Все страхи мира - Том Клэнси

Когда-то служба здесь проходила относительно интересно. Он вспомнил время, когда русские сбили корейский Боинг-747, и другие случаи, а во время войны с Ираком здесь царил, наверно, волнующий хаос — старший дежурный офицер чувствовал себя в центре событий, если, разумеется, не приходилось отвечать на бесчисленные телефонные звонки с вопросом «что происходит?» каждому, кому удавалось раздобыть номер прямого телефона. А сейчас?

Сейчас — это Росселли видел на экране телевизора, стоящего у него на письменном столе, — президент собирался обезвредить самую большую в мире дипломатическую бомбу, и скоро обязанности дежурного офицера будут заключаться в приеме сигналов о столкновении судов в море, разбившихся самолетах или несчастных случаях с неуклюжим солдатом, по которому проехался танк. Подобные события были тоже немаловажными, но не представляли собой особого профессионального интереса. Итак, вот он, сидит за столом. Работа с бумагами закончена. В этом Джим Росселли неплохо разбирался — научился перекладывать бумаги в военно-морском флоте, а здесь у него были отлично подготовленные помощники, — так что остаток дня придется сидеть в надежде, что что-нибудь произойдет. Проблема заключалась в том, что Росселли любил действовать и ненавидел ожидание, да и кому хочется, чтобы произошла какая-нибудь катастрофа?

— День сегодня будет спокойным. — Это подошел старший помощник Росселли, подполковник Ричард Барнс, — у себя в ВВС он летал на истребителях-бомбардировщиках Ф-15.

— Думаю, ты прав, Рокки. — Именно это мне и хотелось услышать! — подумал Росселли и посмотрел на часы. Их дежурство длилось двенадцать часов, так что оставалось еще пять. — Черт побери, мир становится по-настоящему спокойным.

— Точно. — Барнс наклонился к экрану дисплея. Зато мне удалось сбить пару МИГов над Персидским заливом, вспомнил он. По крайней мере уж там-то мы время не теряли.

Росселли встал и решил пройтись по центру. Дежурные офицеры, заметив это, пришли к выводу, что их начальник хочет убедиться в том, как они выполняют свои обязанности. Один гражданский, сидящий за столом, подчеркнуто не обратил на него внимания и продолжал заниматься кроссвордом в «Вашингтон пост». У него был сейчас обеденный перерыв, и он предпочел перекусить у себя за столом, вместо того чтобы идти в пустой кафетерий. Здесь он мог смотреть телевизор. Росселли свернул налево, в помещение «горячей линии», и там ему неожиданно повезло. Прозвенел звонок, извещающий о начале передачи. Сам поступающий текст представлял собой случайную мешанину слов и букв, но дешифровальный аппарат тут же перестроил их в четкую вереницу русских слов, и лейтенант морской пехоты начал переводить:

Вы знаете ли, что такое страх?Вам кажется, что знаете,Едва ли.Когда сидишь под бомбами в подвале,А здания пылают на кострах —Не спорю: это страшно. Это жутко.Чудовищно! Но все это не то!Отбой — и ты выходишь из закутка,Вздохнул — и напряжение снято.А страх — это вот тут под грудью камень.Понятно? Камень. Только и всего.

— Илья Сельвинский, — пояснил лейтенант.

— Что?

— Это знаменитые стихи русского поэта Ильи Сельвинского, он написал их во время второй мировой войны. Я помню это стихотворение, оно называется «Страх». Мне очень нравится. — Молодой офицер усмехнулся. — Мой коллега — очень образованный парень. Так что… — Пальцы лейтенанта побежали по клавишам. «ТЕКСТ ПОЛУЧЕН. ОСТАЛЬНОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ ЕЩЕ ЛУЧШЕ. АЛЕКСЕЙ. ПРИГОТОВЬСЯ ПРИНЯТЬ ОТВЕТ».

— Что вы посылаете ему? — спросил Росселли.

— Сегодня… пожалуй, что-нибудь, написанное Эмилией Диккинсон. Мрачная стерва, все время писала о смерти и тому подобном. Нет, сделаем еще лучше — Эдгара Аллана По. Там его очень любят. Гм, что же выбрать? — Лейтенант выдвинул ящик стола и достал книгу.

— Разве вы не предупреждаете друг друга заранее? — спросил Росселли.

Лейтенант усмехнулся в ответ на вопрос старшего дежурного офицера.

— Нет, сэр, это будет нечестно. Раньше мы так и поступали, но два года назад, когда отношения улучшились, решили изменить обмен текстами. Теперь это превратилось в игру. Он выбирает стихотворение, и я должен ему ответить соответствующим стихотворением американского поэта. Помогает провести время. Кроме того, улучшает способности переводчика — это ведь отличное упражнение, переводить стихи очень сложно. — Советская сторона вела свои передачи на русском языке, американцы — на английском, поэтому требовалось присутствие квалифицированных переводчиков на обоих концах «горячей линии».

— Много настоящей работы?

— Капитан, мне ни разу не приходилось передавать — или принимать — ничего, кроме проверочных текстов. Ах да, когда к ним летит госсекретарь, мы иногда запрашиваем погоду. Даже болтаем о хоккее, это когда их сборная команда в августе играла здесь с командами НХЛ, но обычно все проходит очень скучно, поэтому мы и обмениваемся отрывками из стихотворений. Если бы не это, можно сойти с ума. Жаль, что нельзя разговаривать, как это принято у радиолюбителей, но правила есть правила.

— Пожалуй, это верно. О переговорах в Риме ничего не было?

— Ни единого слова. Мы не занимаемся этим, капитан.

— Понятно. — Росселли увидел, что лейтенант выбрал отрывок из «Эннабел Ли». Это удивило его. Он ожидал, что лейтенант возьмет что-нибудь из «Ворона». Больше ничего…

День прибытия был посвящен отдыху и мероприятиям, предусмотренным дипломатическим этикетом; одновременно это был день, окутанный тайной. Условия договора еще не были оглашены, и агентства новостей, зная, что происходит что-то «историческое», из кожи вон лезли, чтобы узнать что-нибудь достоверное. Их усилия были напрасными. Главы государств, приехавшие из Саудовской Аравии, Израиля, Швейцарии, Советского Союза и Соединенных Штатов Америки, а также принимающей их страны — Италии расположились вокруг массивного стола, изготовленного в пятнадцатом веке. Их отделяли друг от друга главы внешнеполитических ведомств этих стран, а также представители Ватикана и православной церкви. В знак уважения к обычаям саудовцев в бокалах, которые поднимали при торжественных тостах, была вода или апельсиновый сок — единственное, что вносило нотку диссонанса. Андрей Ильич Нармонов был особенно экспансивен. Участие его страны в договоре было событием первостепенной важности, а включение православной церкви в комиссию по христианским святыням весьма благоприятно отзовется в Москве на политическом влиянии русского президента. Ужин продолжался три часа, и гости разъехались после него под объективами камер с противоположной стороны улицы. Журналистов снова поразили дружеские отношения между Фаулером и Нармоновым. Они отправились в одном автомобиле в отель американского президента и уже во второй раз воспользовались возможностью обсудить вопросы, представляющие интерес для обеих сторон.

— Вы отстаете в разоружении своих ракетных войск, — заметил Фаулер, после того как закончились предусмотренные протоколом любезности. Он смягчил резкость своего замечания, протянув Нармонову бокал вина.

— Спасибо, господин президент. Мы уже сообщили вашим людям на прошлой неделе, что наши возможности уничтожения ядерного оружия оказались недостаточными. Мы просто не в состоянии демонтировать эти проклятые ракеты с должной быстротой, а защитники природы в парламенте возражают против предложенного нами способа уничтожения ракетного топлива.

Фаулер улыбнулся и сочувственно кивнул.

— Мне знакома эта проблема, господин президент. — Он знал, что движение по охране окружающей среды начало стремительно развиваться в Советском Союзе прошлой весной и парламент принял ряд законов, основанных на американском законодательстве, но гораздо более строгих. Поразительным было то, что правительство СССР послушно исполняло эти законы, но об этом Фаулер не мог говорить. Экологическая катастрофа, в которую ввергли страну семьдесят лет марксистского правления, потребует не менее поколения строжайшего соблюдения законов для того, чтобы как-то навести порядок. — Окажет ли это влияние на выполнение договорных обязательств?

— Даю тебе слово, Роберт, — торжественно произнес Нармонов, — ракеты будут уничтожены к первому марта — даже если мне придется взрывать их собственными руками.

— Этого мне достаточно, Андрей.

Договор о сокращении вооружений, заключенный еще предыдущей администрацией, предусматривал ликвидацию половины межконтинентальных баллистических ракет к следующей весне. Предполагалось уничтожить все американские «Минетмены-11», и Соединенные Штаты четко выполняли свои обязательства. Как это делалось в соответствии с договором о ракетах средней дальности, все баллистические ракеты, подлежащие ликвидации, демонтировались и разбирались на основные части, которые затем либо дробили, либо уничтожали другим способом в присутствии свидетелей. Средства массовой информации освещали уничтожение первых ракет, потом новизна исчезла и об этом перестали говорить. Стартовые установки тоже выводили из строя — под наблюдением экспертов снималось электронное оборудование, а те из них, что были укрыты в грунте, американская сторона пускала в продажу — четыре таких шахты действительно закупили фермеры, чтобы превратить в силосные башни. Японский концерн, у которого были крупные капиталовложения в Северной Дакоте, приобрел командный бункер для использования в качестве винного погреба при охотничьем домике, где каждую осень отдыхали руководители компании.