Метель. Дилогия - Вячеслав Владимирович Головнин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И в тот момент, когда она уже была готова разрыдаться, её сосед справа вдруг повернул к ней голову и спросил:
— Ты, чего?
— Я кажется завалила экзамен.
— Когда ты успела? Он только что начался.
— У Толстого я читала только «Анну Каренину», а Маяковского не люблю. Не поэт, а шут крикливый.
— Ну, не скажи. Вот я тебе напишу сейчас несколько его строк, которые, по-моему, ставят его в один ряд с самыми великими поэтами.
Он быстро стал писать на своём черновике и через пару минут отдал его мне.
Людмила честно пыталась вникнуть в смысл написанного, но поняла только то, что это красиво и оригинально. Этих стихов она не читала и не слышала. И они её не спасут. Так она ему и сказала. Потом они познакомились и Саша, так он себя назвал, предложил ей рассказать ему о себе, а он потом попытается написать для меня заготовку для сочинения.
Тут на них стали шикать со всех сторон, а он предложил ей говорить тихонько прямо ему в ухо. Людмила думала недолго и стала ему рассказывать свою краткую биографию говоря тихим шёпотом едва касаясь своими губами его уха.
А потом он за 15 минут написал сочинение и отдал листок Людмиле. Пока он писал, она как заворожённая следила за его пером. Он писал и писал, а она все ждала, когда он макнёт своё перо в чернильницу, но так и не дождалась. Ей было стыдно признаться даже самой себе, но она выклянчила у него эту ручку, не подумав, а чем он будет писать своё сочинение.
А после экзаменов они вместе ходили в магазин за продуктами, готовили обед, обедали и вечер закончился в её постели, о чём она ни разу не пожалела. Удачно сложилось, что половина жильцов этой комнаты уже съехали, завалив вступительные экзамены, а Таня Павлова уехала ждать результатов домой. Вот же железные нервы у человека. Она бы не смогла так.
А потом, они с Сашей захотели перекусить, и она пошла на кухню ставить чайник. Проходя мимо большого настенного зеркала, она мимоходом глянула на своё отражение и от неожиданности вскрикнула, выронив из рук чайник. Из зеркала смотрела на неё она, Людмила, но при этом и не она. Это как сестра-близнец, только лишённая недостатков своего оригинала. Людмила из зеркала была красавицей, не то, что она Людмила, стоящая в комнате.
Прошло несколько минут пока её сознание приняло произошедшее, как некую данность и она, подняв с пола чайник вышла в коридор. Поэтому она не видела и не слышала, как Саша, который с любопытством наблюдал за происшедшим, тихо выругался про себя и вполголоса сказал, обращаясь к самому себе:
— Ты, Санёк, идиот. Нужно было девушку хоть как-то подготовить или поработать с её сознанием. Как бы у неё крыша не поехала. Это самое ужасное, что может случиться, потому что не лечится даже магией.
* * *
20 августа 1954 года, пятница, около 3 часов пополудни, одна из аудиторий мединститута, в которой работает предметная комиссия по русскому языку и литературе.
— Аделина Карловна, — обратилась подошедшая ассистентка к своей более опытной коллеге. — Кажется у меня спорный случай.
— Вы сами, Дина Ефремовна уже определились, или ещё нет? — спросила она ассистентку.
— Нет. Уж больно неординарный случай.
— Объемный?
Дина Ефремовна вопросительно подняла брови.
— Сочинение объёмное, ну которое у вас спорное? — переспросила Аделина Карловна.
— В том-то и дело, что нет. Две с половиной страницы.
— Это при том, что мы постоянно им напоминаем, что правилами требуются сочинения объёмом не менее трёх страниц.
— Вы пропустили одно слово, уважаемая Аделина Карловна.
— Да? И какое?
— В правилах написано, что в исключительных случаях принимаются на рассмотрение приёмной комиссии сочинения объёмом меньше трёх страниц.
— А у нас исключительный случай?
— Как по мне, так да, — ответила Дина Ефремовна. — Не желаете посмотреть?
Аделина Карловна Вегнер, доцент кафедры русского языка и литературы Мугромского пединститута тяжело вздохнула и взяла протянутую ей работу. Она привычно пролистала сначала черновик. Тот был весь исписан и содержал восемь страниц текста.
«И она не могла написать ещё два-три предложения, чтобы выполнить норму по объёму? — спросила себя Ада. — Что за ерунда? Это что же такое должно было случиться, чтобы не сделать этого. Несколько нейтральных фраз и объем был бы набран. Вот, что за дуры иногда встречаются? А ты страдай, голову ломай, как их вытащить из той задницы, куда они так стремятся».
Обругав мысленно неведомую ей абитуриентку и облегчив себе тем самым душу, она перешла к чтению собственно сочинения.
«Я сирота и не помню своих родителей …
……………………………….
Подводя итог, могу сказать, что Великая Отечественная война в моей жизни — это сама моя жизнь и вот эта песня, и ещё ощущение того, что не вернулся мой парень с той войны, а я все жду его и жду. Продолжаю надеяться и ждать.
«Снова весь фронт раскалён от огня
Лупят зенитки три ночи, три дня.
А в гимнастёрке на снимке
Ты обнимаешь меня.
………………………………….
Где мы с тобой танцуем вальс, где мы с тобой танцуем вальс,
Где мы с тобой танцуем вальс в мажоре».
Аделина впала в задумчивость. Мысли сумбурно скакали в её голове и никак не могли вернуться к обычному спокойному логичному анализу прочитанного стихотворения.
— Ну, что скажете, Аделина Карловна?
Та посмотрела на Дину Ефремовну и затем молча аккуратно свернула работу и в правом верхнем углу первой страницы чистовика, где специально было оставлено место для оценок, написала 5/5 и расписалась.
— А что скажет Изольда Мироновна? Вы же знаете, что все двоечные и пятёрочные работы проверяются председателем предметной комиссии.
— Ну, это легко узнать. Отнесите работу к ней и попросите проверить её прямо сейчас.
Дина Ефремовна Конопко взяла работу и пошла к Середе, профессору и заведующей кафедры русского языка и литературы Мугромского пединститута, которая работала в соседней аудитории. Аделина Вегнер смотрела ей вслед и думала: «Если эта грымза снизит оценку, то это будет последней каплей, и я напишу заявление об уходе. Поработаю в школе. Переехать бы в Екатеринбург, ведь приглашали же меня в Уральский университет на филфак, и вакансия была. Осталась здесь из-за мужа. А может всё-таки попробовать ещё раз, пока ещё молода, могу и докторскую написать, причём в
