Горький вкус предательства (СИ) - Янова Екатерина

– Мне просто не спалось, – начинаю я лепетать какие-то глупости. – Я п-пойду. В свою комнату, – заикаюсь от страха.

Несусь на всей скорости наверх, заскакиваю в свою комнату, меня трясет, я прислушиваюсь к каждому шороху.

Господи, господи, помоги!

Вдруг слышу глухие шаги за дверью. Паника накрывает с головой. Я судорожно осматриваю комнату на предмет того, чем можно обороняться. Хватаю с тумбочки металлическую статуэтку в виде слона, замираю рядом с дверью, готовя свое оружие к бою.

Шаги замирают, слышу тяжелое дыхание мужчины, глухой удар в дверь…

И тишина.

А потом снова шаги, но они удаляются в другую сторону.

От облегчения из меня как будто выходит весь воздух. Я сползаю бессильно по стене.

Понимаю, что расслабляться нельзя, я ни в какой не безопасности. Мне нужно выбраться отсюда. И сидеть на месте я просто не могу теперь.

Жду какое-то время, пока все стихнет. Потом снова на цыпочках выхожу. Замираю на верхней ступеньке лестницы, хозяин дома развалился в кресле у камина. Похоже, крепко спит, тихонько похрапывая. Рядом с ним валяется пустая бутылка виски.

Интересно, где он прячет ключи? Мало ведь выйти из дома, мне нужно еще преодолеть ворота. И Принц, куда он дел бедного пса? Мне его очень не хватает.

Так, Алиса, соберись.

На цыпочках подхожу к спящему мужчине. Возможно, ключи у него в кармане? Но если это так, то достать их просто нереально. Марк Адамович спит в такое позе, что до его карманов мне точно не добраться.

Вдруг замечаю за креслом валяющийся на полу пиджак. Поднимаю, обследую карманы. Ура! Нахожу ключ.

Бегу с ним к входной двери, и тут же понимаю, что это точно не от нее. Этот ключ никак не подходит под ту замочную скважину, которую я вижу.

Черт!

Что делать?

Вдруг со стороны кресла раздается протяжный стон. Мужчина взмахивает рукой, хмурится. Я замираю от страха, ожидая, что сейчас он проснется, и тогда мне точно несдобровать.

Не проснулся. Спит дальше, но ворочается во сне, что-то бормочет.

Пока он не проснулся окончательно, на цыпочках бегу к лестнице, поднимаюсь, скрываюсь за углом, прижимаюсь к стене, замираю, пытаясь привести дыхание в норму.

Взгляд мой падает на ту самую дверь. Смотрю на ключ в руке, потом на замочную скважину. Он? Похоже на то.

Тихонько подхожу к двери. Страшно. Невесело усмехаюсь про себя. Только ты, Алиса, могла попасть в такую историю. Расскажи кому, не поверят. Синяя Борода, ключ от тайной комнаты.

Хотя, рассказывать особенно мне некому. Я одна на этом свете.

Хотя нет, не одна все же. Кладу руку на свой пока плоский живот. Вот для кого и ради кого стоит жить. А значит, нужно попробовать спастись отсюда.

Вставляю ключ в замочную скважину, поворачиваю его два раза. Нажимаю ручку, дверь поддается. Вхожу, дрожащей рукой ищу выключатель. Надеюсь, я не увижу здесь высохшее тело Элизабет?

Загорается мягкий свет. Осматриваюсь. На первый взгляд обычная комната. Большая кровать в центре, тоже с балдахином, все в светлых тонах.

Прохожу в середину комнаты. На кровати лежит небрежно брошенное легкое платье, на туалетном столике разложены в легком беспорядке расчески, какие-то баночки с кремом, духами, пудра.

Поднимаю баночку, открываю крышку. Крем там давно засох, смотрю на этикетку. Написано на незнакомом мне языке, но бросается в глаза дата. О боже! Этот крем стоит тут двадцать лет? Кошмар.

Открываю шкатулку, тут лежат драгоценности. Сверху то самое кольцо, которое я видела на пальце девушки на портрете.

Жутко. Этот ненормальный старик явно поехал крышей. И он считает меня похожей на его погибшую жену.

– Что ты здесь делаешь! – вдруг раздается рев за моей спиной.

От испуга я роняю баночку с кремом, она с грохотом падает на столешницу, сбивая еще несколько пузырьков, один из них разбивается вдребезги.

– Как ты посмела сюда войти! – орет мужчина так, что у меня закладывает уши. – Что ты наделала!

Смотрит с ужасом на разбитые духи, а потом хватает меня за руку так, что мне кажется, у меня сейчас сломается запястье.

– Я не хотела ничего плохого, – пищу я, пока мужчина тянет меня из комнаты в коридор, а потом по лестнице. Я не успеваю за ним, от страха у меня подкашиваются ноги, я падаю, проезжаюсь коленями по полу, сдирая кожу. – Отпустите меня! – слезы брызжут из глаз.

– Отпустить?! Отпустить?! – громыхает его голос над моей головой. – Ты неблагодарная! Бестолковая дура! Я тебя не просто отпускаю. Я тебя выгоняю! Вали отсюда и больше никогда не появляйся!

Подлетает к входной двери, распахивает ее передо мной, тут же снова хватает за руку, и выталкивает за порог. Вслед мне летят мои вещи. Обувь, сумочка, пуховик.

Дверь тут же захлопывается, я слышу рев за дверью, как будто раненый зверь стонет. Что-то бьется, ломается. Вдруг на осколки разлетается ближайшее окно. Теперь рев становится громче, отчего ужас толкает меня бежать быстрее. Кое-как обуваюсь, подхватываю свои вещи и бегу прочь из этого ужасного дома. Ворота оказываются открытыми, чему я безумно рада.

Выскакиваю на дорогу, иду вперед. Прохожу мимо нашего дома. Оглядываюсь с тоской на ворота, а потом решительно прохожу мимо.

Вот, снова я ночью, одна на улице. И идти опять мне некуда.

Бреду по дороге. Вдруг слышу сзади:

– Алиса Юрьевна!

Оборачиваюсь. Меня догоняет охранник, тот самый, который открывал мне ворота, когда я убегала от Ника.

– А что вы здесь делаете?

– Гуляю, – вздёргиваю подбородок.

– Так холодно для прогулок. Если вы к Никите Григорьевичу, то его нет сейчас, – смотрит на меня со снисходительной улыбкой.

– Нет, я приходила в другой дом.

– Я могу вам чем-то помочь?

– Да. Вызовите мне такси, пожалуйста. У меня телефон сел.

– Одну минуту, – вызывает такси. – Куда поедете?

– Э-э-э, – торможу я. – В центр, а дальше я определюсь.

– Хорошо, – общается с оператором. – Такси приедет через пятнадцать минут.

– Отлично, спасибо, – отворачиваюсь к дороге.

Охранник уходит, но через минуту возвращается.

– Алиса Юрьевна, холодно, зайдите к нам в комнату для охраны, – смотрит на меня по-доброму, хотя я уже никому не верю. Но мне и правда очень холодно, а ведь я ещё нездорова.

– Хорошо, Александр. Правильно?

– Да, запомнили, – улыбается.

Заводит меня в комнату, где сидит ещё один охранник, на мониторах виден двор и гостиная. Странно, я и не знала, что в доме тоже есть камеры. Но какая теперь уже разница.

Александр наливает мне кружку чаю, подвигает тарелочку с печеньем.

– Спасибо, – коротко киваю, присаживаюсь в уголочек.

Александр внимательно рассматривает меня, особенно лицо и руки. Я прячу их в карманы, закутываюсь плотнее в пуховик, как назло, на меня нападает кашель. Хлопает дверь.

– А что она здесь делает? – вдруг слышу возмущённый окрик.

Поднимаю глаза, застываю.

Никита. Смотрит на меня, как на мерзкое насекомое.

– Никита Григорьевич, – виновато мнётся Александр. – А я просто такси девушке вызвал. Жалко же. Холодно. А она болеет.

– Болеет? – выплёвывает Ник. Подходит ко мне ближе. – И с чего это ты вдруг решила болеть, а, Алиса? – сканирует меня злым взглядом.

Я решительно встаю.

– Дай пройти, такси я подожду на улице.

Пытаюсь протиснуться, но он не пропускает. Хватает вдруг меня за грудки и шипит прямо в лицо.

– Что ты здесь вообще делала, Алиса? Почему греешься здесь, а не в постели своего женишка? – ядовито. – Или плохо греет?

Вырываюсь.

– Пусти меня! Я твой бред слушать не хочу. Ты мне просто противен!

Делаю шаг к двери, но он ловит меня за руку. Явно хочет сказать что-то ехидное, но вдруг застывает.

– Что это? – рассматривает внимательно мои обмороженные руки.

– Пусти, – шиплю от боли.

– Стой, – задумчиво рассматривает моё лицо, потом опять руки. Останавливает взгляд на кольце, которое он дарил. – Почему не сняла? Артёмка твой жмот? Другое дарить не стал?