Преданная революция: Что такое СССР и куда он идет? - Лев Троцкий

Сейчас великим вкладом в сокровищницу мысли объявлена книга Веббов «Советский коммунизм». Вместо того, чтоб рассказать, что достигнуто, и в какую сторону достигнутое развивается, авторы на протяжении 1.200 страниц излагают, что задумано, намечено в канцеляриях или постановлено в законах. Их вывод гласит: когда замыслы, планы и законы будут выполнены, тогда в СССР осуществится коммунизм. Таково содержание удручающей книги, пересказывающей отчеты московских канцелярий и юбилейные статьи московской прессы.

Дружба к советской бюрократии не есть дружба к пролетарской революции, наоборот, скорее страховка от нее. Веббы готовы, правда, признать, что коммунистическая система распространится когда-нибудь и в остальном мире. «Но как, когда, где, с какими видоизменениями, при посредстве ли насильственной революции, или путем мирного проникновения, или даже путем сознательного подражания, на эти вопросы мы не можем ответить». («But how, when, where, with what modifications, and whether through violent revolution or by peaceful penetration, or even by conscious imitation, are questions we cannot answer»). Этот дипломатический отказ от ответа, а на самом деле недвусмысленный ответ, в высшей степени характерен для «друзей» и определяет действительную цену их дружбы. Если б все так отвечали на вопрос о революции, например, до 1917 года, когда отвечать было неизмеримо труднее, на свете не было бы советского государства, и британским «друзьям» пришлось бы расходовать запасы своей дружбы на другие объекты.

Веббы говорят, как о чем то само собою разумеющемся, о тщете надежд на европейские революции в близком будущем и почерпают в этом утешительное доказательство правильности теории социализма в одной стране. С авторитетом людей, для которых Октябрьский переворот явился полной и притом неприятной неожиданностью, они поучают нас необходимости строить социалистическое общество в границах СССР, за отсутствием других перспектив. Трудно удержаться от неучтивого движения плечами! На самом деле спор с Веббами у нас может идти не о том, нужно ли строить в СССР заводы и применять в колхозах минеральные удобрения, а о том, нужно ли и как именно готовить революцию в Великобритании. Но на этот счет ученые социологи отвечают: «не знаем». Самый вопрос они, конечно, считают противоречащим «науке».

Ленин со страстной неприязнью относился к консервативным буржуа, воображающим себя социалистами, в частности, к британским фабианцам. По именному указателю, приложенному к его сочинениям, не трудно убедиться, что его отношение к Веббам на протяжении всей его деятельности остается неизменным в своей свирепой враждебности. В 1907 г. он впервые пишет о Веббах, как о «тупых хвалителях английского мещанства», которые «стараются представить чартизм, революционную эпоху английского рабочего движении, простым ребячеством». Между тем без чартизма не было бы Парижской коммуны; без обоих не было бы Октябрьской революции. Веббы нашли в СССР только административный механизм и бюрократические планы: ни чартизма, ни Коммуны, ни Октябрьского переворота они не нашли. Революция остается для них и сегодня чужим и враждебным делом, если не «простым ребячеством».

В полемике с оппортунистами Ленин не стеснялся, как известно, салонными соображениями. Но его бранные эпитеты («лакеи буржуазии», «предатели», «лакейские души» и пр.) выражали в течение ряда лет тщательно взвешенную оценку Веббов, как проповедников фабианства, т.е. традиционной респектабельности и преклонения пред существующим. О каком-либо переломе во взглядах Веббов за последние годы не может быть и речи. Те самые люди, которые во время войны поддерживали свою буржуазию и принимали позже из рук короля звание лорда Пасфильда, ни от чего не отказываясь, ни в чем не изменяя себе, примкнули к коммунизму в отдельной и притом чужой стране. Сидней Вебб был министром колоний, т.е. старшим тюремщиком британского империализма, как раз в тот период своей жизни, когда он сблизился с советской бюрократией, получал из ее канцелярии материалы и на основании их работал над своей двухтомной компиляцией.

Еще в 1923 г. Веббы не видели большой разницы между большевизмом и царизмом (см. напр., «The Decay of Capitalist Civilisation», 1923). Зато ныне они полностью признали «демократию» сталинского режима. Не надо искать здесь противоречия. Фабианцы возмущались, когднапр., «The Decay of Capitalist Civilisation», 1923). Зато ныне они полностью признали «демократию» сталинского режима. Не надо искать здесь противоречия. Фабианцы возмущались, когда революционный пролетариат отнимал свободу действий у «образованного» общества, но считают в порядке вещей, когда бюрократия отнимает свободу действий у пролетариата. Не в этом ли состояла всегда функция лейбористской рабочей бюрократии? Веббы клянутся, например, что критика в СССР совершенно свободна. Чувство юмора не свойственно этим людям. Они совершенно серьезно Наивность? Ни Энгельс, ни Ленин не считали Сиднея Вебба наивным. Скорее – респектабельность. Ведь дело идет об установленном режиме и гостеприимных хозяевах. Веббы крайне неодобрительно относятся к марксистской критике существующего. Они считают себя призванными охранять наследство Октябрьской революции от левой оппозиции. Отметим для полноты, что лейбористское правительство, в которое входил Лорд Пасфильд (Сидней Вебб), отказало в свое время автору этой работы в визе на въезд в Великобританию. Таким образом Сидней Вебб, который как раз в те дни работал над своей книгой об СССР, теоретически защищает от подрывной работы Советский Союз, а практически – Империю Его Величества. К чести его, он в обоих случаях остается верен себе.

Для многих мелких буржуа, не владеющих ни пером, ни кистью, официально зарегистрированная «дружба» с СССР есть как бы свидетельство высших духовных интересов. Участие во франк-масонских ложах или в пацифистских клубах имеет много общего с участием в обществе «друзей СССР», ибо позволяет одновременно вести два существования: одно – будничное, в кругу повседневных интересов, другое – праздничное, возвышающее душу. Время от времени «друзья» посещают Москву. Они отмечают в своей памяти тракторы, ясли, пионеров, парады, парашютисток, словом, все, кроме новой аристократии. Лучшие из них закрывают на нее глаза из чувства вражды к капиталистической реакции. Андре Жид откровенно признает это: «Глупость и бесчестность атак против СССР привели к тому, что ныне мы с некоторым упрямством защищаем его». Но глупость и бесчестность врагов не есть оправдание собственной слепоты. Рабочие массы нуждаются, во всяком случае, в зрячих друзьях.

Повальные симпатии буржуазных радикалов и социалистических буржуа к правящему слою СССР имеют немаловажные причины. В кругу профессиональных политиков, несмотря на все различие программ, неизменно преобладают друзья уже осуществленного или легко осуществимого «прогресса». Реформистов на свете неизмеримо больше, чем революционеров. Приспособляющихся больше, чем непримиримых. Только в исключительные исторические периоды, когда массы приходят в движение, революционеры выходят из изолированности, а реформисты становятся похожи на рыб, выброшенных на берег.

В среде нынешней советской бюрократии нет никого, кто до апреля 1917 года, и даже значительно позже, не считал бы идею диктатуры пролетариата в России фантастичной (тогда эта «фантастика» называлась… троцкизмом). Иностранные «друзья» старшего поколения в течение десятков лет считали реальными политиками русских меньшевиков, стоявших за «народный фронт» с либералами и отвергавших идею диктатуры, как явное безумие. Другое дело – признать диктатуру, когда она уже осуществлена и даже бюрократически изгажена: эта задача «друзьям» как раз по плечу. Теперь они не только отдают должное советскому государству, но и охраняют его от врагов, не столько, правда, от тех, которые тянут к прошлому, сколько от тех, которые подготовляют будущее. Если «друзья» оказываются активными патриотами, как французские, бельгийские, английские и иные реформисты, им удобно прикрывать свой союз с буржуазией заботами об обороне СССР. Если они, наоборот, стали пораженцами поневоле, как немецкие и австрийские социал-патриоты вчерашнего дня, они надеются, что союз Франции с СССР поможет им справиться с Гитлером или Шушнигом. Леон Блюм, который был врагом большевизма в его героическую эпоху и открывал страницы «Попюлер» для прямой травли против Октябрьской революции, теперь не напечатает ни одной строки, разоблачающей подлинные преступления советской бюрократии. Как библейскому Моисею, жаждавшему лицезреть Иегову, дано было поклониться лишь задней части божественной анатомии, так господа реформисты, идолопоклонники совершившегося факта, способны познать и признать в революции лишь ее мясистое бюрократическое a posteriori.

Нынешние коммунистические «вожди» принадлежат, в сущности, к тому же типу. После долгой серии обезьяньих ужимок и прыжков, они открыли вдруг великие преимущества оппортунизма и ухватились за него со свежестью невежества, которое их всегда отличало. Уже одно их рабское и не всегда бескорыстное преклонение перед кремлевской верхушкой делает их абсолютно неспособными на революционную инициативу. Они отвечают на критические доводы не иначе, как рычаньем и лаем; зато под хлыстом хозяина они виляют хвостом. Эта малопривлекательная публика, которая в час опасности рассыплется во все стороны, считает нас отъявленными «контр-революционерами». Что поделать? История, несмотря на свой суровый характер, не может обойтись без фарсов.