемника многие партийные главари, чтобы узнать результаты голосования, царило уныние. «Нас побили, — записал Геббельс в тот вечер в дневнике. — Перспективы мрачные. Партийные круги сильно разочарованы и удручены… Спасти нас может лишь какой–нибудь ловкий ход».
Но на следующее утро Гитлер заявил в «Фелькишер беобахтер»! «Первая избирательная кампания закончилась. Сегодня началась вторая. Я ее поведу». И он действительно включился в нее с прежней энергией. Наняв пассажирский самолет «юнкерс», он летал из одного конца Германии в другой — в то время такой способ передвижения кандидатов считался новшеством — и выступал на массовых собраниях по три–четыре раза в день, по разу в каждом городе. Чтобы собрать побольше голосов, он применил хитрую тактику. Если перед первым голосованием он упирал в своих речах на бедственное положение народа и на беспомощность республики, то теперь обещал, если его изберут президентом, счастливое будущее для всех немцев: рабочим — работу, крестьянам — более высокие доходы, дельцам — большую деловую активность, военным — большую армию. А выступая в Берлине, в Люстгартене, заверял: «В третьем рейхе каждая девушка найдет себе жениха».
Националисты вывели Дюстерберга из борьбы и призвали своих сторонников отдать голоса Гитлеру. Даже беспутный наследный принц Фридрих Вильгельм занял прежнюю позицию и объявил:
«Я буду голосовать за Гитлера».
Погода 10 апреля 1932 года, в день повторного голосования, выдалась пасмурная, дождливая, и на избирательные пункты пришло людей на миллион меньше. Результаты, объявленные поздно вечером, были следующие:
Гинденбург 19 359 983 53,0 процента Гитлер 13 418 547 36,8 процента Тельман 3 706 759 10,2 процентаНесмотря на то что Гитлер получил дополнительно два миллиона голосов, а Гинденбург только миллион, было ясно, что на стороне президента абсолютное большинство. Таким образом, более половины населения Германии подтвердило свою веру в демократическую республику; народ решительно отверг как правых, так и левых. Или так ему казалось.
