На пути Тайфуна - Александр Калмыков

Еще один вариант — заложить динамит на склоне высокого холма, возвышающегося над Кулебрской выемкой, и устроить обвал, также нельзя назвать перспективным. Взрывчатки понадобится много, а расчистят завал максимум за неделю.

Единственным относительно уязвимым местом оставалась система водослива. Его двухсотметровая плотина содержала четырнадцать огромных ворот, предназначенных для сброса излишка воды во время дождливого сезона.

Илья Григорьевич расстелил на столе очередную схему, и начал чиркать на ней пометки. Самый простой вариант — это захватить управление воротами, опустить их полностью, а затем уничтожить всю систему управления. Но в этом случае и результат будет достаточно скромным. Уровень озера упадет до девяти метров, вместо минимально необходимых двенадцати. Но ведь еще останется водохранилище Мадден, спуск которого позволит поднять уровень воды в Гатуне. Даже с учетом того, что много воды тратиться для работы шлюзов, движение судов среднего тоннажа будет вполне возможно. А если канал закроют для гражданских судов, то в ближайшие месяц-два по нему сможет пройти даже линкор. Правда потом из-за испарения и утечки воды он опять станет непроходимым для крупных судов, до тех пор, пока в дождливый сезон уровень воды снова не поднимется.

Старинов со вздохом затушил очередной окурок, и снова зарылся в чертежи и схемы, надеясь найти ахиллесову пяту проклятого канала.

Свое обещание командование выполнило. Были у нас и парилка, и отдых, вот только очень короткий.

После боев в городе осталась одна уцелевшая баня с запасом угля и даже с работающим водопроводом. По меркам войны, роскошь просто немыслимая. Поэтому распределением очереди туда занимались на дивизионном уровне.

Организовать процесс гигиенические процедур для личного состава, естественно, поручили Свиридову, и он взялся за это дело по-хозяйски. Сразу вспомнив все свои старшинские навыки и умения, он пока мы спали, достал где-то коробку мыла, чистое белье, и даже березовые веники. Подозревая, что мой ординарец не простой человек, а персона, с которой считается даже особист дивизии, лейтенант безжалостно растолкал Авдеева, и послал к Соловьеву, чтобы через него выбить нам льготные условия помывки. Как результат его титанических усилий, рота вместо одного часа банного времени получила целых полтора. Сложная задача, запускать личный состав в два приема, чтобы каждому досталось больше времени в парилке, или в три, чтобы было не так тесно, была решена им просто. Логика подсказала умудренному жизнью солдату, что лучше растянуть удовольствие, а к тесноте нашим людям не привыкать.

К счастью, командному составу полагался отдельный закуток, так что толпиться вместе со всеми мне не пришлось. Горячая вода, настоящее мыло и мочалка сделали жизнь неописуемо прекрасной. Радостный гомон довольных бойцов по своим децибелам наверно не уступал артиллерийской канонаде, и если бы меня не обязывало положение, я бы тоже кричал от радости. Дело было не только в том, что нам приходилось много пачкаться и мало мыться. В книжках про попаданцев об этом обычно не пишут, но за неделю пребывания на фронте любой человек многократно подвергается нападениям мелких кусачих насекомых, от которых невозможно спрятаться. До сих пор меня выручала только вонючая жидкость, которую Авдеев выдавал без ограничений. Но запах от нее был такой, что аппетит он мне отбил основательно. Так что порой меня одолевали сомнения, не тот ли это случай, когда лекарство хуже болезни. Впрочем, через несколько дней я принюхался, и перестал обращать внимание на ставшие привычными ароматы.

Освежившись, надев все чистое, и приняв свои законные фронтовые сто грамм, которые нам задолжали еще со вчерашнего дня, народ решил культурно отдохнуть. Как нам сообщили, за ночь фронт отодвинулся еще на десяток километров, и больших сил у врага нигде не наблюдалось. Так что многих солдат, которые изъявили такое желание, отпустили в самое настоящее увольнительное, правда, очень короткое, всего на несколько часов. Сразу с десяток бойцов помоложе, прихватив гармонику, направилось в медсанбат, который за ночь успел развернуться на новом месте. Повод для визита был вполне приличный. Нужно было проверить, как там устроили наших комсомолок, которые за вчерашний день успели стать для нас боевыми товарищами. Одна из них даже успела поймать шальной осколок, и из разряда санитарок перешла в раненые, за что комбат пообещал ей медаль.

Оставив Стрелина за командира, так как Свиридов был занят решением вопросов снабжения, я в компании Кукушкина, политрука и ординарца отправился побродить по Торопцу. Это был первый город в прошлом, который мне довелось осмотреть, и для меня все было страшно интересно. Вчера, в горячке боя, времени чтобы любоваться архитектурой 18-го века, великолепные образчики который здесь были повсюду, естественно не было.

Не спеша, мы бродили по улицам. Разрушений было сравнительно мало, так как массированным бомбардировкам и артобстрелам город не подвергался. На улицах появились жители. Некоторые начинали ремонтировать свои дома, другие стояли возле полевых кухонь, которые командование выделило для местного населения.

Кукушкин, который, как я понял, вырос в таком же маленьком городке, восхищенно охал, рассматривая многочисленные каменные дома. Коробов, прекрасно знавший свой город, взял на себя роль экскурсовода, и пояснил, что в Торопце раньше жило очень много богатых купцов. Местные легенды даже гласят, что именно по настоянию торопчан императрица Елизавета отказала английским купцам в их просьбе торговать с Востоком через Россию. Пользуясь удобным расположением города, жители богатели, и на месте своих старых деревянных домишек выстраивали новые кирпичные. Поэтому здесь есть целые улицы, почти сплошь состоящие из каменных построек восемнадцатого века. Некоторые купцы возводили даже двухэтажные хоромы. Иногда, если денег не хватало, то второй этаж строили из дерева. Часто заказчики отличались хорошим вкусом, и украшали фасады домов великолепным декором, узор которого мог быть скопирован с оформления какой-нибудь церкви.

В один из таких домов нас позвали местные жители, которые радовались возвращению своих. Нас даже пытались чем-то угостить, но мы конечно, отказались. Младлей достал из подсумка консервы и шоколадку, и вручил их детишкам, донельзя обрадованным такому подарку. Мне стало очень досадно, что я сам не догадался прихватить что-нибудь вкусное. На вопросы, долго ли еще будем воевать, я привычно отвечал короткими фразами о том, что придется еще потерпеть.

На улицах все чаще попадались энкавэдэшники, которые вместе с представителями общественности составляли списки жителей и определяя порядок эвакуации. В первую очередь вывозить будут тех, кто подвергался наибольшей опасности в случае повторной оккупации города: сирот, семьи военнослужащих, интеллигенцию, евреев. На станции уже развернули эвакуационный пункт, но погрузка в эшелоны начнется только ночью.

Во время обеда мы начали строить планы на ближайшее будущее, гадая, оставят ли нас здесь, или отведут в тыл. Но оказалось, что ни то, и не другое. Батальон срочно построили, и отправили на новые позиции готовить себе линию обороны.

Несколько дней мы занимались тем, что копали, копали и копали. Окопы, блиндажи, ходы сообщений, противотанковые рвы, ямы для дзотов. Чтобы однообразные занятия не надоедали бойцам, нас еще развлекали заготовлением бревен. Пилами и топорами красноармейцы валили деревья, обрубали на них ветки, и не снимая коры, подтаскивали получившиеся корявые бревна к строящимся укреплениям. На узких лесных тропинках делали самую настоящую засеку, сваливая деревья крест-накрест.

Все уже твердо знали, что скоро на нас пойдут танки, поэтому, несмотря на смертельную усталость, отдыхать никто не просился. Перерывы делали только чтобы поесть. Учитывая, что все занимались тяжелой работой, командование расщедрилось, и досрочно перевело нас на зимнюю норму питания, которая нам полагалась только с первого октября. Правда, каша в полевых кухнях по-прежнему была только двух видов — пшенная и овсянка. Но я не обращал внимания на скудность меню, а из моих сослуживцев никому и в голову не приходило привередничать. Главное, что кормят пока досыта. Даже не обладая моими знаниями о будущем, все понимали, после потери западной части страны, где остались большие продовольственные запасы, нам скоро придется подтянуть пояса потуже.

По самым оптимистичным расчетам, немцы начнут здесь наступление не позже 5 октября. Наши небольшие подразделения не смогли бы приготовить фортификационные сооружения за такой короткий срок, но местность была очень удобной для обороны. Многочисленные озера, болота и леса оставляли проходимыми для техники только узкие участки, которые мы и перегораживали своими наспех возведенными укреплениями.