Рокоссовский. Командующий Парадом Победы - Кирилл Константинов

Однако чужой польскую землю мог назвать далеко не каждый. Уже несколько месяцев в составе войск 1-го Белорусского фронта сражалась 1-я польская армия под командованием генерала Зигмунда Берлинга. Эта сила не всегда была эффективной: полякам не хватало боевого опыта, да и советское командование не отводило им ключевых ролей в серьезных операциях, но политический фактор присутствия таких соединений в Красной армии был высок. Особые ощущения испытывал и Рокоссовский. На пути движения его войск располагалась Варшава – город его детства, юности. Город, который, очевидно, именно его армиям придется освобождать от немцев.

Выход на рубежи государственной границы явился скорее не военной, а психологической победой. Ведь освобождение Белоруссии было только этапом борьбы. Из операции «Багратион» должны были последовательно развиваться следующие наступательные акции. Поэтому уже ко времени подхода советских армий к Западному Бугу Ставкой был сформулирован план их дальнейшего продвижения. Войскам левого фланга фронта предстояло наступать на Люблин, где они должны были разгромить засевшую там группировку врага; 47-й армии поручалось, форсировав Буг, ударить по гитлеровским частям в районе Седлец. Там предполагалось навязать им бои и не дать возможности отступить к Варшаве. В свою очередь, войска 70-й и 28-й армий, вышедшие в район Свислочь-Пружаны, получили задачу окружить и ликвидировать брестскую группировку противника.

Немцы всеми силами старались разрушать систему управления войсками. Налеты немецкой авиации на штабы дивизий, армий, фронтов становились обычным явлением. Рокоссовский с офицерами своего штаба сам неоднократно попадал под бомбежки. В связи с этим приходилось принимать особые меры предосторожности. Создавались ложные и дополнительные КП. Делалось все, чтобы в любой момент можно было стремительно поменять местонахождение. Все это, разумеется, создавало дополнительные трудности для начштаба фронта Малинина, отвечавшего за эффективную работу штаба. Рокоссовский осознавал меру опасности, угрожавшую ему, и не стеснялся принимать необходимые меры предосторожности. Он, по своему обыкновению, бывал в войсках, на передовой, днем и ночью выезжал на КП армий фронта. Словом, этот неустрашимый человек по-прежнему эффективно руководил своими войсками.

23 июля был взят Люблин. 25 июля – советские войска вышли в районе Демблина к Висле. Тогда же начались бои за Седлец. 28 июля был освобожден Брест. 27 июля 69-я армия генерала Колпакчи вышла к Висле и с ходу форсировала ее, создав себе плацдарм на другом берегу.

Люблин был первым крупным городом, освобожденным советскими войсками на зарубежной территории. В связи с этим особое значение приобретал политический аспект. Необходимо было представить Красную армию как благородную армию-освободительницу, создать ее положительный образ в глазах мировой общественности. Первостепенной задачей было разъяснить польскому населению новый порядок, в соответствии с которым ему отныне предстояло жить. Фигура Рокоссовского была для этого как нельзя более удачной: поляк, талантливый полководец, маршал, командующий фронтом. Он должен был на первых порах выступать в роли представителя советской власти. Из человека сугубо военного Рокоссовский превращался еще и в политического деятеля.

20 июля советское правительство создало Польский комитет национального освобождения (ПКНО). Ему отводилась роль центрального органа власти на освобождаемой территории. В Люблине на Замковой площади был устроен митинг, посвященный образованию ПКНО. Торжество открывалось парадом, в котором участвовали войска 1-й армии Войска Польского. Потом с речами и обращениями к гражданам выступали различные военные и гражданские деятели. Рокоссовский также держал речь перед собравшимися. Говорил он на родном для местных жителей и для себя языке. Поляки оценили это и приветствовали маршала овациями. В своем выступлении он призывал еще больше сплотиться для борьбы с общим врагом, много было сказано о роли ПКНО в политической жизни страны. Лейтмотив всех речей сводился к тому, что единственный путь развития для послевоенной Польши – коммунистический. Бок о бок с большим братом – СССР. С этого выступления, можно сказать, начался новый этап в жизни Рокоссовского. Этап, растянувшийся еще на многие послевоенные годы и доставивший маршалу немало горя… Однако об этом позже.

Тут ненадолго отвлечемся от разговора о Рокоссовском и скажем несколько слов о непростой ситуации, сложившейся в то время в Польше. Дело в том, что к приходу Красной армии там фактически сложилось двоевластие. С одной стороны органом власти выступал прокоммунистически настроенный ПКНО, а с другой – польское правительство в изгнании, расквартированное в Лондоне, поддерживаемое США и Великобританией. Разумеется, Советский Союз всячески стремился к тому, чтобы послевоенная Польша стала его сателлитом. Поэтому он всячески помогал ПКНО и, по сути, игнорировал польское правительство. Кстати, отношения с ним были разорваны в апреле 1943 г., когда немцы рассекретили советские преступления против поляков в Катыни.

Ко времени прихода советских войск в Польшу на ее территории действовали различные воинские формирования. Они были разрозненны, но их, тем не менее, объединяла общая идея – борьба с гитлеровцами. Гвардия Людова, Армия Людова, Армия Крайова (АК), Батальоны хлопские, смешанные партизанские отряды, возглавляемые в том числе советскими офицерами, – все они сражались с захватчиками. Армия Людова (Народная армия) была подконтрольна просоветски настроенным коммунистам Польши. Армией Крайовой, в свою очередь, руководило правительство в изгнании.

При планировании Ставкой операций по освобождению Польши предполагалось, что заранее предупрежденные поляки поднимут восстание против немцев и тем самым окажут помощь наступающим войскам Красной армии. При этом Сталин ошибочно полагал, что Армия Людова – наиболее многочисленное и эффективное соединение. Однако на деле оказалось, что АК значительно сильнее и боеспособнее. АК (ею командовал генерал Тадеуш Бур-Коморовский) объединяла собой, по разным данным, от 300 до 350 тыс. бойцов.

Премьер польского правительства в изгнании Станислав Миколайчик еще 30 июля прибыл в Москву для переговоров относительно перспектив взаимодействия с советскими войсками. В начале августа Миколайчик дважды встречался со Сталиным. Тогда речь шла о политическом будущем Польши и о возможности взаимодействия повстанцев с частями Красной армии. Сталин порекомендовал польскому лидеру объединиться (а по сути подчиниться) с ПКНО. Такое предложение, разумеется, не устраивало Миколайчика. Он ясно дал понять, что не намерен делать этого. Вероятно, именно тогда Сталин окончательно решил не помогать восставшим и отдал приказы Рокоссовскому и другим командующим остановить войска. Но, несмотря на это, советское радио обращалось к полякам, призывая их к вооруженной борьбе с общим врагом.