Сахара - Клайв Касслер

– Но зачем же мне искать, – в недоумении спросил Дьемма, – если я и так знаю, где он упал?

– Как вы думаете, зачем понадобилось заполнять самолет мертвыми телами?

– Капитан Батутта об этом меня не информировал.

– Мы играем благородную роль, отыскивая место крушения, – объяснил Манса. – А затем демонстрируем его международной комиссии по расследованию авиационных катастроф. И они не должны найти таких человеческих останков, которые можно было бы опознать, или доискаться до истинной причины крушения. – Он сурово поглядел на Дьемму. – Позаботьтесь, лейтенант, чтобы эта работа была проделана безукоризненно.

– Я лично извлеку черный ящик, – заверил его лейтенант.

– Очень хорошо. А теперь нашей стране необходимо проявить перед средствами международной массовой информации озабоченность исчезновением самолета с учеными ООН и выразить сожаление по поводу этой потери.

28

Полуденный жар, поднимающийся от высушенной солнцем поверхности, душил. Питт сидел на каменистом дне узкой канавы в тени «Авион-вуазена», и глаза его без защиты темных очков слепли от взгляда на выжженную яростным солнцем равнину песка и камней. За исключением запасов, взятых ими в гараже, у них было только то, что на них надето.

Джордино был занят тем, что с помощью инструмента, обнаруженного в багажнике, перемещал выхлопную трубу и глушитель, чтобы придать машине большую проходимость. Они уже уменьшили давление в шинах, чтобы лучше двигаться по пескам. Продвигающийся среди негостеприимного ландшафта старый «вуазен» был похож на дряхлеющую королеву, прогуливающуюся по Бронксу в Нью-Йорке, все еще элегантную, но печально несовременную.

Ехали они по ночной прохладе, при свете звезд, двигаясь наугад со скоростью не более десяти километров в час и каждый час останавливаясь, чтобы поднять крышку капота и дать мотору остыть. У них ни разу не возникло соблазна воспользоваться фарами: ночью опытный наблюдатель в самолете мог бы обнаружить лучи с расстояния не далее пределов слышимости. Довольно часто пассажирам автомобиля приходилось прогуливаться пешком, изучая местность. Однажды они чуть не свалились в крутой овраг, а дважды им пришлось продираться через заносы мягкого песка, раскапывая его.

Не имея компаса или карты, они полагались на звездную навигацию, определяя с ее помощью свое местонахождение и маршрут для дальнейшего продвижения на север, в глубь Сахары по древнему руслу реки Нигер. В дневное время они прятались в ложбинах и оврагах, где засыпали машину тонким слоем песка и ветками чахлого кустарника, чтобы с воздуха она казалась небольшой дюной, поросшей скудной растительностью, почти слившейся с окружающей пустыней.

– Не хотелось бы тебе сейчас стаканчика холодной родниковой сахарской воды или малийского безалкогольного, чтобы освежиться? – усмехнулся Джордино, держа бутылку с местной продукцией и чашку теплой, с привкусом серы, жидкости из водопроводного крана, обнаруженного в буремском гараже.

– Наплевать на вкус, – сказал Питт, понюхав чашку с водой и сморщив нос. – Но выпивать по три кварты каждые двадцать четыре часа – это слишком большая роскошь.

– Ты думаешь, пора начать экономить?

– Нет, пока запас достаточный. Дегидрация наступает быстрее, если пить часто и понемногу. Лучше сразу выпить столько, сколько надо, чтобы утолить жажду, а об экономии заботиться начнем, когда вода будет иссякать.

– А как насчет этих изысканных сардин на обед?

– Звучит весело.

– Недостает только салата а-ля Цезарь.

– Это нужно для анчоусов.

– Никогда не понимал разницы между ними.

Посмаковав сардинку, Джордино облизал пальцы:

– Я чувствую себя идиотом, когда сижу посреди пустыни и поедаю рыбу.

Питт улыбнулся:

– Хорошо еще, хоть она у нас есть.

Он чуть наклонил голову, прислушиваясь.

– Что-нибудь слышно? – спросил Джордино.

– Самолет. – Питт приложил ладони к ушам. – Низко летит. Скорее всего, истребитель. Пески осматривает. Уж не нас ли пасут, как ты думаешь?

Он пополз на животе по склону ложбины, пока не добрался до вершины. Затем перелез через край и укрылся за маленьким кустиком тамариска, так чтобы его голова и лицо оставались в тени. Затем начал медленно и педантично обследовать небо.

Низкий гул истребителя донесся отчетливо, когда самолет показался в небесах перед ними, опережая звуковую волну. Питт прищурился, но сначала ничего не увидел. Он опустил взгляд ниже и только тогда засек его стремительное скольжение над пустыней примерно в трех километрах от места, где находились они. Питт на глаз определил, что это старый «фантом» американской постройки с опознавательными знаками малийских военно-воздушных сил, летящий над землей на высоте менее ста метров. Он походил на гигантского стервятника, закамуфлированного под коричнево-желто-серый фон ландшафта, и облетал пустыню широкими кругами, словно шестое чувство подсказывало ему, что жертва где-то поблизости.

– Видишь его? – спросил Джордино.

– "Фантом Ф-4", – ответил Питт.

– Направление?

– Циркулирует со стороны юга.

– Думаешь, ищет нас?

Питт обернулся и посмотрел вниз на пальмовые ветви с листьями, привязанные к заднему бамперу автомобиля, чтобы заметать следы. Параллельные борозды от шин, заканчивающиеся посреди оврага, были практически стерты.

– Поисковая команда на зависшем вертолете еще может заметить наши следы, но никак не пилот истребителя. Он лишен обзора непосредственно под собой и если захочет что-то рассмотреть, то должен сделать вираж. Но летит он слишком быстро и слишком близко к земле, чтобы успеть разглядеть такие подробности.

Истребитель пролетел так близко от оврага, что на фоне чистого голубого неба были различимы отдельные пятна его пустынного камуфляжа. Джордино, извиваясь, забрался под автомобиль, а Питт наклонил ветви тамариска над головой и плечами. Он увидел, как пилот стал поднимать машину вверх, осматривая кажущийся пустынным и необитаемым мир Сахары под крылом самолета.

Питт напрягся и задержал дыхание. Самолет разворачивался прямо над их ложбиной. Затем он ушел ввысь, оставляя за собой воздушные волны, подобные круговороту за кормой судна, и вздымая выхлопами двигателей клубы песка. Питт ощутил палящее дыхание реактивной тяги, зацепившее его самым краешком. Казалось, самолет материализовался прямо в ложбине, и Питт готов был поклясться, что мог бы попасть камнем в заборное сопло машины. Но самолет тут же исчез.

Наблюдая, как он то удаляется, то возвращается, Питт опасался самого худшего. Но пилот продолжал неторопливый циклический облет местности, явно не заметив ничего подозрительного. Питт наблюдал, пока самолет окончательно не скрылся за горизонтом. Он продолжал наблюдать еще несколько минут, опасаясь, что пилот мог все же высмотреть кое-что интересное для себя и теперь просто развлекается, демонстрируя дальнейший поиск, с тем чтобы затем вернуться к ложбинке и захватить жертвы врасплох.

Но вот наконец звук двигателей истребителя пропал в отдалении, вновь оставив пустыню мертвой и безмолвной.

Питт соскользнул по склону ложбины в тень древнего «вуазена», в то время как Джордино выбирался из-под колес.

– Чуть не накрыли, – проворчал итальянец, брезгливо стряхивая с руки небольшой отряд муравьев.

Питт машинально чертил на песке маленькой высохшей палочкой.

– Или нам не удалось одурачить Казима, отправившись на север, или он решил проверить все возможности.

– Больше всего, наверное, его раздражает то, что так ярко раскрашенный автомобиль не могут найти в пустыне, на фоне плоской и одноцветной поверхности.

– Да уж, вряд ли он прыгает от радости, – согласился Питт.

– Держу пари, что он взорвался, как атомная бомба, когда обнаружил, что автомобиль украден, да еще и вычислил, что виновники мы, – засмеялся Джордино.

Питт приставил ладонь козырьком к глазам и посмотрел на заходящее солнце.

– Через час стемнеет, тогда и отправимся в путь.

– Как там местность впереди выглядит?

– Сразу же после выезда из этой ложбины и возвращения в речное русло нас ждет гладкий песок и гравий, перемежающийся разбросанными кое-где валунами. Можно двигаться достаточно быстро, если внимательно следить за дорогой и избегать острых камней, которые могут порвать нам шины.

– Как далеко, по-твоему, мы отъехали от Бурема?

– Согласно одометру, сто шестнадцать километров, ну а по прямой, я думаю, около девяноста.

– И все еще не видать никаких признаков химического производства или сооружения по уничтожению отходов.

– И ни единого пустого мусорного контейнера.

– Я не вижу смысла в продолжении поисков, – сказал Джордино. – Ведь химикаты никак не могут попасть за девяносто километров в Нигер по сухому руслу.

– Да уж, по нему вряд ли, – согласился Питт.