Колеса фортуны - Александр Егоров

Я задержался возле бывшего банка только на пару секунд. Выбежал на проспект, с разгону пересек проезжую часть (машины там встали), рванулся напрямик через кусты, мимо дурацкого фонтана — и оказался на какой-то незнакомой тихой улице. Рядом остановился ржавый «москвич».

— Чего там происходит, парень? — опустив стекло, спросил у меня мужичина в пропотевшей майке. — Что за шум, а драки нет?

— Это банк взорвался, — сообщил я. — Вы не подвезете до Железнодорожной?

— Банк? Это Ростика Шального, что ли?

— Его.

— Ну, коли такой праздник, тогда садись, — захохотал мужик. — Поехали на твою Железнодорожную.

По дороге я рисовал любопытному водителю апокалиптические картины, одна другой ужасней. Он кивал с удовлетворением и требовал новых подробностей.

— В первом этаже котельная рванула, — рассказывал я. — Сам видел. Трещина во весь дом, оттуда дым черный валит.

— А сегодня в новостях передали: Ростик-то нашелся, — сказал вдруг мужик, ожесточенно дергая рычаг коробки передач.

Я насторожился.

— А что с ним случилось? — спросил я.

— Пока говорят — смерть при невыясненных обстоятельствах. Труп найден за городом, на старой нефтебазе, прямо в цистерне… ох, бл…дь, сцепление надо менять…

— Он один там был? — неосторожно спросил я.

— Вот ведь какой ты ушлый, парень! То-то и оно, что не один! Еще сторож там найден. С той же нефтебазы. Что они вдвоем делали в бочке? Непонятно. Никакой информации в интересах следствия… Я думал, Ларионов чего скажет, так его в городе нет…

— В городе нет? — удивился я. — И куда же он делся?

Дело было в том, что для господина Ларионова День Города закончился несколько позже, чем он ожидал. Вооруженные артисты уехали прочь в своих «икарусах», захватив с собой для гарантии незадачливого мэра и его команду. Мэр и раньше не любил платить гонорары, но тут он не на тех нарвался.

Кажется, впоследствии за пленников был по-тихому и быстро заплачен солидный выкуп. Кто выступил спонсором, осталось неизвестным. Но мэру и его супруге пришлось лишиться акций колбасного комбината и много чего еще — по крайней мере, такие слухи ходили в городе.

— Нет мэра, да и хрен бы с ним, — рассуждал между тем мужик. — Но кто тогда за вчерашний бардак ответит? Вот вопрос. У соседа «жигули» сожгли. Хорошо, я сам на огород с утра поехал, так моя ласточка целой осталась!

Его ласточка выла и тряслась почище нашего «Челленджера», но все же катилась вперед, поскрипывая рессорами. Вот вам еще одна подробность мэрского праздника: под шумок в городе было сожжено более двух десятков машин, причем ни одного «мерса» или «бмв» среди них почему-то не оказалось — все это были рабочие лошадки, бедняцкие «жигули» да «москвичи», да еще с полдесятка стареньких «фордов» и «тойот». Хорошо, что Макс не узнал об этом: к автомобилям он относился лучше, чем к людям, да и за что их было любить, этих подлых и поганых людей?

Наша беседа подходила к концу: мы подъезжали. Едва не рассыпавшись на переезде, москвич подвалил к дому пятнадцать, там мужик высадил меня и уехал, не спросив даже денег. «Развеселил, развеселил», — цинично приговаривал он.

А вот мне было невесело. Найда не встретила меня возле дома, как обычно. Дверь квартиры номер два была заперта: вероятно, Лариса Васильевна ушла на работу, а может, случилось что похуже?

Постучавшись к соседям, я всё же узнал кое-что. У маринкиной матери сегодня был выходной, и она, кажется, уехала к родственникам; а вот молодежь подевалась неведомо куда.

Это было странно и непонятно.

Я вспомнил, как с позором покидал этот дом, волоча в собственных руках чемодан с деньгами. Мне снова стало грустно, так грустно и досадно, что хоть плачь. Кажется, Макс провожал меня сумасшедшим взглядом, а Маринка вообще отвернулась. Шериф оставался в прихожей под прицелом сразу двух стволов. Лариса Васильевна полулежала на диване, прикрытая клетчатым пледом, бледный Костик сидел рядом с ней; всё было кончено, и я больше не смотрел на них. Помню, я подхватил чемодан со стола, переложил из руки в руку, а Владимир одобрительно присвистнул.

«Эти ублюдки не станут меня искать, — размышлял я. — Нахрена я им нужен. Сейф распиливается в любом автосервисе, деньги делятся, вопрос закрыт».

«А где же теперь искать ребят? — думал я дальше. — Определенно, у автобуса. Больше нигде».

Эпизод57. Нигде, ни в каком романе о приключениях вы не встретите главного героя-неудачника. И нигде вы не прочтете о том, как он, понурившись, идет-бредет себе по дороге, потерявший сокровища, потерявший друзей, презираемый и отвергнутый всеми слабак и предатель.

Знакомьтесь: это я.

Даже собака ушла от меня. Даже собака, — почему-то вертелось у меня в голове.

Конечно, они ждут меня там, возле автобуса. Они встретят меня неловким молчанием, похлопают по плечу, попробуют успокоить. Только Маринка будет отводить от меня взгляд. Макс будет бодриться, а Шериф — угрюмо молчать, ведь притворяться он не умеет. А Костик? Костик пожалеет меня. И вот тогда-то я пойду, достану из-под сиденья ржавый наган и как-нибудь ухитрюсь застрелиться.

А может, оно и верно, я не так уж и виноват, — утешал я сам себя. Всё это — стечение трагических обстоятельств. Трудно возражать, когда в твою дверь входят трое вооруженных бандитов. Вот я и не возразил, у меня язык прилип к нёбу. Просто взял чемоданчик со стола и пошел.

Спотыкаясь, я брел по знакомой дороге к морю. Давно уже остались позади последние дома-бараки по улице Железнодорожной, и сама эта улица превратилась в раскатанный проселок, по которому я несся на угнанной «копейке» — такой смелый и героический парень, да еще и с собакой-ищейкой на переднем сиденье.

Идти пешком было далеко и долго. Солнце палило с небес метко и безжалостно, а у меня не нашлось даже бейсболки. Я чертовски устал и вспотел. Горячий степной ветер подгонял меня, гнал мимо клубы едкой пыли, а пару раз я видел настоящее перекати-поле — легкие летучие клубки неизвестно каких растений, а может, просто клочья сухой травы, не знаю. Все это не трогало меня. Я двигался, как во сне. Потом дорога начала подниматься в гору, и тут-то я понял, почему той ночью перегрелась бедная копейка.

Только через час, не меньше, я вышел к морю.

Наш белый кит Моби Дик, как вы помните, обсох на самом берегу. С пробитым баком и колесами ему некуда было деваться. Вот он и стоял по-прежнему там, на краю обрыва. Пустой. Вокруг всё еще воняло бензином.

Открыв дверцу, я повалился на раскаленное сиденье. У меня пошла кровь из носу. Я вытирал ее рукавом.

Всё было напрасно. Моих друзей тут не было, и никто не мог сказать мне, где их искать.

Порывом ветра дверца захлопнулась, и я впервые в жизни потерял сознание.

Сколько я там пролежал, в душном автобусе, пропахшем бензином, в окровавленной футболке? Я не знал. Когда я очнулся, жара немного спала. Голова у меня кружилась. Я уселся, протер глаза, с удивлением поглядел на засохшие пятна крови на сиденье и на полу. Кровь запеклась на моих губах и на подбородке. Это ощущение было неприятным. Вокруг было тихо. Я выглянул из автобуса.

Солнце уже склонялось к закату, море переливалось и сверкало, как жидкая ртуть. Подобравшись к краю обрыва, я осторожно заглянул вниз. Трупы бандитов возле сгоревшего «бмв» уже убрали. Вокруг на песке виднелись следы от протекторов тяжелого джипа. Вот что Ахмед предъявил вчера Владику, сообразил я. Разговор у них мог получиться очень непростым.

Хотелось умыться. Но спускаться с обрыва не было сил. Заслоняясь от солнца ладонью, я огляделся. Я поймал себя на мысли, что мои действия совершенно беспорядочны. Как будто у игрушечного танка на батарейках, забытого в песочнице. Я постоял у обрыва, потом повернулся и медленно пошел прочь.

Далеко в стороне берег был уже не таким отвесным. Под ногами поскрипывала галька. Я остановился возле большой лужи, оставшейся после прилива. Наклонился, зачерпнул воды и протер лицо. Вода была не слишком соленой.

Я выпрямился, почуяв запах дыма. Не мерзкого дыма от сбитого баварского штурмовика, а мирного, вкусного, знакомого дыма, совсем как на школьном выпускном, с шашлыками на берегу залива, когда Макс с Ленкой Ключевской ушли в лесок на часок, а потом получился скандал… Ноги сами понесли меня сквозь заросли колючих кустов, и скоро я, изрядно оцарапавшись, вышел на поляну к лагерю автостопщиков.

Костер горел на том же месте, а вокруг сидели люди.

— Петька! — поднялись от костра сразу две девчонки, неуловимо похожие друг на друга: Машка в Маринкиной футболке и Маринка в чудесной джинсовой рубашке с карманчиками, в которой я никогда ее не видел. Они обошли костер с двух сторон, подбежали ко мне и расцеловали сразу в обе щеки. Тем временем из-за дымовой завесы вышел и Шериф. Он отстранил девчонок и обхватил меня своими крепкими руками. Мы с удовольствием разглядывали друг друга. Надо сказать, что покрытый копотью, обросший и одичавший Раиль Шарафутдинов в длинной льняной рубахе выглядел очень аутентично — в точности как обрусевший ханский баскак под конец татарского ига.