Мой сводный кошмар (СИ) - Ручей Наталья

- Знаю.

И меня просто бесит это его всезнайство и жалость в глазах. Он уверен, что загнал меня в угол, и я буду ждать, когда он меня прикончит? Черта с два! Я усвоила урок и с тех пор быстро бегаю. В прошлый раз долгие разговоры привели к смерти моего сына, а сейчас под сочувственным взглядом Яра медленно умираю я. Сердце бьет камнем по ребрам, ноги ватным коконом тянут вниз, но я спрашиваю безразлично:

- Знаешь «что»?

- Знаю, что ты хочешь со мной сделать на самом деле. Знаю, чем закончатся эти несколько дней. Знаю, что с тобой хочу сделать я.

- Не могу поверить…

Я хочу сказать, что поверить не могу, что встречаются в мире такие самоуверенные и наглые типы, но Яр опережает меня. Он говорит нечто невероятное, нечто такое, от чего холодит все внутренности и хочется убежать, спрятаться, забиться в темный угол под мохнатую руку домового из детства.

И я бегу, прячусь…

Нет, мне только кажется так. Я стою напротив и слушаю, слушаю…

- Тебе не нужно верить мне, Злата. Для тебя это пока слишком сложно. Лучше я докажу на деле.

- Докажешь мне «что»? - пытаюсь хотя бы отодвинуться, и тут же упираюсь спиной в руку Яра. Когда он успел обнять меня? И почему рука его забирает мой холод и страх, и отчаянье? Нет, конечно же, мне только кажется так…

- Всему свое время, - усмехается Яр и склоняется так низко, что я от греха подальше поджимаю губы. – Возможно, ты возненавидишь меня еще больше, но я все равно это сделаю.

Странный у нас разговор. Да и не разговор, а скорее танцы над бездной.

- Сделаешь «что?»

Усмешка Яра оборачивается лучезарной улыбкой, будто только и ждал этого вопроса, более того – уповал на него надежды.

- Для начала я сделаю это, - произносит с придыханием у моих губ и прикасается к ним большим пальцем. Обводит по контуру мягкой подушечкой и медленно, не отпуская моего взгляда, ныряет неглубоко внутрь.

Я дергаю головой, но мне только кажется так – я просто склоняю голову к его ладони. Я с силой отталкиваю его, но мне только кажется так – мои ладони лежат на его груди и поднимаются и опускаются вместе с его дыханием. Я ударяю его коленом в пах, но мне только кажется так – мои бедра вжимаются в его и продолжают уже без меня дикий танец.

Перед глазами вспышками мелькает ночь и прохладная стена одного из обычных баров. Я льну к мужчине с пшеничными волосами и мысли вразлет – неважно кто он, чей. Он мой. Безымянный. На одну только ночь. Мой палец исследует рот мужчины, а потом…

- Да, - шепот Яра рвет на кусочки мои бастионы и барабанные перепонки, - ты помнишь…

Яр медленно убирает большой палец, выискивает что-то в моих зрачках, и видимо обнаружив искомое, припадает губами к моим, обновляя сумасшедшими поцелуями мою память.

Да, я помню наше знакомство…

Помню странную свадьбу и ночи вдвоем. Поначалу. Пока не проснулась любовь. А потом…

С силой прикусываю его язык и отпихиваю от себя. Прочь! Не могу! Я не верю! Не хочу больше!

Глава № 50

Никогда не думал, что мне придется стать свидетелем того, как сходит с ума мой друг. И уж тем более не мог предположить, что стану невольным участником этого сумасшествия. Да еще не один раз, а дважды.

Полгода назад это случилось с Максом, теперь участь настигла Пашку…

Правильно говорят, что первыми с дистанции сходят лучшие из нас.

Я тщетно искал подходящий предлог, рассчитывая отделаться каким-то подарком, но Пашка заявил, что самый лучший подарок я сделал ему много лет назад, теперь могу не заморачиваться. И единственное, чего он хочет – это моего присутствия.

- Приговоренному не отказывают, - замечаю я, надеясь, что это его отрезвит хоть немного.

Но вместо того, чтобы одуматься, он раскатисто смеется и заявляет:

- Значит, я тебя жду!

Место «казни» я игнорирую, помня по истории с Максом, что все будет долго, муторно и со слезами, но состояние агонии успеваю застать. Понятия не имею, как некоторые приходят на это действо не под действием долга и шантажа, а добровольно. Надеюсь никогда не узнать, как некоторые решаются не только стать участником, но и причиной таких живописных сборов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но мне странно наблюдать, как счастливые гости слаженно орут приговор моему другу, а он под их крики в который раз расплывается в широченной улыбке, выпускает из рук бокал, к содержимому которого даже не прикасался, поднимается и с удовольствием целует уже не невесту – жену.

Я видел эту женщину пару раз, мельком, Пашка словно прятал свое сокровище, боясь его упустить. Но в те короткие встречи мне и на секунду не показалось, что эта барышня представляет такую угрозу. Не слишком красивая, не слишком стройная, не слишком активная, не слишком молодая – если уж откровенно, кажется, она ровесница Пашки. Мягкий такой и не желтый уже одуванчик, который, казалось, был готов разлететься пушком от единого моего взгляда.

И кто бы подумал, что у трепетного одуванчика чуть вялые лепестки обладают хваткой породистого бульдога.

Пашка успешно избегал брачных уз до тридцати пяти лет, приводил десятки доводов, почему одному жить удобней. С несколькими его вескими «доводами» я был знаком, но имена не запомнил. Не считал это необходимым так же, как и мой друг.

И вдруг свадьба…

Спустя два месяца после знакомства, без веского повода в виде внезапной беременности, и на простой женщине, которую в толпе не заметишь.

Даже сейчас, когда она в белом платье и макияж сделал черты ее лица почти интересными, больше в глаза бросается не она, а подружки. Но ее это мало волнует, пожалуй, она даже не замечает, что взгляды гостей чаще задерживаются не на ней, потому что смотрит лишь на одного человека – Пашку. Да и тот не замечает вокруг никого.

И это мне только на руку. Обещание я выполнил, так что спокойно перемещаюсь из-за столиков к барной стойке, а через пару бокалов коньяка могу уйти с чистой совестью. К тому же, это у моего заместителя впереди месяц безделья на островах, а у меня теперь вдвое больше нагрузки.

Месяц. Выбил из меня ровно месяц. Причем выбивал с таким остервенением, что действительно напоминал сумасшедшего. С трудом представив, как он столько продержится вдали от привычных соблазнов, с одной женщиной и когда от нее даже нельзя сбежать на работу, я согласился.

Есть шанс, что от скуки, жары, тоски и главное – однообразия окружения, он наконец-то прозреет и попросит срочно придумать предлог и вернуть его в цивилизацию. Для лучшего друга можно устроить и чартерный перелет, и даже организовать похищение его молодой супруги туземцами, хотя…

Крик.

Визг.

Аплодисменты.

Обернувшись, с грустью наблюдаю за тем, как пьяная толпа тщетно пытается соблюсти традиции и украсть новобрачную. Этого хочет невеста, этого хотят пьяные гости, на это даже согласны родители невесты, и только жених сопротивляется и пытается откупиться заранее.

Кажется, у гостей ничего не выйдет, и вдруг…

К жениху протискивается какая-то брюнетка в огненном платье, всего несколько слов на ухо, и не знаю, что она ему нашептала, но происходит невероятное. Жених не только выпускает из объятий свою ненаглядную, не только честно не подсматривает, в какую сторону огромной гостиницы ее уводят прочь от него, но и наконец замечает, что я выполнил его просьбу.

Ну и еще раз он меня поражает, когда спустя минуту не бросается вслед за невестой, а, улыбнувшись брюнетке, с которой переговаривался, выбирается из-за праздничного стола и идет в мою сторону.

Взгляд, кстати, трезвый и даже вменяемый.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Кошусь с благодарностью на брюнетку в огненном платье – может, она волшебница? «Отшептала», как говорится. Сняла порчу?

Фигурка ладная, все при ней, личико симпатичное, так что в благодарность я даже готов пронести ее на руках. До ближайшего номера.

- Рекомендую, - слышу рядом с собой Пашкин голос.

Повернув голову, понимаю, что он, как и я, наблюдает сейчас за брюнеткой.