Самая длинная ночь в году - Тереза Тур

Сергей Иванович запнулся.

— Продолжайте, — приказа великий князь.

— Один из нападавших был военным.

— Это было понятно. Кинжалы просто так таким образом не летают, — задумчиво проговорил Радомиров.

— Военная Академия Поморья — только и смог развести руками следователь, прекрасно понимая, как больно слышать князю Радомирову о том, что один из нападавших обучался в учебном заведении, которое Андрей Николаевич не просто курировал. Он считал его своей вотчиной.

— Кто четвертый? — перевел на него тяжелый взгляд князь. — Их было четверо.

— Ушел, — а вот за это следователю и всем оперативникам было стыдно. — Порталы перемещения строит мастерски.

— Радиус?

— Вынырнул через восемь километров от места покушения. Другой конец города. Затерялся.

— Вот объясните мне, Сергей Иванович, — князь Радомиров потер правый бок, тот вдруг заныл, — зачем это им? Люди в стране живут… Не хуже и не лучше, чем везде. Воруют, конечно, у нас…Но это, боюсь, мало исправимо… А так — любой может дослужиться до личного дворянства. Работать, правда, надо… Мы выстроили систему за годы после войны. И регулярно я вижу подтверждения тому, что она работает. Всеобщая грамотность, возможность обучаться в высших учебных заведениях представителям всех сословий.

Он обреченно махнул рукой:

— Так почему студенты? Зачем? Чего они хотят? Неужели истории, которая приключилась двадцать лет назад, не хватило? В один день убили императора с императрицей. Моего отца — начальника службы безопасности Поморья… И все это ради свободы! И к чему это привело?

Князь Андрей говорил тихо, словно самому себе, не отрывая взгляда от камина…

— Молодые люди что — забыли о том, что сразу же началась Гражданская война? И одновременно с ней — интервенция на наши приграничные области? Они стараются не вспоминать, как подданных Поморской империи вырезали только для того, чтобы освободить территории?

— Ваше сиятельство… — попытался успокоить его чиновник по особым поручениям, но ему это не удалось.

— Неужели студенты всерьез считают, что тогда было лучше, что это и была свобода? А сейчас, когда сытость и защищенность — тирания?

— Дураки потому что, — проворчал Сергей Иванович. — В бою не были.

Но великий князь его просто не услышал:

— И потом… Ладно я. Я — цепной пес, душитель свобод… И много еще что. И, в большинстве случаев — это правда… Но к себе-то они так зачем? Им же жить и жить!

— Ваше сиятельство… Андрей Николаевич… Вы же понимаете, что ответов на эти вопросы нет. И нет не только у вас или у меня. Ответа на этот вопрос нет и у тех молодых людей, что пытаются вас убить. Я не беру во внимание лозунги, которыми они нас потчуют или восторженные речи о необходимости умереть за Родину, лишь бы не оставлять ее в руках самодура. Простите. Они не находятся под воздействием наркотиков. Они не агенты наших зарубежных коллег. Они не умственно отсталые. И они практически все из дворянского сословия.

— Да… Сергей Иванович, умеете вы… утешить… А помните, после победы нам казалось, что все самое страшное — позади. Что мы сумеем все наладить. Пусть вокруг разруха, но у нас все получится…

— И все ведь получилось.

— Только чувствую я себя детоубийцей, — едва слышно проговорил князь.

— Потому что вы — в отличие от этих поборников свободы — человек, — резко оборвал его следователь. — Пусть и наделенный властью. Вы умеете ценить жизнь, в том числе чужую. А эти дети — нет.

И следователь поспешил откланяться.

Сергей Иванович предпочитал видеть высокое начальство в бодром, и не сомневающемся в правильности своих поступков состоянии духа. А подобные философские страдания, несомненно, угнетали. Перед тем как воспользоваться порталом переноса — сегодня надо еще слишком много успеть сделать — он оглянулся на великого князя Радомирова. Тот сидел в кресле перед горящим камином. Нет, он не сгорбился, не опустил голову. Наверное, попросту не умел. Но от него веяло такой безысходностью, что следователю стало не по себе.

«Принести ему бутылку коньяку что ли? Выпить в медицинских целях…»

Представив, как он это делает, Сергей Иванович вздохнул — и вошел в портал.

Напился он позже. Вусмерть. После разговора с родителями погибших студентов.

Как все-таки хорошо выспаться! Я потянулась в кровати. Улыбнулась — и пошла умываться. Это же надо, какие интересные сны сняться с усталости! А мужчина, которого я спасала, был очень и очень симпатичный. Потрясающая фигура… А ресницы! Наверное, в реальной жизни, он бы мне понравился. И, скорее всего, я бы бекала и мекала, если бы он со мной заговорил. А потом бы сказала какую-нибудь гадость — и гордо удалилась. Чтобы потом пожалеть.

Я вышла из купальни. Отдельная купальня — целых три шара с водой, и все — только мои! Роскошь, о которой можно только мечтать! Белые полотенца — как в госпитале. Вышитые полотенца я не любила. Они напоминали о доме, семье…маме. Это слишком больно. И потом не вышитые стоили дешевле.

Вымылась, надела халат, и… Натолкнулась глазами на свою форменную одежду, покрытую бурой, спекшейся кровью. «Суточной давности», — машинально отметил мозг. Закрыла лицо руками от неожиданности.

Что-то скользнуло по запястью. Что-то, чего там еще вчера… не было. Синие, сложной огранки камни, вплетенные в кожаный шнур. Закрыла глаза, потянулась к нитям. Артефакт. Очень мощный.

Я заметалась по ванной комнате, хлопнула дверью, метнулась в спальню, зацепилась бедром за угол стеклянного прикроватного столика, свалила стопку книг, зашипела от боли — и когда я научусь не натыкаться на острые углы!

— Что случилось? — хлопнув дверью, в комнату вбежал мужчина, в котором я опознала вчерашнего спасенного.

Не сон…

Я завизжала.

— Да что случилось-то? — у мужчины, который — как я думала — мне только приснился, на лице было написано недоумение. — Вчера вы вели себя как-то… тише.

Я от возмущения перестала издавать громкие звуки.

— Сейчас… полицию вызову — пробекала-промекала я дрожащим голосом.

— Не надо… — попросил мужчина, делая шаг назад. — Вы меня спасли, потеряли сознание. Я остался, потому что беспокоился…

— Вы кто?

— Я… — мужчина как-то нахмурился, потом довольно улыбнулся, словно какая-то хорошая идея пришла ему в голову. Улыбка сделала его моложе и приятнее. — Позвольте представиться — Миров Андрей Николаевич. Я… полковник Министерства безопасности Поморья. У меня даже документы есть. Хотите, покажу?

— Хочу, — злобно ответила я. Первый испуг прошел, и злилась я уже в основном на себя. Мужчина мне понравился — конечно, если общение перевести из моей спальни… хотя бы в гостиную.

— А я еду приготовил, — как-то печально отозвался полковник министерства безопасности.

— Приготовили? — с подозрением посмотрела я на него. Господа такого ранга как-то не ассоциировались у меня с людьми, умеющими готовить.

— Вы меня раскусили, — с хитринкой посмотрел на меня мужчина — и я против воли улыбнулась в ответ. — Готовить я не умею. Я все заказал. В ресторане. Все, что мог представить себе вкусного. Да… Не беспокойтесь. Стол на кухне я отмыл от крови. Это я уже сам, даю слово…

И было в его голосе столько гордости, словно он… дракона победил, по меньшей мере…

— Вы присоединитесь ко мне за ужином? — тихонько попросил он.

— Ужином? — вскинула я на него глаза, потом вспомнила кровь суточной давности на моей одежде. — Сутки.

— Да, — кивнул мужчина. — Вы спали сутки. Я переживал. Даже целительницу вызывал, чтобы вас осмотрели. Но все обошлось. Вам надо поесть.

— Хорошо, — почему-то согласилась я. — Только… переоденусь.

— Я подожду вас внизу.

Спустя несколько минут я спустилась на кухню. Стол, на котором я вчера спасала моего неожиданного сотрапезника, был завален всяческими коробочками, пакетиками и сверточками. Еще присутствовал такой букет кремовых роз, что, приди мне в голову шальная мысль его поднять, я бы наверняка свалилась под тяжестью.

Я стояла и разглядывала цветы.

— Вы не любите розы? — тихонько спросил меня мужчина, столь же неуместный в моем доме, как и эти роскошные розы со стеблем почти метровой длины.

— Не представляю, в какую емкость их поставить, — пробормотала я, ощущая себя как-то глупо. — Такое количество…

— Да… Сто одна штука. А во что цветы ставят? — так же растерянно спросил меня мужчина.

— В вазочку… Хотя сто одну штуку… Не представляю.

Мы посмотрели друг на друга — и расхохотались. Мда… Два специалиста.

— За стол? — отсмеявшись, предложил мужчина.

— Идет, — кивнула я.

Мне подали руку. Я подумала — и вложила в его теплую большую ладонь свою ладошку. Было непривычно, но очень приятно.