Операция «Гадюка» - Кир Булычев

В коридоре послышался грохот.

Катили сооружение, созданное еще в давние времена, когда в городе воевали банды.

Это была катапульта. Ее называли пушкой.

Если оттянуть ложку, то она, освободившись, метала вперед горсть металлических шариков или гравия.

– Клюкин, уходи! – крикнул Берия.

– Сдавайся, убийца! – крикнул Клюкин.

– А вам что здесь делать, братья? – спросил Берия монахов. – Шли бы молиться.

– Эй! – завопил Клюкин. – Войско, к бою готовьсь! Вперед на штурм преступника и убийцы Лаврентия Берии, объявленного вне закона в обоих мирах, шагом марш!

И тут забил настоящий барабан. Берия даже не знал, что у Клюкина есть барабанщик, и это ему не понравилось. Организуются, сволочи!

Войска союзников направились в бой.

Берия велел своим велосипедистам держать наготове холодное оружие.

– Подпускай их поближе, – сказал он, бросив рупор на пол. – Подпускай, но без моего приказа не стрелять.

Пушку-катапульту подтащили к дверям, но не открывали их.

Велосипедист, который знал, как из нее стрелять, насыпал в ковш гравия и гвоздей.

Берии было трудно поверить, что такая большая, но серьезная на вид игрушка может причинить какой-то ущерб. Притом он понимал, что выстрелить из пушки можно единожды, так что следует подождать, когда нападающие собьются в кучу на лестнице.

Берия стоял рядом с пушкой, затем подошел к дверям, но высовываться не стал.

У нападающих были в основном луки и пращи, а также всякого рода копья и топоры – это была армия каменного века. Ее оружие было примитивным.

А войны, если и случались, не могли зваться войнами – были стычки между бандами.

Настоящее оружие сюда не попадало. А если и попадал пистолет, он отказывался работать. Потому солдат у Биржи мог расстрелять патроны, что были в автомате, но, перезарядивши автомат, он ничего не добился. Оставалось использовать оружие как дубинку.

Несколько стрел влетело внутрь Смольного.

Они добрались до цели на излете, так что вреда не причинили.

Нападающие шумели зловеще и громко.

Особенно монахи, которые пели какой-то гимн или псалом, слов не разберешь, но понятно, что пощады ждать не приходится.

Монахи шли подобием римского легиона, сплоченными рядами, локоть к локтю. Они были похожи друг на друга, только бороды у одних отросли немного, а у других так и не выросли.

Солдаты Клюкина подтягивались с боков, они-то и стреляли из луков и кричали разрозненно, но боевито.

Берия уже видел рожи, разверстые в криках рты, бешеные, но тусклые глаза...

Вот они начали подниматься по лестнице.

Берия мысленно торопил их.

Он ждал, что вот-вот вдали, от ворот, появятся его шахматисты, его главное сокровище.

От волнения и ожидания в глазах Берии все начало двигаться замедленно.

И чем более он торопил нападавших, тем медленнее они передвигались.

Но вот они уже в опасной близости от дверей.

Еще несколько шагов, и они ворвутся внутрь.

Тогда не устоять.

Уже начали отступать оробевшие велосипедисты.

И тогда Берия закричал:

– Огонь!

Он вообразил себя героем Бородина, офицером, поднявшим руку в белой перчатке.

Сейчас рванут огнем сотни пушек его батарей.

– Огонь же!

И велосипедисты отпустили ковш, он рванулся кверху, ударился с размаху о железную балку и метнул металл и камни в толпу.

Берия и сам не ожидал такого эффекта.

Ревущая толпа словно наткнулась на стеклянную стену.

И если передние начали падать назад, так как каждого из них поразило несколько пуль, задние не понимали, что случилось, и еще несколько шагов они пронесли погибших и раненых товарищей вперед.

– Заряжай снова! – закричал Берия.

Он был в восторге. Ему хотелось прыгать, только ноги не слушались.

Пораженных было больше, чем тех, кто уцелел, но не все из упавших умерли, большей частью они были ранены или контужены.

– Ну что вы? – Берия понимал, что время – его враг. Нужно выстрелить еще раз, через три минуты враги опомнятся. – Стреляй же! – крикнул Берия. – Пли!

Но пушка не выстрелила.

Канониры оттягивали обратно ложку. Сзади стоял мужик, прижимавший к груди тяжелый мешочек с пулями.

– Вперед! – закричал тогда Берия. – Молодцы! Вечность смотрит на нас от стен Москвы! Враг не пройдет! Да здравствует товарищ Сталин!

И тут он увидел, что вдали от ворот идут трое – шахматисты и велосипедист, которого он посылал за ними.

Все! Ваше время истекло.

И Лаврентий Павлович совершил то, чего не совершал никогда в жизни.

Он повел за собой армию в бой.

Всегда он благоразумно следовал совету Чапаева из одноименного фильма: командир должен оставаться позади своих войск, чтобы видеть весь бой и руководить им, стреляя, если надо, в спину припозднившихся соратников.

Но никогда еще у него, да и у Чапаева, не возникало такой критической ситуации.

Видя, как шеф побежал по ступенькам, перепрыгивая через копошащиеся тела врагов, как развевается его длинное пальто, как твердо и прямо возвышается на его голове непримятая шляпа, велосипедисты и охранники почувствовали невиданный прилив сил, словно красноармейцы, увидевшие, что в бой их ведет лично Иосиф Виссарионович.

Они обгоняли его, размахивая саблями, стреляли из арбалетов и были столь неудержимы, что толпа монахов и клюкинских необученных пехотинцев кинулась назад, смела Клюкина, завертела и понесла с собой владыку Никифора и покатилась по асфальтовой дорожке.

Завидев эту лавину, шахматисты благоразумно отступили в сторону и спрятались за толстым стволом мертвой липы.

Берия остановился первым и крикнул велосипедистам, чтобы не гонялись за врагами, а вернулись к лестнице и прикончили раненых и убитых.

Шахматисты были в недоумении.

– Что у вас происходит, Лаврентий Павлович? – спросил Майоранский.

Эдакий отвлеченный академик, мухи не обидит.

– Беспорядки, – ответил Берия. – У нас развелось самозванство.

– Ах, опять смутное время, – сказал Майоранский сочувственно.

– Лаврентий Павлович, – позвал велосипедист. – Смотрите, кого пулей задело.

Лаврентий Павлович сразу повернулся к лестнице.

На лестнице лежал консул Грацкий.

На лбу ссадина, на щеке кровь, консул тяжело дышал. Он был ранен.

– Что делать? – спросил велосипедист.

Вокруг происходило страшное действо, схожее с тем, как промысловики добивают котиков на Командорских островах.

Велосипедисты проламывали черепа, а то и отрубали головы павшим на лестнице.

– Спокойно! – велел Берия велосипедисту.

– Что делать? – спросил промысловик.

Берия вытащил из-за пояса острый длинный нож, которым обезглавил Чаянова и Ларису. Он протянул его рукоять к сотруднику.