Волк среди теней - Дэвид Геммел

Во многих окнах светились огоньки, и в мягком лунном свете селение выглядело мирным и приветливым. Однако Шэнноу редко доверял внешним признакам и остановил коня, обдумывая, как поступить. Парень посоветовал ему держаться подальше от Замка‑на‑Руднике, и днем он последовал бы этому совету. Но ему нужно было запастись провизией, и с высокого склона он разглядел лавку, приютившуюся под боком дома собраний, а может быть, трактира.

Шэнноу проверил пистолеты. Адский был заряжен полностью, так же, как и его собственный капсюльный пистолет с перламутровой рукояткой. Приняв решение, он спустился в поселок и привязал коня позади трактира. На улицах почти никого не было, а немногие прохожие словно не замечали высокого чужака в длинной куртке. Держась среди теней, он подошел к двери лавки, но она оказалась запертой. Напротив он увидел харчевню. Из десяти столиков было занято лишь пять. Он быстро пересек улицу и вошел. Восемь ужинающих поглядели на Него и снова сосредоточились на еде. Шэнноу сел за столик лицом к двери, и пожилая женщина в клетчатом переднике принесла ему кувшин охлажденной воды и глиняную кружку.

— У нас есть мясо со сладким картофелем, — сказала она.

Он поглядел в ее тусклые карие глаза и уловил тень страха.

— Лучше не придумать! — ответил он. — А мясо какое?

Она взглянула на него с удивлением:

— Крольчатина и голуби.

— Так, значит, мясо с картофелем. А где я могу найти хозяина лавки?

— Бейкер почти все вечера проводит в трактире. Там женщина поет.

— Как его узнать?

Она тревожно оглянулась на другие столики и наклонилась поближе к нему.

— Вы не из стражников Риддера?

— Нет. Я приезжий.

— Мясо я вам подам, только вы поскорее уезжайте. У Риддера нехватка рабочих рук с тех пор, как волчецов начала косить легочная болезнь.

— Как мне узнать Бейкера?

Она вздохнула.

— Ну, он высокий такой, усатый, а бороду бреет. И усы у него свисают ниже подбородка. Волосы седые, расчесаны на прямой пробор. Не ошибетесь. Так я сейчас вам подам.

Еда, возможно, была не столь уж хороша, как утверждал изголодавшийся желудок Шэнноу, но в любом случае ел он с наслаждением. Он собрал на корку свежего хлеба остатки соуса, и тут седая женщина села рядом с ним.

— Похоже, ужин вам очень требовался.

— Да, очень. И такой прекрасный! Сколько с меня?

— Ничего — если вы сейчас же уедете.

— Вы очень добры, но я завернул сюда за припасами, и уеду, когда поговорю с Бейкером.

Она пожала плечами и улыбнулась. Годы и годы назад, подумал Шэнноу, она была на редкость хороша собой, но теперь растолстела и выглядела бесконечно усталой.

— Вы что — смерти ищете?

— Не думаю.

Все посетители уже ушли, и Шэнноу остался в харчевне один. Женщина заперла дверь, убрала со столов, а когда из кухни, снимая замызганный фартук вышел худой мужчина, она поблагодарила его и дала ему две серебряные монеты.

— Спокойной ночи, Флора, — сказал он и кивнул Шэнноу. Женщина выпустила его, потом прошла по зале, гася лампы, после чего вернулась к Шэнноу.

— Бейкер уйдет из трактира около полуночи, — сказала она. — Если хотите, посидите тут, подождите.

— Я вам очень благодарен. Но почему вы хотите помочь мне?

— Может, я стареть начала, — сказала Флора, — да только меня воротит от Риддера и его обычаев. Когда‑то он был хорошим человеком, но очерствел из‑за стольких смертей.

— Он убийца?

— Да нет, хотя и убивает. То есть рудник убивает. Риддер добывает серебро для обменных монет. В шестидесяти милях отсюда есть большая река, она в море впадает. И он отправляет на кораблях свое серебро в разные селения в обмен на зерно, железо, соль и оружие — ну, словом, все, что ему ни потребуется. Да только рудник пожирает людей. Прежде Риддер платил рудокопам, но они кто умер, а кто убрался отсюда. Тогда он начал ловить волчецов и отправлять в рудник. Но они под землей долго не живут: заболевают и умирают.

— А что это за волчецы?

— Вы их никогда не видели? Значит, приехали издалека. Они малорослые, сплошь в шерсти, лица вытянуты от ушей, а уши остренькие. Говорят, когда‑то они были совсем, как мы, но я не верю.

— Они живут племенем?

— Племен‑то этих десятки, если не сотни наберется. А внутри племени они разбиваются на небольшие семьи. Вообще‑то от них вреда никакого. Едят кроликов, голубей, индеек, ну и всяких зверушек, каких могут добыть луком или рогаткой. Риддер говорит, что работники они прекрасные, да вот, не жильцы. Понимаете, они послушные и делают все, что им скажут. Но как началась легочная болезнь, Риддер только и думает, где найти рабочие руки. Теперь всякий приезжий попадает в рудник. Он даже посылает стражников рыскать по окрестностям. Иногда в замок въезжают фургоны с целыми семьями, приговоренными к штольням и туннелям. Прежде человек мог отработать два‑три месяца и вернуться домой, но теперь мы таких что‑то не видим.

— Почему ему позволяют так поступать? — спросил Шэнноу. — Селение ведь большое, жителей должно быть не меньше трехсот‑четырехсот.

— Вы, гляжу, плохо людей знаете, а? — сказала Флора. — Тут ведь все благосостояние от Риддера. Мы, кто живет у замка, можем не бояться ни разбойников, ни налетчиков. Живем себе тихо и приятно. У нас есть школа и церковь. Мы хорошо живем.

— Церковь?

— Мы тут люди богобоязненные, — сказала она. — Уж пастырь об этом заботится!

— И как же ваш пастырь смотрит на то, что творит Риддер?

Она усмехнулась.

— Так пастырь‑то — сам Риддер.

— Вы правы, госпожа. Я плохо знаю людей.

— Риддер через каждое второе слово изрекает что‑нибудь из Библии. А чаще всего вот этот стих: «Слуги, повинуйтесь господам своим!»

— Оно и понятно, — отозвался Шэнноу, устремив взгляд на дверь трактира, которая отворилась, пропуская высокого седого человека.

— Это Бейкер? — спросил он.

— Да.

Шэнноу вынул из кармана блестящую обменную монету и положил на стол.

— Примите мою благодарность, госпожа.

— Это слишком много, — возразила она.

— Трудящийся достоин награды за труды свои, — ответил он ей словами Писания.

Флора отперла дверь, он быстро перешел улицу и нагнал лавочника, который немножко нетвердо стоял на ногах.

— Добрый вечер, менхир Бейкер.

Тот обернулся и посмотрел на Шэнноу водянисто‑голубыми глазами.

— Добрый вечер! — Он заморгал и протер глаза. — Я вас знаю?

— Нет, я просто покупатель. Не будете ли вы столь любезны и не откроете ли свою лавку?

— В такой‑то час? Нет, сударь. Возвращайтесь, когда солнышко взойдет.

— Боюсь, меня это не устроит, но я вам хорошо заплачу за беспокойство.