Прости за любовь - Вета Маркова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А мне можно будет с ними общаться? До их рождения?
— Можно.
Я не совсем понимаю, что этим вопросом хотела уточнить Элен, но всё равно разрешаю.
С того самого вечера, каждый наш приезд Элен общалась с малышами. Она садилась рядом и клала свои ручки мне на живот, сидела так, замерев, какое-то время, а потом убегала по своим детским делам.
Глава 35
Генрих
Возвращаюсь с работы. Еду сразу домой. У Вики сегодня приём до обеда, а дальше она свободна. Анна Павловна, узнав, что ожидается сразу двое, сдувает пылинки с будущей мамы, не разрешает брать новых клиентов. Вика, хотя и стесняется за такое отношение к себе перед коллегами, в душе довольна. Она уже устаёт.
Подъезжаю к дому, на телефон приходит смс-ка от Марка. Племянник просит срочно позвонить дедушке с бабушкой. Там какой-то скандал. Догадываюсь, что родители шумят не из-за Марка и Аннет. Иначе, звонок был бы Герману. Так что стряслось?
Влетаю в квартиру. На ходу отправляю смс Марку с просьбой настроить он-лайн связь, приняв решение сегодня познакомить родителей с Викой, объявить о нашей свадьбе и скором появлении внуков. Пусть порадуются. Уверен, мамуля поймёт меня и примет мой отказ, приехать к ним в гости, хотя бы на недельку.
— Виктория, я дома, — с порога сообщаю я.
Не проходит и минуты, как появляется моя девочка, снова задумчивая и глазки грустные и заплаканные.
— Я рада, — отвечает она, впархивает в мои объятия и жадно ловит мои губы. Кайф! Как я люблю эти губки, такие нежные, податливые, манящие! Как я её люблю! Всю! Со всеми её недостатками и достоинствами. Всю-всю-всю!
— Что на сей раз случилось? По чём горькие слёзки? — целую мои милые глазки, носик, щёчки. — Жду ответа, маленькая.
— Да, так… Просто, а если я не справлюсь с ними? Тогда что?
Вика шмыгает носиком и прикусывает губку. Как я люблю её такую, нежную и маленькую. Обнимаю свою девчонку, целую в макушку.
— Прекрати, Вика. Ты же не одна. Я всегда буду рядом, а вместе мы обязательно справимся. Не нужно огорчаться и тем более плакать. Договорились? — Вика кивает в знак согласия. — А теперь в ванную мыть моську. Сейчас должен позвонить Марк. Я хочу представить тебя родителям.
Вика замирает, забыв сделать вдох. Глаза её округляются и превращаются в шоколадные блюдца. Я смеюсь.
— Виктория, я рядом. Давай, маленькая.
Подталкиваю Вику в ванную, а сам спешу на кухню. Оттуда доносятся такие вкусные запахи, весь на слюнку изошёлся. Не успеваю похозяйничать. Вика выныривает из ванной, широко улыбается, выключает духовку и извлекает оттуда противень с печеньем.
— Это я нервы успокаивала, — словно извиняясь произносит Вика.
— Хорошее успокоение нервов, — смеюсь я, а Вика широко улыбается только мне и вновь тянется к моим губам. Наш поцелуй прерывает звонок скайпа. — Пойдём, моя маленькая. Сейчас познакомлю с родителями и объясню причину отказа приехать в гости.
Виктория
Прихожу с работы вся какая-то расстроенная и разбитая, полежав с полчаса и немного отдохнув, иду на кухню. Для Генриха ужин есть, меня же ждёт творог и фрукты. А вот к чаю я ничего не купила, забыла. Генрих любит вечером чай с чем-нибудь вкусненьким. Решаю испечь печенье. Провожу ревизию на какой рецепт продуктов хватит, да ещё так, чтобы долго не возиться, и тут вспоминаю про мамин рецепт, написанный Анной Павловной. Извлекаю уже мятый листочек из сумки, как ещё не выбросила, дурёха, сколько месяцев провалялся в сумочке, а я о нём даже не вспомнила. Читаю ингредиенты, всё есть. Прекрасно! Вот его и испечём.
Быстро делаю творожное тесто, раскатываю, вырезаю кружочки, обваливаю в сахаре и ставлю в духовку. Плюхаюсь на стул. Немного устала, а ведь это треть срока. Дальше-то как? Нежданно — негаданно набегают слёзы. А если мой организм не справится? А если я не справлюсь? Мне становится жалко себя… Жалко малышей… Потом Генриха… Я его уже измучила своим токсикозом по утрам и капризным настроением. Он готовит мне утром завтрак, а ведь должна это делать я. Ведь я же хозяйка, женщина… Я не успеваю успокоиться, как слышу щёлканье замка и голос Генриха:
— Виктория, я дома.
Бегу, если это так можно назвать, встречать любимого мужчину. Очень рада его видеть, за день успела соскучиться, а он огорошивает меня заявлением, что сейчас будет с родителями знакомить. Внутри всё замирает. Если бы не его «Я рядом, маленькая», точно бы сбежала.
Генрих даёт мне некоторое время прийти в себя, а сам, сделав нам чай и прихватив вазочку с печеньем, уходит в гостиную. Слышу, как он здоровается с Марком и Аннет.
— Вика, иди сюда скорее. Пока родителей нет, примем поздравления от племянников.
Захожу в комнату и вижу на экране милые лица. За короткие встречи и редкие телефонные звонки я успела полюбить и Марка, и Аннет. Девчонка рада видеть меня, широко улыбается, машет мне сразу двумя руками и что-то начинает быстро говорить по-немецки.
— Аннет, я тебя не понимаю, — извиняясь, говорю в ответ.
— О, извини, совсем забыла, — смеётся девчонка. — Генрих, тебе неуд за выполнение домашнего задания. Я же просила.
— Аннет, тебе нужен язык для поступления и учёбы. Учись быстро переходить с языка на язык, — делает замечание племяннице Генрих.
— Генрих… — канючит подросток.
Мы мило беседуем, Аннет щебечет, выдавая подробности первого свидания с мальчиком, и вдруг резко замолкает.
Марк смеётся и нежно издевается над сестрой. Оказывается, пришли с прогулки родители Генриха, а они не посвящены в девичьи тайны Аннет.
На более серьёзной ноте Марк рассказывает о грядущей командировке в Америку. Он не очень доволен, так как предпочитает азиатские страны и Европу.
— Вика, я постараюсь приехать на день рождения к Оленьке, но пока ей ничего не говори.
— Марк, может не нужно… — я запинаюсь, не могу подобрать правильное слово, ведь девчонка привязывается к нему.
— Что не нужно? — уточняет он.
— Она маленькая, но очень смышлёная. Ей сложно будет принять потом факт появления у тебя семьи. Это очень больно. Я через это в детстве проходила…
— Вика, я не собираюсь жениться ни на ком, — звучит ответ молодого мужчины. — Может мне твоя сестра понравилась.
— Она ребёнок… — но ответить не успеваю.
В этот момент я слышу отчётливо два голоса, мужской, басовитый, и женский, очень приятный и мелодичный, и замираю. Мозг бешено ищет выход. Хочу сбежать, но Генрих предотвращает побег, крепко обхватив меня за талию.
— Сидеть, — грозно
