Дарованный остров - Кристина Камаева

— Я, — раздался вдруг голос Юниэра, — ничего против эльфов не имею. В Средиземье мы с ними дружим и помогаем друг другу. Они так много знают и всегда помогают нам.

— Если бы ты жил вечно, — тонко усмехнулся Арфест, — то и знал бы куда больше.

— От вечной жизни можно устать, — возразил Юниэр, — мне по нраву та, что у меня есть.

— Да, — вздохнул король, — уж лучше умереть, чем век за веком наблюдать кровавые распри и то, как всё, что с любовью создавалось в течение долгих лет, рушится за несколько дней. Но не будем падать духом, может быть, нам еще удастся договориться. Завтра я обнародую свои планы, и если люди не потеряли разум, то внемлют призыву. Тебя, Фаразон, я вижу, не убедил? — обратился король к насупившемуся племяннику.

— Нет, отчего же, — возразил Фаразон, — разумом, не сердцем, я вас понимаю, но хотелось бы знать подробнее ваши планы.

— Охотно поделюсь, — согласился Тар-Палантир, — давайте перейдём в мой кабинет, здесь становится слишком жарко, а туда не проникает зной. Там и обсудим все подробно.

Мириэль не хотелось участвовать в политических баталиях, она давно выжидала подходящего момента, чтобы исчезнуть. Принцесса пыталась увлечься серьезным разговором, но мысли ее занимал только Юниэр. Как он был непохож на других! Что-то вольное, бесстрашное, значительное приковывало к нему внимание. Она попросила позволения удалиться к себе.

— Ты разочаровываешь меня, Мириэль! — сказал Тар-Палантир. — Тебе не интересно, что происходит в государстве?

— Государство тебя тоже разочаровывает. И, вообще, я устала от политики. — Капризно пожала плечиками принцесса.

— Что ж, иди, отдыхай, — вздохнул король. Мириэль вышла в зал, там она умыла разгоряченное лицо у фонтана. «Почему папа такой недовольный и усталый, — думала она, — неужели быть королём, значит чахнуть от скорби?» Девушка опустила руку в воду, чтобы погонять мелких рыбок.

— Может моим воинам лучше уйти, король? — спросил Фаразон.

— Нет. Мне по душе твои воины, — возразил Тар-Палантир.

Когда все пошли в королевский кабинет, Юниэр улучил момент и направился к фонтану. Он бесшумно подкрался к принцессе и коснулся губами ее волос. Она вздрогнула.

— Ты? Что тебе надо? — Мириэль была готова заплакать. — Ты относишься ко мне без должного почтения!

Юниэр изумился.

— Я люблю тебя и говорю об этом прямо и открыто. Признайся, твои прежние женихи дарили тебе розы и целовали край платья, боялись приблизиться, выжидали призыва богини. А мне всё равно, принцесса ты или нет, ты нужна мне. Мириэль, праздник продолжается. Сегодня народ веселится, город украшен. Пойдем? Ты не пожалеешь.

Она хотела согласиться: никто и никогда так не трогал ее душу, — но гордость не позволяла признаться в этом даже себе.

— Не возносись так высоко, — нахмурилась Мириэль, — ты был моим женихом в Сиреневую ночь, не надейся на большее!

— Да что тебе делать в замке? — не сдавался Юниэр. — Не упрямься. Или опыта одной Сиреневой ночи тебе достаточно на всю достойную королевскую жизнь?

— Придержи свой острый язык!

— Так что, договорились? Вечером, на площади Сильмарилов?

— Ну что ж, — снизошла королевна, — возможно, я приду. Прощай.

— Ну, вот и чудесно! — глаза Юниэра лучились от счастья. Истерзанное самолюбие принцессы наконец-то получило подарок. Конечно, она никуда не пойдет, пусть высматривает ее на площади сколько душе угодно. Мириэль поспешила в свою комнату, а Юниэр ушел в кабинет Тар-Палантира.

— Представляешь, какой он дерзкий! — рассказывала она Айрен. — На что-то надеется. У меня уши горят, когда я вспоминаю прошлую ночь. Солдат несчастный.

Вечерело. Мириэль пробиралась вперед по узкой улочке, стараясь держаться в тени домов, боялась, что её узнают. Она оделась в простой цветастый сарафан и повязала на голову косынку. То и дело она сталкивалась с прохожими и слышала вслед: «Осторожно!» или «Ловчее разворачивайся, коза!»

На площадь Сильмарилов можно было выйти по центральной улице — королевской аллее, широкой, безлюдной, с рядами белых магнолий по обе стороны — она начиналась прямо от дворца. Но Мириэль выбрала другой путь. Она шла через ремесленные районы, по улице портных. Никогда прежде ей не приходилось бывать здесь. Вывески пестрели птичьими названиями: «Изумленный какаду», «Лебединая песня», «Райское оперение». Найти дорогу было нетрудно: толпы людей потоками стремились в одном направлении. Только однажды она остановилась в недоумении. На перекрестке стоял человек со связкой сиреневых платков, которые почему-то охотно расхватывали. Мириэль полюбопытствовала, зачем они нужны, и узнала, что без них в Зеркальную пещеру не попадешь. Проникнувшись серьезностью возможной утраты, она купила платок себе, а заодно, и Юниэру. Дальше без приключений она добралась до моста «Прыжок Чернолуна». Мост, перекинутый через Лунную Дорожку (небольшую шумную речку), построили недавно из дымчатого кварца и черного мрамора и назвали в честь её скакуна.

Выйдя на площадь, Мириэль остановилась в нерешительности. Площадь представляла собой огромную живую клумбу, которая гудела, как тысяча пчелиных семейств. «Как же тут найти Юниэра?» — растерялась принцесса. Но тут один из пионов отделился от клумбы:

— Боже мой, как ты вырядилась, Мирэ! Еле-еле тебя признал, — рассмеялся Юниэр. — Сними хотя бы это, — и он стащил с головы косынку.

— Если ты будешь непочтителен, я сразу уйду, — предупредила Мириэль.

— Ну, полно дуться! — Юниэр протянул ей букет. — Эти незабудки для тебя!

— А эти редкостные платочки для тебя, — преподнесла Мириэль свой дар.

— Ого, — усмехнулся Юниэр. — Мы уже начали заботиться друг о друге! — у него тоже были платки для них обоих.

Поначалу Мириэль чувствовала себя неловко. Но Юниэр был так нежен и предупредителен. Вскоре она прыскала от смеха, когда он жарко нашептывал ей на ухо какую-то дикую смесь из комплиментов, шуток и веселых импровизаций.

— А ты знаешь, что нас всё ещё ищут? — спросил он вдруг, когда к принцессе вернулось безмятежное настроение.

— Кто? — насторожилась она.

— Понимаешь, — объяснил Юниэр, — Сиреневая ночь — очень древний праздник, и у него есть законы, которые мы нарушили. Выбор четы делают не просто судьи, а колдуны. Эта чета необходима для равновесия на весь последующий год. Мы нарушили это равновесие, поэтому колдуны предвещают ненастья, мор и другие бедствия, вплоть до гибели Нуменора.

— Ты шутишь? — Мириэль сжалась внутри, пытливо вглядываясь в лицо «майского жениха».

— Нет, это серьёзно, — виновато пожал плечами Юниэр. — Я наслушался разговоров.

— Но почему они выбрали нас?! — воскликнула Мириэль.

— А это от них не зависит, они выбирают тех, кто светится. Нормальным людям этого не видно, а тем, кто разбирается в ворожбе, заметно.

— Я тоже вижу, Юниэр, давай уйдем, мы и сейчас светимся!

— Светимся, — согласился Юниэр, — но ты не бойся. Народ нас не ищет, только колдуны.

— Хорошенькое утешение!

— Ты выслушай! Народ колдунов не любит и хочет сам принимать решения. Люди просят не портить им праздник, поэтому они сами выбрали своих Сиреневых королей и сегодня будут их чествовать. Этим зрелищем мы с тобой и насладимся.

— Я не хочу! Это опасно.

— Вперед, милая. Мы будем на острие событий, а это неповторимые ощущения. Не бойся ничего. Ну что? Начнем с карусели?

— Юниэр, — вкрадчиво произнесла Мириэль, — мне хочется, чтобы мы были с тобой только вдвоем, давай уйдем отсюда. — Она выкинула последний козырь, чтобы соблазнить отчаянного друга. Но тут ей стало нехорошо.

— Легковерная, — произнес хриплый голос, — а если я и есть колдун? — лицо Юниэра расплылось и обратилось в темную, злобную маску. А взор из-под маски пронзал ненавистью. — Твой Юниэр уже мертв, лежит с усохшей звездой любви в бескровной ладони.

Мириэль потеряла сознание.

Очнулась она в таверне. Вокруг суетились люди. Она лежала на коленях у Юниэра. Он держал её в объятиях, слегка покачивая. «Милая, чуткая, что ж на тебя так подействовало?» — недоумевал он. Его лицо светилось лаской и любовью. Он напоил её пуншем, и она успокоилась.

С улицы послышался шум, бой барабанов и литавр.

— Что это? — засуетились люди и многие выбежали из таверны.

— Шествие Сиреневых королей, — радостно сообщил кто-то, и тогда уже все, в том числе и Юниэр с принцессой, выскочили на улицу, но из-за толчеи ничего не увидели.

— На крышу, — сообразил Юниэр, и посетители таверны вняли его призыву. Сам хозяин первым вскарабкался наверх, а когда он решил, что зрителей на крыше достаточно, то стал спихивать тех, кто карабкался позже. Потом зрелище приковало его внимание, и он оставил возню. Процессия приближалась. Впереди, на конях, восседала избранная пара, вокруг развевались золотые знамёна. Люди в радостном возбуждении подбегали к королям и осыпали их цветами.