ГОНЧИЕ СМЕРТИ. Сага дальних миров - Роберт Говард

Чудовище неуклюже повернулось ко мне, но я с воинственным бессловесным воплем взлетел в воздух и, вложив в удар весь до последней унции вес своего мощного тела, рассек рыхлую неповоротливую тушу чудовища так, что отвратительное туловище упало по одну сторону, а гигантские ноги — по другую. Но существо еще не умерло, потому что оно поползло ко мне на щупальцах, поднимая мерзкую голову с горящими глазами и плюясь ядом с раздвоенного языка. Я снова взмахнул мечом и продолжал наносить удары раз за разом, рубя чудовище на куски, каждый из которых корчился, будто жил сам по себе — до тех пор, пока я не разрубил на куски голову — и тогда я увидел, как разбросанные куски меняют свою форму и субстанцию. Похоже, в теле существа не было костей. Не считая огромных твердых копыт и крокодильих клыков, чудовище было отвратительно дряблым и мясистым наподобие жабы или паука.

Вскоре частицы плоти на моих глазах расплавились в черную вонючую жидкость, растекшуюся по останкам того, что было Джоном Старком. Частицы плоти и костей оседали и растворялись в огромной черной луже наподобие соли в воде, до тех пор, пока не исчезли окончательно — превратились в один мерзкий черный омут, бурлящий водоворотами посреди комнаты и сверкающий мириадами граней и блесток света, как будто в комнате горели глаза бессчетного множества огромных пауков. Тогда я повернулся и бросился вниз по лестнице.

На нижней площадке я споткнулся о что-то мягкое и знакомый скулеж вывел меня из лабиринтов невыразимого ужаса, в которых я пребывал. Марджори ослушалась меня: она вернулась в этот дом ужаса. Теперь она лежала передо мной в глубоком обмороке и над ней стоял верный Бозо. Да, не сомневаюсь, что проиграй я эту жестокую битву — и пес отдал бы жизнь, спасая свою хозяйку от кровожадного чудовища. Всхлипывая от ужаса, я поднял девушку с пола, прижимая ее обмякшее тело к себе, а Бозо вдруг присел и зарычал, уставясь на испещренную пятнами лунного света лестницу. Проследив его взгляд, я увидел, как по ступеням лениво стекает черный блестящий поток.

Я бросился прочь из этого особняка, как будто убегал из самой преисподней, но успел задержаться в старой кладовой, чтобы торопливо пошарить рукой по столу, где раньше были свечи. По столу были рассыпаны горелые спички, но я нашел одну целую, поспешно зажег ее и бросил в груду старых бумаг у стены. Старое сухое дерево мигом загорелось и вскоре полыхало яростным пожаром.

Наблюдая за горящим домом вместе с Марджори и Бозо я, по крайней мере, знал то, о чем не догадывались горожане: здесь, в языках пламени исчезал нависающий над городом и пригородами Ужас — исчезал, как я от души надеюсь, навсегда…

Не рой мне могилу

Грохот старинной дверной колотушки зловещим эхом разнесся по дому, прервав мой тревожный, полный смутных кошмаров сон. Скинув влажную простыню, я подошел к окну и выглянул. Едва взошедшая луна бросала слабый свет на бледное лицо моего друга, Джона Конрада.

— Ты позволишь мне подняться, Кирован? — Голос его дрожал от внутреннего напряжения.

— Разумеется!

Натянув халат, я поспешил навстречу, слыша, как хлопнула входная дверь и скрипят ступени лестницы, ведущей наверх. Мгновение, и Джон уже стоял передо мной. Я зажег свет и увидел, что его руки нервно подрагивают, а лицо белее мела.

— Час назад умер старый Джон Гримлен, — отрывисто вымолвил Конрад.

— Неужели? Мне не было известно, что он болел.

Я не мог скрыть удивления: Гримлен казался крепким стариком.

— У него был приступ какой-то необычной болезни, по внешним признакам напоминающий эпилепсию. В последние годы он был подвержен подобным приступам, а последний оказался смертельным, — продолжал Джон.

Я только кивнул. Я бывал в огромном старом доме на холме и был знаком с хозяином, особо не жалующим посетителей и живущим отшельником. Однажды мне случилось быть свидетелем одного из припадков его странной болезни. Старик корчился в страшных судорогах, выл и катался по полу, не переставая изрыгать жуткие проклятия. Богохульствовал он до тех пор, пока голос не перехватил спазм и на губах запузырилась пена. Зрелище было столь мерзкое и ужасающее, что стало понятным, отчего наши предки считали этих несчастных людьми, одержимыми дьяволом.

— …Видимо, наследственному дефекту, — не замечая, что я отвлекся, продолжал Конрад. — Такое иногда случается — отвратительный недуг, поразивший в давние времена одного из предков Старого Джона, несомненно, передался ему как врожденный порок. Хотя известно и другое. В свои молодые годы Джон много путешествовал по разным таинственным уголкам планеты, в том числе объездил весь Восток. И вполне мог заразиться какой-либо репкой болезнью во время странствий. Современная наука еще мало знакома с таинственными заболеваниями, встречающимися в глубинах черной Африки и на Востоке.

— Все это очень интересно, но вряд ли твой неожиданный визит, да еще в столь поздний час, ведь уже за полночь, вызван необходимостью обсудить причины, вызвавшие смерть Старого Джона.

Мое замечание смутило Конрада.

— Видишь ли, — он замялся, подбирая слова, — дело в том, что обстоятельства сложились так, что я был единственным, кого терпел старый отшельник. Он решительно отказался от врачей и запретил вызывать священника. Так что Джон Гримлен умирал, по сути, в одиночестве, довольствуясь только моим присутствием. Честно говоря, когда стало ясно, что пробил его последний час и он умирает, я готов был, невзирая на протесты, отправиться за помощью. Но старик разразился такими горячими мольбами не оставлять его умирать одного, он так причитал и выл, что я не выдержал и покорился судьбе.

Тыльной стороной ладони он смахнул крупные капли пота со лба и тихо добавил:

— Мне довелось не раз видеть, как умирают мужчины. Смерть всегда страшна. Но кончина Гримлена просто потрясла меня…

— Старик очень страдал?

— Похоже, не физические страдания, как бы они ни были сильны, заставили его испытывать нечеловеческие муки. Здесь явно была задета психика. Надо было видеть эти широко открытые глаза, переполненные немыслимым ужасом. А чудовищные вопли и сейчас звучат в моих ушах. Поверь, Кирован, то, что происходило с Гримленом, было не похоже на обычный страх человека перед неведомым, вечно ждущим нас за пределами жизни.

Темный смысл откровений моего друга сжал мое сердце предчувствием небывалых бед. Я беспокойно переступил с ноги на ногу, ощущая неприятный холодок, пробежавший по спине.

— Ты же знаешь, наши местные жители всегда уверяли: Джон Гримлен давным-давно продал душу дьяволу. Подтверждением считались его внезапные приступы эпилепсии — внешний признак одержимости Сатаной. Подобные пережитки характерны для средневековья, но и современный обыватель легко поддается подобным домыслам. Тем более что старик своим поведением, безусловно, их подтверждал. Старый Джон вел злую и порочную жизнь. Никто не в состоянии вспомнить ни единого доброго поступка этого человека. По этим причинам его повсеместно избегали и боялись. Только ты, Конрад, мог считаться его единственным другом. Что вас связывало?