Время перемен (СИ) - Капба Евгений Адгурович

Конечно, шпаги были не самым лучшим оружием против окованных железом палиц и широких фальчионов, да и гамбезоны куда лучше защищали от уколов и порезов, чем вышитые серебром и золотом камзолы, но молодая поросль аристократии герцогства Аскерон раз за разом показывала зубы, с боем отступая на пару ступенек вверх и тут же отвоевывая их обратно.

Численное превосходство было на стороне нападавших, но на узком пространстве лестницы оно не казалось решающим — до определенного времени. Уже пролилась первая кровь — четверо из наймитов Закана зажимая раны отступили прочь из таверны, еще один, с вспоротым животом скатился по ступеням. Инграм поджимал отбитую левую руку, и дю Керван ронял на пол красные капли из раны на лбу, когда в таверну ввалилась еще дюжина людей с желтыми повязками на рукавах.

Эти были в крепких кирасах, с длинными мечами и выглядели куда опасней, чем полубандитский сброд под командованием так и не показавшегося на глаза Ослопа.

— В сторону, в сторону увальни! — завопил здоровенный детина с бакенбардами и взмахнул клинком. — А вы, чертовы пижоны, отдайте нам Аркана и можете идти на все четыре стороны!

— Поц-ц-целуй меня в жо-опу, — спокойно ответил Микке.

— И вам добрый вечер, — постарался быть вежливым и храбрым Рем.

А аристократы заорали:

— Бар-ра! Бар-ра!

Честно говоря, Аркан почувствовал гордость за своих друзей, хотя ему было и совестно за то, что он втянул их в очередную передрягу. Однако чуйка подсказывала — это не конец! Тем более — во дворе, за спинами закановских людей, что-то происходило. Нужно было просто продержаться — еще немного.

— Убейте их! — крикнул воин с бакенбардами, и тяжелая пехота Закана ринулась в атаку.

Микке и Рем приняли на себя основной удар. Всё-таки на них были кожаные доспехи, а в руках — тяжелые палаши, так что рубиться с наймитами они могли практически на равных. Пользуясь длиной своих рук, северянин и Аркан держали врагов на дальней дистанции, уйдя в глухую оборону и предоставляя возможность шпагам аристократов искать лазейки в латах нападающих и наносить колющие удары.

Рем почувствовал как ожгло кисть правой руки, и снова вспомнил о перчатках. Какого хрена он оставил их в замке? Запястья и предплечья, и кисти рук — вот что страдало сильнее всего при фехтовании! Промелькнувшая мысль о латных перчатках напомнила ему схватку с эльфом в лесу у повозки, полной ворвани.

— Оу!!! — резко выкрикнул он, и щелкнул палашом плашмя по мечу вожака нападавших, и сбил его в сторону.

Длинным выпадом Рем всё-таки достал его в лицо, и, воспользовавшись замешательством, крепко врезал носком ботфорта в промежность. От удара обладатель бакенбард потерял равновесие и хряпнулся с лестницы затылком. В образовавшуюся в рядах нападавших брешь вломился Микке, и отбросив меч, принялся орудовать кулаками: в тесноте лестничного пролета у наймитов Закана не было возможности разорвать дистанцию и воспользоваться клинками.

Яростный напор обычно флегматичного северянина чуть было не заставил атаку наймитов захлебнуться. Казалось, даже сталь кирас сминалась под ударами его пудовых кулаков. Рем и четверка аристократов тоже ринулись в контрнаступление, отвоевывая одну ступеньку за другой. Но — в дело вмешались люди Ослопа. В тот самый момент, когда мощная рука Микке ухватила одного из неприятелей за горло и северянин швырнул его за перила, с другой стороны ему по голове прилетела палица. Благо, швырял ее явно не профессионал, и удар пришелся рукоятью, иначе светлая головушка румяного кормчего пришла бы в негодность.

Микке пошатнулся, Рем успел подхватить гиганта и оттащить в тыл, под прикрытие клинков друзей.

— А-а-а-а!!! — заорали ободренные успехом наймиты Закана и с новыми силами пошли на штурм лестницы.

Аркан встал над телом друга и отбивался как лев. Он сосредоточился только на своем клинке и текущем моменте, как тогда, на мосту через Лзаа, отдавшись бою и потому был очень удивлен, когда сначала один, потом второй противник с желтой повязкой, стали падать на землю, обливаясь кровью.

Оглядев зал, Рем с изумлением и радостью обнаружил его полным людей в роскошных, ярких ливреях, вооруженных протазанами с вызолоченными лезвиями и узорными рукоятками, которые приканчивали закановских наймитов одного за другим. Во главе всего этого шикарного воинства эффектно фехтовал некий манерный виконт, от вычурности наряда которого просто рябило в глазах. Великолепная рапира, эфес который был усыпан драгоценными камнями, так и сверкала в его руке, нанося один смертельный удар за другим.

Когда пал последний враг, сей яркий представитель аскеронской аристократии поставил свой восхитительный сапожок крокодиловой кожи на горло противнику и сказал бархатным баритоном:

— Когда ты, подонок, встретишься со своим отвратительным хозяином в аду, можешь передать ему, что мне не нравится не только он сам, но и вся его фигура.

С этими словами Флой проткнул наймита насквозь, и розовые банты сапожков оказались залиты кровью.

— Фу, какая гадость! Отличные, шелковые банты, и оттенок как раз подходил к моим чулкам… А эти пятна… Нет, нет, это очень несовременно!

А потом отсалютовал Рему Тиберию Аркану рапирой:

— Если есть на свете мерзавец, более невыносимый чем дю Массакр — так это Закан. Моё почтение, драгоценный Тиберий! Целую, обнимаю, и — покидаю город. Слишком много нецивилизованных грубиянов нынче развелось в нашем обожаемом Аскероне. Пойдемте, мальчики, нам нужно собрать вещи!

Мальчики в ливреях закинули протазаны на плечи и, перешучиваясь и глумясь, покинули таверну, оставив друзей зализывать раны и недоуменно переглядываться.

— Эй, Коул, — позвал хозяин таверны одного из работников. — Ты сможешь сделать новую вывеску?

— Новую вывеску, маэстру? Зачем нам новая вывеска?

— Старую-то совсем раздолбали, Коул. И видит Бог, я буду большим дурнем, если не воспользуюсь этим случаем… Мы меняем название!

— И как будет называться наш «Кленовый лист», маэстру?

— «Шесть аристократов», а? Каково? — ушлый хозяин потирал руки, ведь история получилась отличная, а чем лучше история — тем больше выпьет клиент, зависнув на барной стойке!

Люди дю Кервана, прибывшие немногим позже Флоя и его молодчиков, выносили трупы во двор и складывали их штабелями, одновременно избавляя от всего ценного — трофеи должны были пойти в счет оплаты последствий учиненного в таверне разгрома. Постепенно прибывали воины Варнифов, десяток дружинников Орбана, банда головорезов Инграма и Эдгар дю Валье, цепной пёс Аркана Старого — в единственном экземпляре. Этот хладнокровный убийца убедился, что младший Аркан жив и в целом здоров, а потом тщательно перерезал глотки каждому из наймитов Закана, чтобы убедиться, что все они мертвы, и ускакал к своему господину, бросив перед отъездом:

— Я уведомлю маэстру баннерета, что у нас теперь кровная вражда с Заканом.

Рем не удержался и показал ему вслед язык. Чертов ренегат порядком бесил юношу — может быть тем, что воином дю Валье был прирожденным, и достиг в искусстве смертоубийства того самого, наивысшего уровня, до которого любителям вроде самого Аркана никогда не достать, даже с разбегу и кончиками пальцев. А может потому, что Эдгар постоянно корчил из себя невесть что и строил козью морду?

Вот прямо как в этот раз, когда обернулся в самый неподходящий момент, чтобы увидеть высунутый язык младшего сына своего обожаемого хозяина.

— Твою мать, — сказал Рем. — Хреново получилось.

— А по-моему отлично получилось! — заляпанный кровью там и сям, и перебинтованный в трех местах Гильом дю Керван просто лучился весельем! — Эй, там! Ну-ка быстро накройте нам стол на балконе! И музыку, музыку!

Рем ошалело глянул на своего дружка, который и вправду решил пировать на поле боя, а потом снял с себя наконец дурацкий шаперон и полез за кошельком, полным звонких эльфийских монет:

— Накрывай на всех хозяин! Сегодня мы празднуем!