Насквозь - Андрей Алякин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Эта ночь, что последнею ляжет меж нами…»
Эта ночь, что последнею ляжет меж нами,Не похожа на первую, с силой цунами,Потому что ничто в этой жизни не вечно(Не поэтому ль жизнь в этом мире конечна?).
Я не сплю, а ты спишь там, за стенами где-то,Ночь бывает последней у музы с поэтом,Когда быт уменьшает былые масштабы,Когда муза — не муза, а склочная баба.
И вопросы к себе, как и прежде, открыты,Я в последнюю ночь отправляюсь забытым,Но с надеждой найти вновь объект для цунами,Чтобы ночь была круче, чем та, между нами.
Потому что ничто в этой жизни не вечно.(Да и так ли уж жизнь, в самом деле, конечна?)
«Всю дорогу дожди и дожди…»
Всю дорогу дожди и дожди,Чуть утих, тут же заморосил,Для тебя я — как крест на груди,Да такой, что нести нету сил.
Брось надежды, входящий в мой храм,На спокойствие и тишину,Понимаю всё мысленно сам,Но, как крест, вниз тяну и тяну.
И нести меня нет больше сил,И оставить не можешь в ночи,За окном дождик заморосил,Я — не крест. Я — предтеча свечи.
«Припишите мне связь с властью, с бабами, с чертом…»
Припишите мне связь с властью, с бабами, с чертом…Пририсуйте копыта, рога и клыки,Если надо, меня вставьте первым в когорту,Я готов, если надо, принять в грудь штыки.
Жизнь как будто бы тракт, либо просто дорога,И неважно, что там, даже если загон,Никого не боюсь, кроме Господа Бога,Если в ад, значит, в ад. Но решит только Он.
«По клавишам рояля мы бегали с тобою…»
По клавишам рояля мы бегали с тобою,И музыка звучала и радовала слух,Отливы и приливы, мелодии прибоя,И всюду — наше небо, всё небо лишь для двух.
По клавишам рояля, по черным и по белым,Мы бегали с тобою, не ведая забот,И музыка, как воздух, входила нотой в тело,И не было фальшивых, неверно взятых нот.
По клавишам рояля мы бегали когда-то,Теперь рояль сменили церквей колокола,Всё лучшее уходит. Но мы не виноваты,Что смерть не выбирает калибра для ствола.
«В один ряд, в один фронт, так же пьяно и смело…»
В один ряд, в один фронт, так же пьяно и смело,Вопреки ничему, но уж точно вперед,Потому что и мне до всего, кроме тела,Спирт, осока, полынь, чай и липовый мед.
Выстрел выстрелу — рознь, пуля-дура, известно,Ноги, руки, плечо, шея, грудь, голова,На носилках в санбат, врач по-своему честный,Крик отчаянья, стон, мат, простые слова…
В душу, в память, навек, до последнего вдоха,Не ищите причин, не берите на понт,В первый ряд, потому что без радости плохо,Потому что хочу на один с ними фронт.
«Насквозь всё свое одиночество, разве не повод…»
Насквозь всё свое одиночество, разве не поводОднажды уйти, чтоб вернуться к другой тишине?Где нить Ариадны — не током наполненный провод,Где всё, что бесценно, гораздо дороже в цене.
Насквозь — через лед и бетон, поперек всем протестам,Однажды забыть свою память в холодном углу,Туда, где давно приготовили теплое место,Туда, где никто и не видел холодную мглу.
Насквозь — от себя и к себе, в город детских мечтаний,Однажды без лишних звонков утопить все ключи,Где честно оценят плоды ненапрасных страданий,Где даже не знают, что плахам нужны палачи.
Насквозь — словно выход и вход — лишь единая точка,Однажды луч света откроет дорогу в Эдем,Где будет написана самая главная строчка,Где есть аксиомы и нет вообще теорем.
Насквозь, навсегда, насовсем — разве это не повод?!
«Пробегу по воде, пройду ли по берегу…»
Пробегу по воде, пройду ли по берегу,Где мокро, где сухо — понятное и не очень внятное,Отчего земля покрыта родимыми пятнами,Смогу ли я стать больше, чем мне предписано?Когда я уйду, ты не станешь расстилать скатерти,И водка в графине не даст тебе утешения,Любовь — не всегда прощание, но всегда прощение,Оставляю грусть и надежды найти в будущем,Прилавки грез залепили большими процентами,Вероятно, сезон скидок — результат кризиса,Мне уже за сорок, чуть-чуть — и пойду к пятидесяти,Ты не так молода, как тебя утешают поклонники,Догорает свеча, забытая на подоконнике,Розы сникнут к утру, до обеда съедят все устрицы,Ведь картина мира — часть речи Иосифа Бродского.
«Странно, что Пушкин имеет отношение к Африке…»
Странно, что Пушкин имеет отношение к Африке.Впрочем, все мы в душе грезим солнцем, теплом, пирамидами…Арина Родионовна, мне бы послушать сказку в вашем исполнении,Может быть, я сумел бы написать ее лучше, понятней, лиричнее.
Он любил Петербург, Петербург не любил его всякого,Результат — все умрем, но не все мы умрем одинаково,Лучше — с пулей во лбу. В пах — больнее и странно до странности,Власть не очень любит убитых за их постоянности.
Что в итоге? Предки поэта нашлись только в Африке.
«Я раскачан собой…»
Я раскачан собой,Я веду этот бой,Понимая — победы в нем нет,Видно, это — судьба,Боль, и с болью борьба,И предательство в тридцать монет.
Кто со мной без меня?Дыма нет без огня,Город спит, погасив все огни,Я смотрю в календарь,Я не чувствую хмарь,Впереди только светлые дни.
«А у меня недобрый взгляд…»
А у меня недобрый взгляд,Могу нагнать на волка страха,В словах моих смертельный яд,Особенно в «идите на хуй».
Я — очень сложный человекДля всех, кто искренен нечасто,Уж если короток мой век,Нет времени на педерастов.
«Одиночную камеру — за нежелание идти против совести…»
Одиночную камеру — за нежелание идти против совести,Все свои романы, драмы, комедии, трагедии и, как ни странно, повестиЯ писал и пишу, не придумывая заранее сюжеты.Это не значит, что я бессознательно грешу, просто время определило меня в поэты.
Праздник жизни — всегда и везде, где невозможны компромиссы,К сожалению, каждая новая звезда, сгорая, стремится в актрисы,Поезд уходит за горизонт, вагон остается на месте,Меня невозможно брать на понт, я также не принимаю лести.
Хотя, если честно, приятно чувствовать рифму, нужную фразу нашедши,Жаль что это мне одному понятно, а вам хочется считать меня сумасшедшим,Не самая плохая судьба — по строчке к последней точке,Жизнь против совести — это борьба, за которую не предусмотрено одиночки.
«Растекаясь буквами слов по белому снегу листа…»
Растекаясь буквами слов по белому снегу листа,Находя важные ответы на, казалось бы, неважные вопросы,Задумываюсь, а так ли правильно я действую или бездействую,Понимаю или не понимаю всю серьезность сложившейся ситуации?Боже, еси на небеси, дай мне силы днесь и избавь от лукавого,Да святится имя Твое. И если будет на то воля Твоя,Не допусти мне возможности не умереть за Тебя.
«Все думают, что я — самодур…»
Все думают, что я — самодур, не понимая, что грусть от непонимания,Я хочу тишины, я устал быть объектом пристального внимания:ФСБ, ГСУ, полицейских, дэпээсников и наркоконтроля,Слушающих мои телефоны, предписывающих мне не мои роли.
И чем дальше, тем больше различного рода цинизма,Я устаю от заботливых дам и от их душевного онанизма,Кто-то считает меня гением, но никто не пытается меня понять,Задушить в объятьях проще, чем хотя бы просто обнять.
Я не ищу понимания, не прошу ни монет, ни купюр,Потому что грусть от непонимания, потому что я, видимо, самодур.
«Говоря слово «люблю»…»
